Чем «бах» отличается от «ба-бах»? Ученые исследовали язык войны в Донбассе
Ростовские учёные продолжают масштабный исследовательский проект по изучению антропологических последствий вооружённого конфликта в Донбассе. В ближайшее время первые результаты этой работы будут представлены на рассмотрение общественности. Старший научный сотрудник Южного научного центра РАН, этнолингвист Татьяна Власкина уверена – исследование имеет не только научно-теоретическое, но и прикладное значение: жителям Донбасса предстоит преодолеть глубинные травмы, нанесённые войной.
Травмы войны
Сергей Хорошавин, «АиФ-Ростов»: Татьяна Юрьевна, как проходила ваша работа?
Татьяна Власкина: В этом есть что-то от диагностики: война нанесла физические травмы десяткам тысяч людей и психологические – миллионам. Чтобы преодолеть её последствия, нужно разобраться, что именно изменилось в жизни региона, в мировоззрении населения, поскольку в каждом конфликте, безусловно, есть не только общее, но и особенное. Потребность в такого рода работе – очень велика. Опыт МЧС, к которому мы обращались, а также достижения ЮНЦ РАН в изучении вооружённых конфликтов на территории бывшего СССР показал, что последствия пережитых катастроф сказываются десятилетиями. Мы видим это на примере закавказских республик, российского Северного Кавказа, Средней Азии.
Проект под общим названием «Народ Донбасса: картина мира и язык войны» включает в себя несколько направлений – устно-историческое, этнологическое и ряд других, среди которых наиболее продвинутым, на сегодняшний день, является лингвистическое.
За 2018–2019 гг. были записаны сотни интервью по самым разным темам с мирными жителями разных возрастов и участниками боевых действий в Донецке, Горловке, Новоазовске и нескольких сельских районах. Благодаря имеющимся материалам, нам, кажется, удалось определить, как развернувшаяся трагедия отразилась и на языке повседневного общения, и на мировосприятии жителей края. Ценность этого исследования в том, что оно может претендовать на объективность. До сих пор реалии Донбасса описывались, главным образом, в прессе, а это, как мы понимаем, источник, который до конца не свободен от политических и иных пристрастий. Мы же постарались уйти от предвзятых оценок, фиксируя существующую реальность и речь дончан, не пытаясь определить, кто прав, а кто виноват в создавшейся ситуации.
Свои и чужие
– Вы употребляете термин народ Донбасса. Но насколько корректно так говорить?
– Говоря про народ Донбасса, я имею в виду, прежде всего, то региональное сообщество, которое сформировалось на этих территориях, с этносоциальными особенностями культуры, языка, общностью исторической судьбы. Отметим, что Донбасс – это весьма своеобразный сплав людей различного происхождения. В значительной степени это западная часть бывшей территории Области войска Донского, заселённая казаками. Однако во время промышленного освоения края сюда приехали множество людей с разных концов Российской империи и не только: c благословления Екатерины II появились сербские, болгарские, греческие поселения, на шахтных предприятиях работали немало западноевропейских специалистов. Кстати, следы этого влияния прослеживаются в языке жителей Донбасса по сей день.
Например, распространённое слово «тремпель» – в значении вешалки для одежды, с поперечной перекладиной для брюк. Это слово в Ростовской области знают немногие, а вот в Донбассе оно в ходу, считается, что происхождение слова связано с немецким предпринимателем из Харькова.
Этот своеобразный этнический и культурный коктейль в ХХ веке пережил тяжелейшие испытания Великой Отечественной войной. Оккупация и борьба с захватчиками – «Молодая гвардия», героизм советских солдат стали важной составной частью культурно-исторического багажа Донбасса. События же последних 6 лет, общая судьба и общие угрозы ещё одним барьером отделили жителей региона от других территорий.
– В чём это проявляется?
– В языке это видно по тому, что сформировалось и укрепилось понятие «мы» – это те, кто последние годы живёт в условиях катастрофы.
В этом смысле народ Донбасса – это очень живая и динамическая категория, которая не слишком крепко связана с пропиской или местом рождения. Люди, которые по разным причинам переехали сюда в последние 6 лет и вместе с местными переживали все трудности и опасности, входят в состав народа Донбасса, тогда как даже местные уроженцы, но выехавшие с территории и поэтому не переносившие тяготы последних нескольких лет, уже оказываются если и не совсем чужими, то и не до конца своими. Общая судьба, тем более в таких экстремальных условиях, быстро формирует новую общность людей.
– И это можно увидеть, изучая язык?
– Конечно, наш язык полностью отражает ту реальность, с которой мы имеем дело. Например, у бедуинов совсем иной тип знаний о ландшафте, климате, явлениях природы, чем у эскимосов. Так вот, возвращаясь к Донбассу, только по отношению к такому явлению как обстрел мы выделили более 80 уточняющих слов и выражений.
Как выясняется, обстрелы бывают утренними, ночными, праздничными, поздравительными, пасхальными, перемирными, предательскими, адскими и т. д. Выделяются звукоподражания, и любой переживший войну точно знает, чем отличается, к примеру, бах от ба-баха. Это может даже вызвать улыбку, если забыть о том, какая страшная реальность стоит за подобным знанием.
Новый календарь
– А что ещё вы зафиксировали, кроме вот таких специфических слов и выражений?
– На наш взгляд, в Донбассе сформировалась некая новая иерархия персонажей, которая отражает ту реальность, в которой живут люди: есть, как я уже сказала, «мы», те кто живёт на этой территории, есть «наши», те, кто «нас» защищает. Среди них – пантеон героев от «пацанов» и «неизвестных ополченцев» до Мозгового, Гиви, Бати. И есть «вы» – это все остальные, кто не может понять, что происходит, поскольку не пережил того же, что пережили «мы». Кстати, в эту категорию часто попадают и россияне, судящие обо всем по СМИ. Есть «ангелы Донбасса» или просто «ангелы» – дети, погибшие в результате конфликта, и когда их упоминают, то дополнительной расшифровки понятия не требуется.
Более того, в Донбассе фактически сформировался свой собственный новый календарь, не всегда понятный человеку со стороны. К примеру, только что были сплошные 5-летние юбилеи – 5 лет референдуму о независимости и провозглашению республик. В этом году пошли 6-летия: бомбардировки Луганска 02.06.2014 (погибло 8 мирных жителей, ранено 28), обстрела Горловки 27.07.2014 и гибели «горловской Мадонны» (23-летняя Кристина Жук и её 10-месячная дочь Кира, погибшие в результате артиллерийского удара по Горловке). Есть и метафорические определения. Например, приходилось слышать, что день начала боёв за Донецкий аэропорт 26.05.2014 называют «22 июня Донецка». Эти даты важны для жителей Донбасса, их помнят, на них выстраивается новая идентичность.
Война травмирует, уничтожает, наносит глубокие раны обществу, земле, конкретным людям. Но она же служит, как бы странно это ни прозвучало, гигантским полем социокультурных экспериментов, тем более заслуживающих внимания, чем дороже оказалась заплаченная цена. Установление прочного мира в регионе невозможно без учёта происходящих трансформаций, и в том числе, той картины мира, которая сформировалась у народа Донбасса.