Студент, фотограф, оппозиционер. Как изменилась жизнь участников зимних протестов в Чебоксарах
Год назад — 23 и 31 января — на площади перед кинотеатром "Мир Луксор" в Чебоксарах прошли мирные протестные акции в поддержку Алексея Навального. По оценкам экспертов, 23 января прошло самое массовое за последние годы публичное мероприятие в Чувашии — по некоторым данным, в ней приняли участие до 2 000 человек. Спустя год "Idel.Реалии" вспоминают прошедшие в республики протесты глазами людей, которые вышли в те дни на митинги.
"МНЕ ПОТРЕБОВАЛОСЬ НЕСКОЛЬКО ЗАНЯТИЙ У ПСИХОЛОГА"
Чебоксарцу Вадиму Никифорову 23 года. В 2015 году он окончил пятую "президентскую" гимназию, где учится так называемая "золотая молодежь". Директором гимназии с самого открытия является депутат Госсовета от "Единой России" Инна Исаева. Принято считать, что на учёбу в элитную школу с комнатой для релаксации, теннисным кортом, медиацентром попасть не просто: всё решают связи и деньги влиятельных родителей. Об этом в интервью с "Idel.Реалии" рассказывал сам Никифоров.
На чебоксарской акции 23 января Вадим читал стихотворение белорусского писателя Владимира Некляева "Вам" (стихотворение было написано на фоне протестов в Беларуси — "Idel.Реалии"). Позднее полиция признала его одним из организаторов мероприятия, но сам активист себя таковым не считает. "Я простой парень, всегда мечтавший выступить перед публикой в 2 000 человек, который взял в руки мегафон", — говорит Вадим Никифоров.
В беседе с "Idel.Реалии" он признается, что спустя год его взгляды не поменялись.
— Никогда этого не скрывал и не стыдился, что Алексей Навальный — это мой кумир, — говорит Вадим Никифоров. — То есть кто-то может говорить не так открыто, потому что завтра он может остаться без работы или учёбы, но я говорю — как есть. Но это моё субъективное мнение. Хотя все протесты были приурочены к задержанию Навального и незаконному заключению его под стражу, но, как оказалось, люди в своем большинстве вышли на улицу по другой причине. Они выходили не столько за Навального, сколько за свои нужды. Если судить по Чувашии, то большое количество людей вышли за Семёна Кочкина — нашего оппозиционера, к которому накануне сотрудники Центра "Э" ворвались домой через балкон. Эти люди так и говорили: "Мы пришли поддержать земляка, потому что это беспредел". Вот таким триггером послужило задержание Семёна и сами действия властей. Поведение правоохранительных органов абсолютно ненормальное, незаконное, что и стало следствием такого масштабного протеста.
Активист из Чувашии считает, что январский протест 2021 года изменил всё, а именно политику в целом: началось тотальное закручивание гаек, выдавливание активистов из страны, незаконные посадки и аресты, признание независимых СМИ "иностранными агентами".
— Так или иначе это должно было случиться. Неизбежно, что система станет жёстче, что свободы слова станет меньше, потому что это и есть естественный путь развития диктатуры перед своей смертью, перед своим окончанием. Темнее всего ночь перед рассветом. И январский протест приблизил "тёмную ночь". Он спровоцировал власть на неадекватные действия. И в каком-то смысле власть сейчас является заложником своих незаконных решений. Наглядный пример — события в Казахстане, — отмечает Вадим Никифоров.
Весь год после протестов активист занимался волонтёрской деятельностью, оказывал помощь участникам протестных акций, на которых составили протоколы об административных правонарушениях. На тот момент у Вадима Никифорова не было юридического образования — и только в прошлом году активист решил пойти учиться. Однако защитник участникам протеста в судах был просто необходим, говорит Никифоров, поскольку уже после акции стало понятно, что задержано беспрецедентное количество человек.
— Отделы полиции в Москве были переполнены, в Чебоксарах так же. Помню, как 23 января после задержания и доставления в отделы полиции мы просто стояли на улице. Там не было никакой социальной дистанции. Мы стояли одной огромной толпой в сантиметре друг от друга, и даже полиция не знала, что с этим делать, — вспоминает он.
Никифоров считает, что в его правозащитной деятельности ему помогла практика, а в работе мотивировали и вдохновляли победные кейсы в судах.
— Я пока не дипломированный юрист, только в процессе обучения на юридическом, — продолжает Никифоров. — Но так как меня самого осудили, а потом стали осуждать соратников, мне стало всё ясно в работе системы. Изначально моей задачей не было выиграть дело, то есть такой задачи и никогда не было. Важнее было дать людям веру, что их защитят от провокаций, ведь они не сделали ничего противозаконного — они выразили свою гражданскую позицию мирно и без оружия. Кроме того, старался помогать людям как психолог, так как понимал, насколько это важно. Когда человек один на один с системой, из него можно выбить всё, что угодно. Можно его убедить, что он виновен, можно его убедить признать свою вину. Были такие прецеденты, когда дело уже проиграно, штраф 10 тысяч рублей, но и за это люди были благодарны, кто-то угощал обедом, писали мне большие письма, обнимали, жали руки, чуть ли не кланялись. И у меня было ощущение, что я делаю что-то важное.
Вадим признается, что после всех событий он и сам обращался за помощью к психологу.
— Мне потребовалось несколько занятий у психолога, чтобы восстановиться после давления полицейского, — говорит он. — Это было 31 января, когда митинга не получилось, а меня задержали на выходе из дома. Мне не угрожали. Но это само по себе неприятно, когда тебя просто берут и затаскивают в машину. Люди без опознавательных знаков, без формы, в масках просто берут и запихивают тебя в машину. По сути, меня похитили.
Некоторые активисты после протестов приняли решение покинуть Россию, но Никифоров решил остаться в Чувашии. Хотя предложения покинуть страну, как он говорит, есть и сейчас.
— Просто не считаю себя такой важной фигурой — супер политиком. Я всё ещё надеюсь, что перед тем, как меня посадить или завести на меня дело, дадут время уехать из страны: как это было с [Кирой] Ярмыш (пресс-секретарь Алексея Навального — "Idel.Реалии") и с Кочкиным. Если я почувствую реальную угрозу, мне придётся уехать — и тогда моё будущее, может быть, будет чуть-чуть более обеспеченное, чем в России. Может быть, в каких-то бытовых моментах более счастливое. Но я очень люблю Россию, русский язык и людей. Очень люблю Чувашию. И я буду очень сильно тосковать. В этом случае моё будущее будет обречено на постоянную тоску о Родине, хоть и буду более сытым. Второй вариант — если никто не будет пытаться меня посадить, я буду как ветеран вспоминать вот эти времена как приключение из молодости. И буду вести жизнь обычного рядового гражданина, ничем не примечательного, иногда перелистывая фотографии и вздыхая, — резюмирует Вадим Никифоров.
23 ЯНВАРЯ ГЛАЗАМИ ФОТОГРАФА
Михаил Носиков — семейный фотограф из Чебоксар. На акции 23 января он оказался случайно.
— Я человек про творчество и ни разу о политике. Мне было интересно сделать яркие кадры событий. Как мне кажется, тот митинг — это целая история, — рассказывает "Idel.Реалии" Носиков, который по итогам митинга получил административный штраф.
Фотограф вспоминает, как суд выносил решение по его делу:
— Рассматривалось всё в Ленинском районном суде Чебоксар. Помню, где находился кабинет, но имя судьи не запомнил. Я опоздал на пять минут. Открываю дверь, а мне с порога: "Вы кто?". Я представляюсь, и мне говорят: "Заходите, буду оглашать решение". Мне дали штраф в 10 тысяч рублей, но обжаловать я не стал. Когда смотришь на все эти дурости, которые происходили со мной, хочется скорее поставить точку. Зачем продолжать? Я вспоминаю, как полиция приходила домой к моим родителям и соседям. Объясняешь участковому полиции: "Не ходите домой, там я только прописан, родители уже пожилые и не нужно их беспокоить, я и сам могу приехать по первому вызову". Но они всё равно ходили, объясняя, что это их обязанность.
Прошел год, а события 23 января Носиков помнит в деталях.
— Я увидел людей в этот день у кинотеатра "Мир Луксор", — рассказывает он. — Решил остановиться и посмотреть. Первое время было всё прозаично — лозунги, крики. Примечательно, что все были довольные и весёлые. Людей было очень много. Я бы даже сказал — невероятно много людей для Чебоксар. Я ходил и фотографировал. Для меня не было ничего интересного на первых порах. Нравилось, что люди были позитивно настроены, не было никакого негатива, всё было мирно. В какой-то момент даже пришли мысли, что я раньше и не знал, как много в нашем городе интересных, открытых и добрых людей.
Уже позже началось шествие к площади Республики, которое фотограф продолжал снимать. Что происходило в это время, Михаил Носиков также помнит отчётливо:
— Во время шествия лозунги продолжались. И тут много было слов не за Навального — у многих просто наболело. У кого-то там были проблемы с китайским агропарком, они кричали, что не отдадут землю. В принципе, считаю, что многие вышли совсем не в поддержку Навального, а просто все понимают, как стало сложно жить, а изменения в стране только в худшую сторону.
Носиков считает, что в этот момент митинг стал скучнее — часть людей начала расходиться, и он тоже думал уйти. Но начались другие действия.
— Начались непонятные телодвижения со стороны силовых структур, — вспоминает Михаил Носиков. — Началась суета, ОМОН стал кого-то скручивать. В какой-то момент я оказался между толпой и омоновцами. Впереди стояла толпа участников акции, а за мной — силовики. В какой-то момент в меня что-то полетело, и люди в касках и с дубинками даже меня прикрыли — спасибо им за это, конечно. Нужно отдать нашей полиции должное, потому что они реагировали только на провокации. Не было такого беспредела, как в более крупных городах — когда человек просто стоит, а к нему подлетают, начинают крутить и даже бить. Я помню, что был во время акции молодой человек с синяком на всё лицо, который после демонстрировал, что якобы его избили во время протеста и задержания. В любом случае всё неоднозначно, и все провокации были отовсюду.
В то же время фотограф по-своему рассуждает, почему люди решили выйти на улицу:
— Конечно, меня возмущает, как наше государство относится к людям. Яркий пример — выборы. В разгар кампании цены на бензин падают, а как все завершается и все нужные политики снова у власти — всё снова идет в рост. Когда видишь, как себя ведут люди, стоящие у власти, или вообще ничего не делают для улучшения качества жизни в стране, мне становится понятно, почему люди выходят на митинги.
Носиков говорит, что стал заложником этих размышлений, когда началась первая волна коронавируса.
— В это время на два-три месяца вообще остался без работы. Перед началом пандемии занимался только фотографией — иного дохода не было. Когда люди чувствовали, что скоро всё закроется, начнутся ограничения, мои клиенты стали отказываться от моих услуг. Доходов не было вообще. И я сидел и думал, что же дальше будет, — вспоминает Носиков.
В то же время он считает, что жить вне политики — возможно, но исключительно в условиях, когда государство заботится о гражданах. А самое главное — нет показухи.
— Во время пандемии и первых ограничительных мер, когда все сидели дома, люди всё равно продолжали ходить на работу через чёрный вход. А эта показуха с масками ? — сетует собеседник.
Носиков рассуждает, что проблема — не в митингах и оппозиции, а в том, что люди разучились коммуницировать между собой.
— Людям нужно заново учиться друг с другом взаимодействовать, — говорит он. — Сейчас это у нас потеряно на всех уровнях. Власть должна работать не в интересах одного человека. Пора уже понять, что всех денег не заработать, а наш народ терпеливый, но остановить потом уже никто никого не сможет. Вообще мне кажется, что мы очень живучие. Европейцы бы так не смогли.
Глазами профессионального фотографа акция 23 января в Чебоксарах была яркой — Носикову удалось сделать максимально "говорящие" и эмоциональные кадры:
— Тут и женщина, которая встала на колени перед омоновцами и начала молиться, тут же играют на гармони, флаги и транспаранты, летят снежки — и всё в какой-то момент смешалось в кадре. В это время уже кого-то стали "крутить" и сопровождать в автозак, а я продолжал снимать эту вереницу в толпе. Вдруг в какой-то момент скрутили меня. И я попросил сотрудников просто и по-доброму: "Ребята, слушайте, дайте доснимать". Я был настолько увлечён всем происходящим, и мне позволили сделать ещё фотографии. Потом меня ещё раз задержали, и снова удалось уговорить отпустить. В третий раз мне не предоставили такой возможности. "Все, пошли", — сказал омоновец. Я не сопротивлялся.
При этом Носиков считает, что нахождение на акции изначально не было безопасным.
— Я видел, как здесь стояла женщина с ребенком, — вспоминает фотограф. — Потом она подошла к омоновцам и о чём-то с ними разговаривала. Уже в автозаке началось другое "веселье". Здесь уже сидел чебоксарский блогер Юрий Шакеев. Он вёл оттуда прямой эфир, включил свой телефон. Конечно, это было очень смешно: забавно было наблюдать, когда Юрий в некоторых моментах радовался, что его скрутили и доставили в автозак. Уже когда доставили в четвёртый отдел полиции, выяснилось, что у меня поднялась температура, которая могла появиться вследствие усталости и процесса фотосъемки (плюс на плечах рюкзак 15 кг с техникой). При этом было дано распоряжение оставить меня в одном помещении с остальными задержанными, когда на тот момент уже действовали жёсткие ограничения для потенциально болеющих граждан. Но на деле оказалось, что никого не интересует состояние человека.
Разогнать митинг — не решение проблем, считает Носиков.
— Спустя год жить лучше мы не стали. Стало хуже гораздо. При этом людей всё больше объединяет одна общая беда. И это чувствуется, когда холодильник побеждает телевизор, — подытоживает Михаил Носиков.
"Я ДУМАЛ, ЧТО ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ"
В октябре 2021 года экс-координатор чебоксарского штаба Навального (в 2021 году Штабы Навального признали "экстремистскими организациями" и запретили их деятельность) Семён Кочкин покинул Чувашию и уехал в Грузию. В беседе с "Idel.Реалии" оппозиционер сообщил, что пока не может планировать возвращение из-за ареста уфимской активистки Лилии Чанышевой, которую обвиняют в организации экстремистского сообщества.
— До 10 лет — большой срок, и я не готов садиться в тюрьму, — говорит Кочкин. — Если в деле Чанышевой поменять её фамилию на мою и Уфу на Чебоксары, то полностью совпадает то обвинение против неё, которое могут применить и в мой адрес. Мы занимались одним и тем же, поэтому пока я возвращаться не планирую, но очень хочу и скучаю.
Оппозиционер говорит, что в целом его мировоззрение за год не поменялось.
— Мир вокруг стал другим, Россия стала другой, а я такой же. Не знаю даже, что могло бы изменить мои взгляды на политическую ситуацию в России. Находясь вдали от родины, читая здесь новости о своей стране, они не кажутся супер ужасными. В России всё это читать было страшнее — то и дело думаешь, какой кошмар, сейчас всех пересажают. Но если говорить принципиально, то я не поменял мнение по поводу методов борьбы с режимом, не поменял свое отношение к Владимиру Путину. Всё то же самое. Только теперь нахождение у себя дома, в России, для меня опасно, хотя я не сделал ничего противозаконного, — отмечает Кочкин.
Он также даёт личную оценку политической ситуации в стране на сегодня.
— Поддержки у партии большинства в России нет. Последние выборы это показали. У "Единой России" нет новых идей, нет никаких предложений, что они могут ещё сделать для страны. Единственная их позиция сейчас в том, что Владимир Путин должен править вечно. Нахождение его у власти никак не должно обсуждаться, потому что он самый лучший. Вот такая позиция власти, и они не готовы реагировать на критику. Но тем не менее я считаю, что всё не безнадежно, долго это не может продолжаться, — предполагает Кочкин.
По его словам, спустя год страна увидела в полной мере то, как работает пропаганда.
— До январских событий чувашские чиновники ещё мне улыбались, относились позитивно, — вспоминает Кочкин. — После ко мне появился страх, потому что они посмотрели пропаганду. Они узнали про штаб Навального, который потом признали экстремистской организацией. Было забавно, когда я сидел в спецприёмнике — в самом начале большинство арестованных меня поддерживало, а уже под конец, когда мне выходить, были те люди, которые перед тем, как сесть в спецприемник, смотрели телевизор, послушали радио, — и у них уже негативное отношение было к Навальному. Интересная штука. Казалось бы — что изменилось? Просто власть включила пропаганду, она начала говорить фамилию Навальный и отказалась от диалога с обществом. Люди верили, что у нас другая страна, а январские события показали, что нет — у нас всё не так просто. Стало ли лучше жить после январских событий? Нет. Но путь к свободе не бывает прост, бывают сложные моменты, испытания, которые нам нужно преодолеть, чтобы жить в нормальной стране.
Самое неприятное для Кочкина — это переезд в другую страну.
— Мы делали ремонт дома и вообще выбрали место для жизни с моей девушкой, а из-за уголовного дела пришлось уехать. Это было очень неприятно и неудобно. Мы буквально установили у себя в квартире новый унитаз, прикрутили его к стене, и через неделю я уехал в этот длинный отпуск в Тбилиси. И мне очень обидно, что у меня не получается жить в родной стране, республике, в своей квартире. Ведь у меня есть эта любовь к дому, когда у многих людей её нет. Уверен, что большинство моих оппонентов не любит Чебоксары, Чувашию, Россию. Они хотят оттуда уехать, наворовать и выехать. Я говорю так о людях, которые не ценят, что живут на родине. Разумеется, на расстоянии любовь к родине проявляется ещё больше. Но я вернусь, — резюмирует Семен Кочкин.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.