Немытая Россия не может уехать домой
Вот уже почти год, с июля прошлого 2020-го, каждый будний вечер по улицам Москвы проезжает «Ночной автобус» — гуманитарный проект петербургской благотворительной организации «Ночлежка», которая помогает бездомным людям.
Принято думать, что бездомным особенно тяжело приходится зимой, когда холодно. Но и лето для них не сахар: завсегдатаи улиц в жару страдают от инфекционных заболеваний, кроме того, армию бродяг пополняют растерянные жители «уголков», которые едут знакомиться со столицей, а остаются ни с чем. Всем им — и убежденным, и вынужденным бездомным — нужно есть и хоть как-то поддерживать человеческий облик. И вот каждый вечер волонтеры кормят горячим ужином больше сотни людей, а иногда и двести человек — не важно, бездомный это или малоимущий, пьяный или трезвый, судимый или нет. Еще раздают предметы гигиены — носки, трусы, прокладки для женщин, бритвенные станки для мужчин.
Рассказывают, что с улицы можно выбраться, что можно найти работу, восстановить документы — было бы желание. Корреспонденты «Новой» провели ночь с жителями московских улиц и поговорили с ними о том, что они ждут от этого лета и от этой жизни.
Доверчивая
В 7 часов вечера на парковке у площади Трех вокзалов — несколько десятков человек. Бездомные и городские бедняки сидят на парапете в ожидании ужина. Сегодня это гречка с котлетой, три куска хлеба, а потом — кофе или чай.
Фирменный автобус «Ночлежки» появился во время пандемии. С новым автомобилем помог Мосгортранс. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Волонтеры «Ночлежки» раздают еду бездомным и малоимущим. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Наша собеседница — тоненькая женщина восточного вида с короткой темной стрижкой и смуглой кожей. Карие добрые глаза, под глазом — фингал. На ногтях — облупившийся лак. Но выглядит она очень чисто и опрятно, видно, что улица — не ее дом. Она стоит с черным чемоданом в руке и очень просит ее не фотографировать: «Я из интеллигентной семьи». Но соглашается поговорить.
Ее зовут Матлюба, ей 60 лет. Совсем недавно Матлюбу обокрали на Казанском вокзале — она собиралась домой, в Самару. Ей пришлось провести несколько ночей на улице. По вечерам она приходила сюда поесть, а ночевала у вокзала.
— Я работаю комплектовщиком в «Фамилии», это бренд одежды. Приехала в Москву, потому что моей дочке сказали срочно операцию делать. Ну, думаю, что-то заработаю. Это было в апреле. Взяла 30 дней вахту, отработала. Приехала 18 мая на Казанский вокзал, купила билет и села. Сумка у меня, дура я старая, открытая лежала. Я дочке позвонила. Говорю, купила билет, завтра сяду, 20-го уже буду в Самаре. Смотрю — у меня ничего нету. Паспорт, три карты банковские, телефон, планшет моего внука… Все украли.
Она пошла в полицию, но ее оттуда выгнали, «как бомжиху». На улице она заработала свой синяк под глазом; под видом помощи другие бездомные пытались обмануть ее: одна женщина предложила Матлюбе, чтобы дочка скинула ей на карту деньги, а Матлюба бы их сняла. «Нашла дурочку», — ворчит она.
Недалеко от площади трех вокзалов в Москве. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Помогли благотворительные организации, в том числе фонд «Доктор Лиза», «Ночлежка» и «Ангар спасения». Благодаря им ей удалось подать документы на восстановление паспорта и купить билет домой. Волонтеры «Ночлежки», где она ужинала почти неделю, пообещали дать ей паек в дорогу.
Матлюба показывает мне билет на поезд — боится, что я не верю ее истории: «Вы думаете, я вру вам? Я не люблю врать! Никогда не вру».
Но семье о том, что несколько дней ей пришлось провести на улице, она не рассказала. «Так загорела под этим солнцем… Неделю из дома не выйду теперь. Стыдно очень!» Спрашивает, виден ли фингал под глазом, сильно стесняется.
— Я всем такого желаю: увидите хороших женщин — помогите им. Я всем говорю здесь, кого вижу, даже пьющим. Я говорю: тебе помогут — иди туда и туда. Чего ты опускаешься? Нельзя так жить, это не жизнь.
Искатель ощущений
Крепкий высокий мужчина — Эдуард! — в кепке и сланцах на босу ногу, требует взять у него интервью. «Давайте видео сразу!» — предлагает он, но быстро соглашается на диктофон и фото. Он говорит жадно, хоть и с трудом, много жестикулирует. Он явно пьян — половину разговора плачет, слезы текут по лицу и крупными каплями падают на землю. Запах алкоголя — не резкий, но уже как будто въевшийся в него — выдает в Эдуарде алкоголика.
Волонтер записывает фамилии тех, кто уже взял еду. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Я приехал из Тобольска. Город Тобольск, Тюменская область. Мне надоело все дома. Я решил просто картинку поменять. Раз в пятилетку мне приходит в голову такое. Меня достало все. Есть у меня две дочери, оказывается, две внучки уже. Я не знал до недавнего времени.
У Эдуарда, судя по его рассказам, жизнь насыщенная: детей и женщин у него немало. Проблемы с алкоголизмом начались 25 лет назад, когда ему изменила первая жена.
— У меня был тогда первый срыв, связанный с алкоголем. С 31 декабря по 13 января пил, как одни сутки. Я просто ходил по Тобольску, в руке — ножик-«бабочка», я его не выпускал из рук. Мой комбат в армии говорил: «В экстренной ситуации все, что у вас в глазах, — это мишень. Все, что у вас в руках, — это оружие».
Тогда обошлось: на улице ему не попалась ни одна «мишень». Вернувшись через две недели домой, Эдуард с горя избил жену.
— А сейчас мне звонят и говорят, что мой двенадцатилетний сын от второй жены пытается во дворе отстроить структуру криминальную. Когда ему было шесть лет, его поставили на учет в комнату полиции. Когда ему было пять лет, я ему дал кинжал и сказал: «Когда отец уходит на войну, сын остается самым старшим, ответственным за всю семью. Славяне всегда поступали так».
ПРОДОЛЖЕНИЕ