Не ждите «быстрый морг»

Кто способен победить коронавирус.   Если внимательно присмотреться к ситуации с коронавирусом, то окажется, что не все так плохо. Конечно, вокруг этой главной на сегодня темы очень много непонятностей, невнятностей и недоговоренностей. Из-за этого у людей портится настроение, они начинают нервничать, отчаиваться, пить горькую, грубить своим домашним и частично сходить с ума. Это и понятно. Вчера еще мы были вольными людьми, а сегодня мы, как львы в зоопарке, сидим каждый в своей клетке и гадаем, что нам завтра выпадет на обед – кусок говядины или в лучшем случае овсянка на киселе. А ведь для некоторых из нас уже и овсянка является несбыточной мечтой. Такого рода ситуация не может не напрягать. Ни тебе порезвиться на зеленой лужайке, ни посидеть с друзьями в гараже. Тюрьма! Глобальная Бутырка, которую, к слову, официальные СМИ стыдливо называют карантином. Остановились поезда. Прилипли к взлетным полосам самолеты. Закрылись таможни и границы. Люди заперлись в своих тюремных камерах, покидая их лишь украдкой и перебежками... За исключением Беларуси и Швеции, весь мир сидит в Бутырке. За что, почему? Потому что жить за решеткой, отвечают нам, гораздо лучше и во всех отношениях приятнее, чем умереть от коронавируса. Пока еще работает интернет, мы можем справиться, так ли страшен черт, как его малюют. Заходим на сайт Росстата, смотрим, от чего чаще всего умирает русский человек. И что мы видим? Согласно статистическим данным, в прошлом году в России умерло 1 828 910 человек. Это значит, что на один день в 2019 году у нас приходилось 5011 смертей. Теперь заходим на официальный сайт Koronovirus.ru, где находим самые последние данные (на 11 мая), согласно которым в течение суток в России от коронавируса умерло 108 человек. В процентном отношении это составляет 2,15% всех смертей с учетом прошлогодних показателей. Много это или мало?  Согласно статистике, больше всего россиян умирает от болезней кровообращения, которые Росстат подразделяет на ишемические болезни сердца ‒ 28,4% и цереброваскулярные болезни (в том числе инсульт) ‒ 14,4% всех смертей. Смертность от рака в России находится на втором месте ‒ 16,6%. За последние 10 лет заболеваемость россиян раком выросла на 23,7%. От старости умирают 5% населения, от внешних причин ‒ 7,9%, в частности от несчастных случаев на транспорте, в ДТП и т. п.  Мы вовсе не хотим приуменьшить угрозу коронавируса, мы просто приводим статистические данные, которые говорят сами за себя. Пандемия уносит 2,15% жизней, в то время как болезни сердца ‒ 28,4%, а раковые заболевания – 16,6%. Совершенно очевиден разный уровень угроз. Несоизмеримый. С угрозой коронавируса можно разве что сравнить степень угрозы от алкоголя, составляющую 1,85 %. При этом следует учитывать, что последний показатель является условным, поскольку алкоголизм во многом является причиной как сердечных, так и раковых заболеваний.    Существует еще один показатель, который вполне может быть зачислен в графу смертной статистики. Ежедневно в России делается более 1,5 тысячи абортов, и это только согласно официальным данным. Если мы согласимся признать, что аборт это разновидность смерти, тогда наша «черная статистика» возрастет еще на 30%.  Но тогда возникает законный вопрос, почему именно коронавирус стал причиной столь шизофренического ажиотажа? Почему не болезни сердца, не рак, не алкоголизм, не повальное уничтожение детишек в материнских утробах? Почему неизмеримо более реальная перспектива умереть от сердечного приступа или саркомы перестала волновать людей? Почему свет сошелся именно на коронавирусе с его, казалось бы, ничтожными по общим меркам 2,15%?  Этого не знает никто. Здесь мы можем только гадать. Но при всем при том абсолютно непреложным остается следующий факт. Коронавирус обрушил статистику смертей, благодаря чему смерть перестала быть набором цифр где-то там, в статистических сводках. Смерть вдруг стала персональной, не чьей-то, а твоей. Ты сам попал в столбец статистической сводки. Не кто-то там может умереть, а ты, да, именно ты, «которого все так любят». И это явилось для всех настоящим шоком. В первую очередь для элит, и не только российских. Перед лицом коронавируса все стали равны – и президенты, и олигархи, и комбайнеры, и таджики-мигранты. От коронавируса нет противоядия. Даже если у тебя в кармане миллиард, это тебя не спасет. Единственное средство – тотальный карантин, который в свою очередь не является гарантией спасения, а всего лишь притормаживает распространение вируса. Все, включая лидеров мирового рейтинга "Форбса", окопавшихся в своих загородных виллах, сидят и ждут, когда к ним постучат.  Мы-то с вами люди маленькие, мы привыкли ко всему. Нам по большому счету все равно, как мы отойдем к праотцам, от рака или от вируса. Но каково им, нашим и мировым элитам? Чтобы хоть как-то обезопасить себя, они пошли на обрушение однополярного мира со всеми его финансовыми, политическими и экономическими структурами. Единой глобальной экономики, внутри которой России была отведена роль сырьевого придатка, больше не существует.  В этой экстраординарной ситуации нашим российским элитам можно только посочувствовать. Сформировавшиеся в условиях глобализма, они впервые за тридцать лет оказались в ситуации «один на один с народом», когда все пути для эвакуации отрезаны. Эвакуация на Запад в условиях коронавируса стала для них невозможна. Пандемия активировала исконный русский принцип: хочешь спастись сам – спасай других. И, согласитесь, это прекрасно. Чем дольше будет длиться режим пандемии, тем больше у России шансов на то, чтобы встать на путь автаркии, т.е. возрождения полноценного суверенитета. Разумеется, для этого придется возрождать собственную экономику – сельское хозяйство, тяжелую и легкую промышленность, суверенную систему образования. И прежде всего – полноценную систему здравоохранения.  С нее, собственно, все и началось. На протяжении последних тридцати лет мы уничтожали собственную, некогда лучшую в мире систему здравоохранения, созданную в свое время красным наркомом Николаем Семашко. При этом мы бездумно копировали западные стандарты, называя этот разрушительный процесс «оптимизацией отечественной медицины». И каковы же результаты этой «оптимизации» на сегодняшний день? Те страны, которые мы брали за образец – Штаты, Германия, Италия – все они оказались в жесточайшем пролете. И напротив, если кто и вышел с наименьшими потерями из пандемии, так это Китай, Южная Корея и, стыдно признать, Куба, т.е. как раз те государства, которые до сих пор культивируют у себя принципы советской системы здравоохранения. Главный минус западной системы в том, что она отдает приоритет коммерческим целям, т.е. ориентирована не на производство здоровья, а на производство прибыли.     Напомним, что еще совсем недавно – в декабре 2019 года - московский мэр Сергей Собянин отчитывался об успехах «оптимизации», утверждая, что радикальное сокращение количества больничных коек и ненужных, по его словам, расходов, «позволило существенно улучшить качество медицинских услуг».   Разумеется, сегодня мэр Собянин изменил свой взгляд на эффективность «оптимизации». Сегодня он прекрасно понимает, что нынешних экстремальных усилий по преодолению последствий пандемии можно было бы избежать, если бы мы у себя в медучреждениях не сократили резервные койки и не закрыли многие специализированные инфекционные клиники. Сейчас в России ситуация держится только благодаря самоотверженности врачей и всего медицинского персонала. Любой более-менее квалифицированный врач, тем более врач-вирусолог, прекрасно отдает себе отчет в том, коронавирус – это проблема не медицинская, а социальная и политическая. Невозможно за два месяца компенсировать то, что разрушалось годами и даже десятилетиями. Поэтому нам следует не пенять на наших медиков, а, сняв шляпы, поклониться им земным поклоном. Если отечественная медицина не в силах справляться с нынешними проблемами, то меньше всего в этом виноваты наши врачи.  Они в буквальном смысле сражаются и умирают на передовой. Как умер на своем посту рентгенолог Карсунской районной больницы Владимир Фиошин. Если нас хоть как-то спасает карантин, то они практически беззащитны. Они зачастую сами шьют себе защитные маски и «скафандры». А потом сами стирают и вывешивают их сушиться на солнышке, как это вынуждены делать сегодня врачи в Старой Майне, как стирали и вывешивали на просушку бинты во времена Великой Отечественной. Они, наши ульяновские доктора, ночуют в спецгостиницах, чтобы не заразить своих родных. И подобно тому, как в Сталинграде в октябре 1942 после последней и самой страшной атаки немцев на цеха завода «Красный Октябрь» «железный комдив» генерал Жолудев рыдал в голос, подсчитывая потери своей дивизии, так в мае 2020 рыдал в телефонную трубку во время разговора с нашим корреспондентом главврач одной из ульяновских больниц. Рыдал от собственного бессилия и безнадеги перед наступающим врагом.    Наше здравоохранение выздоровеет, когда такие вот рыдающие главврачи станут министрами здравоохранения. И когда рыдающие не за себя, а за других финансисты, фермеры, директоры заводов, учителя, офицеры выйдут в министры, тогда дело у нас пойдет на лад. Тем из наших нынешних руководителей, которые больше похожи на «розмаринов» из ванной, следует помнить о том, что для коронавируса нет различий между начальником и подчиненным. Коронавирус доберется до всех. Хочешь спасти себя, спасай других. Как говорил Давид Гоцман, «не ждите поездку в Гагры, не ждите быстрый морг». Коронавирус действует молниеносно – две-три недели, и ты уже под землей. Если вы не способны рыдать за других, не медля уходите в отставку, тем самым спасете себя и других.  Андрей Шишков