ФАРТОВАЯ СУДЬБА АВТОРА "СВИНАРКИ И ПАСТУХА"

Так уж получилось, что спортивный комментатор Виктор Гусев живет во Внуково на улице имени своего дедушки, тоже Виктора Гусева. 

Этот поэт, знакомый большинству поклонников советского кино, скоропостижно скончался 23 января (1909-1944).

Гусев, несмотря на слабое с детства здоровье, выбирал не тихую кабинетную работу, а площадь. Он учился в драматической студии при Московском Театре революции. В 1931 закончил Брюсовские высшие литературные курсы. К тому времени успел выпустить первую свою книгу «Поход вещей». 

На эту, может, и несовершенную книжку обрушился Маяковский. 

Вечно революционный он категорически не принял новое поколение стихотворцев, - Жарова, Уткина, Алтаузена, делая исключение для Светлова. Гусев напряг незнакомством с военной тематикой, которую, тем не менее, тащил в стихи. Маяковский заявил, что Гусев «диванный» воин, поющий с чужих голосов. Особенно флагмана задело стихотворение «Звезда моего деда». Он не пожалел эпитетов, - «Упадничество», «Грошовый романтизм», «Декаданс».

Меж тем, как «Звезда моего деда» одно из лучших стихотворений Гусева. Там почти нет деклараций, чем грешили многие его вещи.

Мой дед, — не знали вы его? 

Он был нездешних мест. 

Теперь за тихою травой 

Стоит горбатый крест. 

Хоть всем по-разному любить, 

Никто любви не чужд. 

Мой дед хотел актёром быть 

И трагиком к тому ж. 

Он был горбат — мой бедный дед. 

Но тем, кого увлёк 

Высокой рампы нежный свет, 

Не знать других дорог. 

Ведь если сердце на цепи — 

Ту цепь не будешь рвать. 

И дед суфлёром поступил — 

Слова других шептать. 

Лилось мольеровских острот 

Крепчайшее вино, 

И датский принц горел костром, 

Велик и одинок. 

И каждый вечер зал кипел, 

Смеялся и рыдал, 

И лишь суфлёр своих цепей 

Всю жизнь не разорвал. 

Вино! — 

Ты избавитель 

От тяжести судьбы. 

Мой бедный дед, простите, 

Он пьяницею был. 

И в рваной кацавейке 

Ходил, и пел, и пел: 

«Судьба моя индейка, 

Нерадостный удел. 

Ей незнакома жалость. 

Держись, держись, держись!» 

Да! Трагику досталась 

Комическая жизнь. 

И вечером, под градусом, 

Он шёл, золы серей… 

Цвела кудрявой радостью 

Весенняя сирень. 

И бодрый жук летал в саду, 

Питаясь мёдом рос. 

И дед искал свою звезду 

Средь многих сотен звёзд. 

Но пробил час, последний час, 

В ночную глубину. 

Костёр заброшенный погас, 

Насмешливо мигнув. 

И там, где тихая трава, — 

Крест 

С надписью такою: 

«Раб божий Дмитриев Иван 

Скончался от запоя».

Гусев вполне отвечал здоровой романтике тех лет. Поездки по стройкам страны, воспевание пятилеток, национальной политики. Успех стихотворца шел по нарастающей. Сперва выстрелила песня «Полюшко-поле». Попав в репертуар оркестра Александрова, она обошла весь мир. 

В 1935 Гусев написал пьесу «Слава». По выходе ее бросились ставить десятки театров, в наше время «Славу» реанимировал Константин Богомолов на сцене БДТ. 

Главная заявка на бессмертие ждала Гусева в кинематографе. Крестным отцом его стал Иван Пырьев. Два сценария в стихах «Свинарка и пастух» (1941) и «В шесть часов вечера после войны» (1944) стали основой фильмов, которые смотрятся до сих пор. Кто из людей старшего поколения не помнит: «Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве», или «Артиллеристы, Сталин дал приказ!»

За эти картины Гусев получил две Сталинские премии. Вторую – посмертно. 

Естественно, такой заметный стихотворец не мог не принять участие в создании гимна СССР. Его текст вызвал личную отповедь Сталина: «Слишком мягкий. И не надо было так много о природе. Да и религию Гусев зачем-то приплел!». Гимновый забег, как известно, выиграл Сергей Михалков.

Гусев был счастливо женат. Поистине, этому человеку судьба благоволила. Самое большое несчастье с ним случилось 23 января 1944, когда он умер.

Умер в ресторане, где встретился с постоянным соавтором композитором Тихоном Хренниковым. Гипертонический криз настиг прямо за дружеским столом.

Сочувствие вдове выразил Иосиф Виссарионович. Он позвонил ей на следующий день, со словами: «Жаль детей».

Ничего, дети выросли.

А сейчас и внук живет на улице деда. 

«Свинарку и пастух», пусть и в связи долгожителем Зельдиным, вспоминают чаще самого частого. 

И «Слава» на сцену вернулась в постановке трешевого мужа Собчак.

Фартовая все же судьба у Гусева. 

Многим и этого не дано.