Николай Рыбников, режиссер фильма «Чекаго»: «Настоящее кино рождает коллективная энергия съемочной группы»
На экранах — первый за полвека полнометражный народный хит, снятый в Хакасии. Молодежный криминальный триллер «Чекаго» Николая Рыбникова собрал в Сибири уже двести тысяч поклонников. «Культура» пообщалась с автором.
— Путь к дебюту был долог и труден?
— Длиною в жизнь! С детства мечтал уметь рисовать, но не получалось, а потом научился пересказывать сюжеты, стал развивать язык, неплохо писал сочинения. Поступил в университет на военную журналистику и понял, что интереснее снимать истории. Работал телекомментатором экстремальных видов спорта на профильном телеканале, решил уйти от репортажей — долго занимался документальным кино, захотел придумывать собственные миры и увлекся кинодраматургией, перечитал гору литературы, от советских журналов Киносценарии до современных учебников. Поступил во ВГИК на вечерние курсы Валерия Ахадова — мастер показывал работы прежних выпускников, а я сидел и ломал голову: «Блин, ребята, где ж вы столько денег на дебют раздобыли?».
Один парень признался, что его фильм стоил как двушка в Ярославле, а я из Пскова, из бедной семьи, никогда бы не поверил, что два года спустя сам найду продюсеров и сниму кино за два миллиона. Первый раз поработал с актерами на клипе «Платье» группы «Ленинград»: собрал команду, взял в аренду камеру и сделал кино на энтузиазме: пообещал ребятам миллион просмотров на ютубе, четыре месяца спустя их заработал. Списался со Шнуром, представился, попросил упомянуть меня как автора видео — он похвалил клип и отказался. В итоге обошел в два раза официальный, стоивший безумных денег, ролик испанского режиссера — у моего «Платья» шесть миллионов просмотров. Понял, что все получается. Снял в Крыму короткометражку «Ноктюрн», она выиграла Гран-при на первом же международном фестивале («Темные ночи» в 2017 году. — Культура) и понеслось… Кино как игровой автомат, если с первого раза фишки посыпались, на всю жизнь повязан — заболеваешь азартом.
Нужно было делать выпускную работу — перерыл тысячу сценариев, у самого не получалось, нужна была бомба, чтоб фестивали порвать. На кафедре драматургии нашел что нужно, подписано: «студент второго курса А. Архипов» и телефон. Звоню: «Слушай, мне понравилось, правок будет много, но готов взять в работу...», а он: «Приезжай в СТВ! (кинокомпания Сергея Сельянова. — Культура)». Встречает взрослый дяденька, приглашает в кабинет, смотрит мои работы — хвалит, критикует, заходит Сельянов, приносит какие-то тексты... Не понимаю, что происходит, вида не подаю, помаленьку догоняю, что разговариваю с главным редактором СТВ, известным драматургом, которого МХАТ ставит. Вобщем, залетел по-пацански, но «Окурок» снял в 2017-м, как раз за два миллиона.
Неплохо прокатался по фестивалям, начал готовить полный метр и столкнулся с проблемой: хорошие сценарии есть только на больших студиях, за ними очередь — как прорваться? Сам не напишешь, на улице не найдешь… Много ездил по стране, как-то на екатеринбургском фестивале «Человек труда» познакомился с Владом Кафеевым, он дал визитку: «продюсер из Абакана»! Через полгода на Московском кинофестивале Влад бросился ко мне как к родному: «Из-за тебя прилетел, Коля!» и стал плести про Хакасию, местные перспективы полного метра, а я отнекивался: «Ничего у вас снять невозможно!» Но видимо он уже понял, что я почти согласен, потому что наутро он поинтересовался: что нужно для съемок? Я сказал, во-первых, нам нужно писать сценарий самим с привлечением профессионала, а, во-вторых, нормальный автор стоит от миллиона, но есть один ход: взять талантливого старшекурсника ВГИКа.
Провели импровизированный конкурс среди учеников Юрия Арабова и Зои Кудри, попросили сочинить синопсис на тему «наркопреступность в маленьком городе». Аня Гурина прислала пять вариантов — интересные и разные. Писали сценарий три года, затем подключился редактор СТВ Паша Полуйчик, мы докрутили жанр, разослали коллегам — все оценили: «Оторваться невозможно!» При этом часто питчили на очных защитах Молодежного центра Союза кинематографистов, слушали экспертов, дорабатывали и искали финансирование. В конце концов Минкульт одобрил дебют — сработала остросоциальная тема, региональный проект и мои фестивальные призы.
— Как родилось название картины?
— В десяти километрах от Абакана есть город Черногорск, молодежь называет его Чекаго, как Читу — Читаго, а Капотню — Аль-Капотня... Когда впервые приехал в Абакан, вышел на балкон, обозрел кафеевский двор и подумал: зачем летел пять часов? Такой же есть и у меня в Пскове… А на другой день приехали в Чекаго и кайфанул от фактуры. Взрослые люди помнят цветущий город трудовой шахтерской славы, сейчас все печально изменилось, но для триллера — лучше не придумать — таких пейзажей больше нигде нет: горы, степь, заброшки…
— И очень красивый свет.
— Спасибо нашему оператору и погоде — мы попадали в съемочный режим; Катя Сокова еще и прекрасный фотограф, много работающая с естественным светом.
— Наверное, стоит поблагодарить и розу ветров — ландшафт продувается и причудливо освещается сквозь бегущие облака…
— Оптика — работа Кати, она ее прекрасно чувствует… Но в самом деле место очень ветренное — однажды наш караван чуть не сдуло ураганным Хакасом, вагончики ходили ходуном, пришлось спрятаться в предгорьях Саян.
— Вы закручиваете жесткую мрачную интригу, но происходящее озарено каким-то внутренним светом… Как рождалась атмосфера парадоксального «Чекаго»?
— Это — магия, работа с подсознанием: я очень боялся чернухи и часто твердил соавторам: в такой сюжетный вираж мы не зайдем, там — жесть. Самоограничение было заложено и в режиссуру, апеллирующую к зрительскому подсознанию: ржавый гараж можно ведь снять а-ля «так жить нельзя», а можно как родной дом. Я снимал с любовью, смотрел в монитор во все глаза, а Катя — в объектив, она же тоже из провинции, живет в деревне под Псковом... К тому же, мы работали в гостях, с уважением к теплу и радушию, которое испытали в полной мере. Наверное, сработал «домашний ракурс»: зрители, особенно в Сибири, реагируют на кино очень позитивно — как на документальную историю о себе.
— Жесть проявляется в сюжетосложении: мы видим четырех друзей детства и ожидаем получить историю мушкетеров, но все связи сыплются, все сдают и вычеркивают друг друга из жизни — вот что по-настоящему страшно!
— Ключевые слова: все правда. Прорабатывая историю, я хотел сделать всех персонажей живыми — на протяжении трех лет еженедельно мы «зумились», развивали сюжетные линии с точки зрения реализма — в «Чекаго» все и всегда решает спонтанный момент.
— Тут проявляется фантастический реализм...
— Да, в какие-то моменты они ведут себя как дебилы: идут по больничному коридору вдвоем: один — убивать, другой — спасать жертву — я предлагаю обстоятельства, а они всякий раз сами решают, что делать!
— При минимальной возможности каждый чекагец предпочел бы бросить все и умотать в столицу.
— Помните, в «Русалке» Анны Меликян: «Сгорел дом и у нас ничего не осталось. А когда у людей ничего не остается, они уезжают в Москву!»? На самом деле, это не совсем так — у нас есть нормальный работяга, сыгранный Иваном Кокориным: он мог бы продать квартиру, увезти любимую в большой город и жить у нее под каблуком, но только не через чужую кровь. В итоге он бросает все, и шальные деньги, чтобы остаться собой — такие люди везде у нас есть.
— Луч света в криминальном царстве! Но куда любопытнее пара главных героев, сыгранных Данилой Стекловым и Эльдаром Сафикановым: ребята всю жизнь вместе, но словно с разных планет. Как сформировался необычный дуэт?
— Мне мастер во ВГИКе вбил: половина успеха — выбор актера, как выберешь, так и снимешь. Кастинги шли долго, на пробы приходили известные, дорогие актеры и Данила блестяще показал себя — я дорабатывал сценарий под него и артиста, который отказался от проекта за месяц от съемок. Я включил третью скорость, цеплялся за любые визитки и как-то в кабинет зашел скромный, тихий, никому неизвестный выпускник ГИТИСа, опыта — ноль. Делаем пробу и видим: на паузах Эльдар играет так, что партнерша в эти моменты зависает. Ага, думаю я, да у них химия! Попросил его задержаться, в перерыве ко мне подошел кастинг-директор и показал запись пробы на телефоне: выглядел Эльдар круто. Говорю: «Дружище, я предлагаю тебе главную роль в полном метре, который мы делаем с огромным трудом, и на тебя ляжет вся ответственность — ты справишься?»
— И он не подвел!
— Очень старался — это кино «выбрало» его и весь ансамбль играл на него.
— Итак, вы отправились в Хакасию, где не снимали уже полвека.
— Последнее большое кино — «Хозяин тайги»: Высоцкий, Золотухин, Пырьева, режиссер — Владимир Назаров. С 1969-го большое кино туда не заезжало, местные кинематографисты снимали полные метры на телефоны, исключительно для своего круга, что-то даже окупалось.
— Непаханое поле?
— Не совсем. В последнее время я много ездил по регионам с питчингами Молодежной секции Союза кинематографистов — везде хотят снимать кино, создаются кинокомиссии, но съемки стартовали именно в Хакасии — без поддержек столичных студий и крупных продюсеров, полностью на своих мощностях, с полным циклом постпродакшена. А затем вышло у крутейшего прокатчика. Почему? Мы сломали шаблоны и сделали то, о чем все уже долго говорили, просто потому что все упирается в пассионариев, готовых не убояться и взвалить все на себя. Таким человеком стал для нас Влад Кафеев. Он один на всю страну все разведал, узнал, как делается кино «от и до», посетил массу фестивалей и питчингов, увидел потенциал, познакомился со мной и сказал: «Давай делать!»
Мы шли вслепую, как с фонарем в темноту, по чуйке, все приходилось делать наощупь: составлять смету, договоры, бумаги для Минкульта… Когда упирались в стену, находили новые направления. Слабоумие и отвага — это прямо про нас! Важно отметить, что региональное кино невозможно было бы снять без поддержки властей, лично главы Хакасии и представителя в Москве: они в нас поверили и помогали на каждом этапе — с административкой, нужными людьми, расчетами. Нам все доставалось с огромными скидками. Спасибо, административный ресурс! И люди нас встречали повсюду чуть не с цветами — кормили, приглашали домой. Мы все собирали с нуля: киновагончики, которые в Москве всегда под рукой, искали по всей Сибири, а прицеп для светового оборудования, способный ездить по хакасским дорогам, и платформу для съемок в автомобиле сварили прямо на месте. Исполнительный продюсер Дэн Лафанов приехал и несколько месяцев учил ребят как снимается кино под запись, с конспектами, с каждым — начиная с ассистентов по актерам — детально обговаривал его работу. Все вкалывали за небольшие деньги, на энтузиазме, из профессионалов мы привезли только актеров, художника и минимальный операторский цех. В итоге чуть не перемерли от усталости, но дотянули двадцать пять смен. Ни один фильм в России так еще не снимался!
— Какие неожиданные уроки подарил вам дебютный полный метр?
— Показал, что могу двигаться в режиссуре и продюсировании. Но главное вот что: на площадке не бывает ни одного лишнего человека, съемочная группа — самое важное! После каждой смены я обнимал каждого, благодарил, никогда не обедал первым, следил, чтобы все успели поесть; и ребята это ценили, чествовали общее дело. Настоящее кино рождает только коллективная энергия съемочной группы.
— Какие главные фильмы вашей жизни?
— «Брат» Балабанова, «Сестры» Бодрова. Особенно лестно, что Сельянову (спродюсировал оба фильма. — Культура) понравился «Чекаго» и, надеюсь, мы с ним поработаем. А еще «Царь» и «Остров» Лунгина. Если когда-нибудь сделаю что-то подобное, пойму, что кое-что в режиссуре могу. Я мыслю только русским кино, Голливуд почти не смотрю — у нас есть свой путь, из подражательства ничего хорошего не получится.
— О чем думается в премьерной суете?
— О том, как донести свое кино до зрителей и не потерять свой путь.
«Чекаго». Россия, 2022
Режиссер Николай Рыбников
В ролях: Эльдар Сафиканов, Даниил Стеклов, Иван Кокорин, Мила Ершова,
Юрий Кузнецов, Игорь Жижикин, Галина Безрук, Мосэ Куртанидзе, Аскар Нигамедзянов, Семен Алешин
18+
В прокате с 23 февраля
Фотографии предоставлены киностудией "Ветер перемен".