Иван Добронравов: Иногда отец советуется со мной
Слава в актерской семье Добронравовых первой обрушилась именно на Ивана, а не на отца - Федора Добронравова и не на старшего брата - Виктора.
14-летний Ваня снялся в главной роли в дебютном фильме Андрея Звягинцева «Возвращение» задолго до того, как его папу позвали в сериал «Сваты». Подросток вмиг прославился на всю Европу. Картина собрала все возможные кинонаграды в России, пять призов Венецианского фестиваля и даже была номинирована на «Золотой глобус».
Потом была пауза длиной в шесть лет, сериалы и непохожие на «Возвращение» фильмы. В канун премьеры нового проекта Ивана «Вокально-криминальный ансамбль» (НТВ) журнал «Телепрограмма» расспросил его об умении стрелять, смиряться и не завидовать брату-актеру.
- В новом сериале вы играете законспирированного оперативника МВД из ВИА. Так?
- Я играю барабанщика до мозга костей по прозвищу Паштет. Он - часть музыкальной культуры и находится среди людей, которые любят поиграть и послушать запрещенную музыку. Поскольку «Вокально-криминальный ансамбль» - это история про правоохранительные органы, то он, наверное, единственный герой, который является скорее противником этих органов, нежели их частью.
- С оружием обращаться умеете?
- Мой персонаж в кадре не стреляет, но я научился пользоваться оружием: перезарядить, выстрелить, поставить на предохранитель смогу.
- Вам пришлось менять внешность для роли. Уютно себя чувствовали в таком гриме «Гоголя из ВИА 80-х»?
- Чувствовал себя, мягко говоря, неуютно: клей на лице, невидимки, которые в голову впиваются. Зато, когда я видел себя в зеркале, было легче перевоплотиться в героя. И почувствовать, в какое время росли родители.
Папа рассказывал, как он джинсы на трехлитровые банки натягивал и оставлял на ночь, чтобы они сантиметров на 30 растянулись. Это была бомба с точки зрения моды, а я смотрел на все это скептически и думал: «О господи!» Но когда мы переодевались в эти вещи, ощущали некую энергии романтики. Я понимал, как кайфово было людям, которые в то время пытались ярко одеваться.
- После триумфа «Возвращения» в 2003 году было ощущение, что весь мир у ваших ног и дальше все пойдет как по накатанной?
- Нет! Во-первых, я был очень маленький, как-то вообще об этом не думалось. Во-вторых, все произошло очень неожиданно.
- Вы осознавали в тот момент, как вам повезло?
- Да, наверное. Но в тот момент степень моего осознания соответствовала возрасту. Мне было 14 лет, поэтому я был рад как ребенок.
- Тогда на Венецианском фестивале вы повстречали Шона Пенна. Как это было?
- Мы встретились в небольшом предбаннике после вручения. Там были все лауреаты. Он стоял, курил. Мне просто захотелось подойти и поздороваться, сказать, какой он прекрасный артист. Долго собирался с мыслями и решился подойти, потому что понял: если я сейчас этого не сделаю, то потом буду жалеть всю жизнь.
- Часто обсуждаете с отцом работу или это табу за семейным столом?
- Конечно, мне интересно мнение папы. Я всегда с ним советуюсь, и он всегда мне что-то подсказывает. Надо сказать, что я повзрослел, и порой он спрашивает у меня совета по поводу своих ролей.
Но главное, мне хотелось бы научиться доверять самому себе в работе. Очень много задаю лишних вопросов. Вместо того чтобы пойти и что-то сделать, я еще 300 раз переспрошу себя.
- А с братом внутрисемейное актерское соревнование есть?
- Оно не очень ярко выражено, но есть между всеми. Ты же всегда смотришь: вот у него есть успех, а у тебя нет. Но у нас это соперничество не злобное, а с долей иронии. Витя много лет работает в театре, а я в труппе не состою, но меня приглашают играть в спектаклях.
Не сказал бы, что мне не хочется служить в театре или я не завидую своему брату. Конечно, завидую! Но с той позиции, что радуюсь за него и надеюсь, что мое тоже когда-нибудь придет.
- Недавно у вашего папы случился инсульт прямо в день спектакля.
- Сейчас все замечательно! И это главное.
- Такие моменты приводили вас к депрессии или переоценке ценностей?
- Я не знаю людей, которых бы подобное не затронуло. Это естественно. Глупо было бы сказать: «Да нет, все нормально» - налил чайку и пошел дальше. Даже если кто-то так говорит, он наверняка лукавит.
- «Нет ничего хуже, чем...». Как закончит фразу Иван Добронравов?
- Одиночество. Пусть будет так, по-философски.
