Ираклий Пирцхалава: «Я всегда говорю, что думаю, но стараюсь себя сдерживать»
Реалити-шоу — это проверка на прочность и в то же время отличный способ узнать себя. Что нового ты узнал о себе в таких экстремальных обстоятельствах?
Не могу сказать, что я что-то новое узнал о себе, но мне казалось, что с рядом вещей я уже справился, ан нет. Допустим, иногда я позволяю себе быть ну совсем трушным, честным и открытым — таким, какой я есть. Вот есть эмоция какая-то, я ее проявляю. Иной раз это может быть неправильно воспринято.
Это же шоу.
Да. Это может быть ценно в отношениях с близкими людьми, с родными. Я там действительно жил, а не участвовал в шоу. Когда всю ночь идет дождь, из-за чего не спится, то не думаешь, что ты находишься сейчас на съемках и поэтому нужно лицо держать. (Смеется.) Когда обижают кого-то из соплеменников, ведут себя неадекватно, то система защиты срабатывает. В жизни, если мне с кем-то неприятно рядом находиться, я могу встать и уйти, а там это просто невозможно.
А друзей там можно найти?
Я нашел. Я подружился с Лёшей Лукиным — это мой младший брательник. Мы прошли с ним с самого начала, с самой первой высадки. Когда потемнело, шел ливень, я рубил пальмы, чтобы соорудить какой-нибудь шалашик (а ведь мы только что были в отеле и жевали лобстеров!), а тут комары, ливень, земля... Девчонки были шокированы. С Лёшей у нас были одинаковые впечатления, мы посмотрели друг на друга. Я подумал: «Что за мажор?», а он: «Что за надменный грузин?» Но потом мы стали одной семьей. И с первых же дней поняли, что мы одна команда, у нас одна цель, мечта, задача — дойти вместе до финала.
Что ты можешь сказать про папу? В таких обстоятельствах вы вряд ли были вместе до этого момента.
Это удивительно, я знаю его всю свою жизнь, и вдруг он открывается совсем иначе. Жребий так выпал, что мы были единственной семьей, которая оказалась на разных островах. Я очень волновался, как он там без еды, под этим дождем... Мы встречались раз в день только на соревнованиях. Прошло три дня, и он мне такие слова благодарности сказал, что я понял: он тут кайфует. Отец построил огромную виллу для людей. Я ему говорю: «Ты что, девелопмент в Таиланде хочешь открывать?» А он построил настоящее бунгало для ребят. Они рассказывали, что он всё время уходил куда-то в джунгли, в леса (а там змеи, сколопендры, скорпионы) и каждый раз с чем-то возвращался — то бревно принесет, то еще что-то. И всё молча, без лишней суеты и показушности.
Есть люди, которые много говорят, а есть те, кто просто тихо что-то делает.
Да, и в него влюбились все — вся съемочная бригада болела за него: когда он побеждал, аплодисменты были слышны на соседних островах, тайцы кланялись ему... Все думали, что 67-летний человек побудет там недолго и сдастся, а потом увидели, какой он боец.
А тебе не хотелось сдаться?
Отчасти можно сказать, что я и сдался. Я ведь получил жесткие травмы на одном из соревнований — и попросил ребят отпустить меня, проголосовать против. Во время последнего конкурса, который мы проиграли, понимал, что я через боль таскаю мешки, руки болят. А до этого нужно было доставать рыб голыми руками, я висел как наживка, а ребята меня окунали в воду огромной удочкой. Рыбы были с острыми шипами, они не давались, впивались... Я несколько недель потом из себя эти иглы вытаскивал. Жесть. Это было непростое решение, но я вышел из игры. Можно это интерпретировать как «сдался»? Вполне.
В твоей жизни были ретриты когда-нибудь с уходом от цивилизации, отказом от телефона? Может быть, у тебя этот проект тоже родился из какого-нибудь собственного запроса.
Когда я поехал в первый раз на шоу «Последний герой», тогда еще слово «ретрит» никто не знал. И да, это была мощная перезагрузка. Я узнал себя, какие рабочие стратегии у меня, какой я на тот момент был наивный. Это очень полезная штука. И у меня возникла идея делать выезды такие, только без камер. Вспоминается фильм «Игра» с Майклом Дугласом. Мегаполис, Москва, где информпоток тебя как током бьет, телефон с огромным количеством чатов — человек превращается в какую-то машинизированную историю. А тут огромное количество плюсов: во-первых, похудеть! Ведь много приходится плавать, ходить... У меня отец стал таким красавчиком — просто Криштиану Роналду! (Смеется.) Жена его увидела — удивилась.
Вам не приходится есть!
Да всё нормально было с едой. Я добывал моллюсков каждый день.
Но шоколадку-то хочется.
Очень. Но, знаешь, до первого укуса шоколадки. Это мозг рассказывает, что хочется.
Хорошо, а пить вино, есть хинкали?
Хинкали! Как я скучал! Я, когда приехал в Батуми, несколько дней подряд только их ел. Один из плюсов острова — что ты ешь еду, правильно приготовленную: в основном вареное, ничего жареного. И, несмотря на то что моллюсков было много, худеешь. При этом энергии куча! Я там мог не спать всю ночь из-за ливня. Если не посплю так в обычной жизни, то весь день я разбитый. Там же — по барабану: плыть, идти, собирать кокосы — всё что угодно. Горы свернуть! И это не только мое мнение. Отец приехал, мы накрыли в Тбилиси большой стол у него дома, были его дети, жена, друзья. Он рассказывал, что такой путь должен пройти каждый. Жалко, что мы не были вместе: он бы построил дом, я бы добывал моллюсков — можно было бы там уже открывать ресторан. (Хохочет.)
А музыку тебе там не приходилось писать?
Приходили мелодии, но некуда было записать. Оставил в памяти. В творческом плане там очень хорошо раскрываешься, потому что нет ничего, что бы мешало, — надо только парус раскрыть и чтобы ветер дул...
А что ты скажешь тем, кто говорит, что подобные проекты — это способ напомнить о себе, то есть простой пиар. И действительно, артистов с каждым годом становится всё больше, а ты на сцене уже... сколько лет?
Даже не знаю, от чего считать, сколько я на сцене...
Если с «Фабрики…» возьмем, уже будет много. Ты сам вписался в эту историю по какой причине?
Это совокупность причин. Много есть программ, которые дают пиар, но не на все я готов согласиться. Непосредственно этот формат — моя любовь. Я уже в третий раз на проекте такого рода, это невероятные воспоминания. (Улыбается.) Двадцать лет назад я был на «Последнем герое», десять лет назад — на «Острове» и вот сейчас «Последний герой. Остаться семьей» на ТВ-3. Получается, раз в десять лет я езжу на такие проекты. Не соглашусь, что это самый простой пиар. Там шаг влево, шаг вправо, ошибся где-то, и всё, аудитория может тебя негативно воспринять. Я это проходил, был не понят людьми — это нормально. Я не ставлю себе задачу, чтобы меня любили все. Я такой, какой есть, могу сказать то, что думаю, — всегда говорю (Смеется.), но стараюсь себя сдерживать. Но там это было именно так, потому что я не терпел какого-то хамства, обмана, каких-то левых движений. Остров обнажает — как в жизни: есть люди-добытчики, есть люди, с которыми хорошо, а есть люди-интриганы, с которыми не возникает желания сидеть за одним столом, идти в бизнес, жениться, дружить.
Вот ты съездил на остров, к тебе стало больше интереса? Появилось больше поклонников, новые люди тебя узнали? И те, кто знает тебя давно, узнали ли они тебя по-новому с точки зрения музыки? Вот я недавно с удивлением обнаружила, что ты делаешь крутую новую музыку.
Конечно же, взаимосвязь участия в «Последнем герое» и других проектах с тем, что аудитория становится лояльнее или начинает больше интересоваться, есть, хотя проект не о музыке совсем. Но сейчас, увы, нет проекта, который мог бы раскрыть личность человека, даже «Фабрика звёзд» — хотя разглядеть харизму там можно было, моментов проявить себя особо не давала. Тем не менее я считаю, это был революционный проект с возможностью простолюдинам стать известными людьми... Думаю, сегодня нужно просто иметь терпение: делать что-то качественное — это ответственность и не очень быстрая история.
Проще говоря, ты сегодня музыку делаешь просто ради удовольствия.
Думаю, что смогу на этот вопрос ответить, когда сделаю что-то измеримое. Я не могу знать, больше стало людей или меньше. Об артисте говорят концерты. Вот придешь на лайв, тогда получишь объективное впечатление. А что касается музыки... Надо не бояться делать, рисковать. Не каждая песня станет «Лондоном-Парижем», ну правда.
«Целься и стреляй» могла бы стать.
Ты думаешь?
Да.
Это она для тебя стала. Эта песня для сознательных и умных людей. У нас в топах находятся в основном треки, которые слушают дети школьного возраста. Почему? Они не так заняты, как мы. Они сидят, делают уроки и гоняют одну песню круглые сутки. Чтобы исполнять «Целься и стреляй» на концертах, на нее должны прийти. На сольниках — да. На корпоративах и концертах в клубах люди хотят веселиться.
Давай поговорим про «Metamorphosi», как они возникли в твоей жизни? Проект духовной музыки классный, но неожиданный для популярного исполнителя. Ты знаешь, даже твои коллеги не очень знают про то, что ты сейчас делаешь.
Я в этот проект очень верю. После песни «Покаяние» я получаю от людей, которые не воцерковлены, отзывы из серии: «Ого, а что нам теперь делать? Куда нам вообще?» Это приятно. Допускаю, что некоторые могут не знать, мои коллеги в том числе. Радует, что я вижу, что людям это заходит, вызывает мурашки. Это уже третья песня, я вижу, как известность проекта нарастает как снежный ком. Значит, надо делать и четвертую песню, и пятую... Одним из моих вдохновителей был отец Серафим (Бит-Хариби) — наш невероятный грузинский ассирийский монах, который исполняет песнопения на арамейском языке — языке, на котором говорил Христос. В отличие от эстрадных, эти песни действительно долго делаются, по разным причинам. Казалось бы, я же могу быстро записать, могу быстро снять клип, я умею это делать, ведь уже более двадцати лет этим занимаюсь. Но вот здесь будто всё время что-то мешает делать. Если у «Покаяния» пара миллионов просмотров, то песня «Слава Богу за всё», по-моему, больше в народ пошла. Но такие песни имеют более долгий путь дохождения до сердца. Зато они там дольше остаются.
Тебе это важнее, судя по всему.
Было бы здорово, если бы сразу всё случилось. (Смеется.) Я каждый раз анализирую, что не так, почему не случилось, как хотелось бы, потому что, когда славишь Бога, хочется это донести до всех. Не всем, может быть, откликается. Опять-таки, я думаю, эта песня для взрослых и сознательных людей, там слова и эмоции такие. Хотя моим детям нравится.
Возможно, твое нежелание популяризовать себя и то, что ты делаешь, связано еще и с тем, что ты уже когда-то достиг того уровня, что теперь тебе не надо никому ничего доказывать, прежде всего самому себе.
Мне всегда есть что доказывать, мотивационные моменты возникают каждый раз. Еще раз повторю, «Слава Богу за всё» — это же я не себя славлю здесь. Поэтому «Metamorphosi» — это не об Ираклии Пирцхалаве вообще, это о том, что я испытал в жизни, что я пережил, что чувствовал. Тот, кто захочет услышать, тот услышит. После эфира на радио «Вера» ко мне подошел руководитель этой радиостанции и поблагодарил за то, что я делаю. Ты же мне написала спасибо — мне этого уже достаточно было. Мне были ценны твои слова, они вызвали у меня мурашки.
А что ты пел в Волгограде на концерте перед игрой российской сборной со сборной Кубы, где мы победили со счетом 8:0?
Нам позвонили из РФС (Российский футбольный союз. — Прим. OK!), они слышали песню «Лететь» группы «Амега» в моем исполнении. Я был очень удивлен, что они знают про нее, но с удовольствием согласился, потому что очень люблю футбол. Была очень фирменная картинка, все сравнивают это с Супербоулом американским: массовая сцена, свет, звук, стадион... И песня «Лететь» была очень круто дополнена видеорядом, где собрали моменты с участием футболистов нашей сборной, когда они были детьми, потом в подростковом возрасте забивают голы, а потом уже взрослые.
Ты любишь футбол, спорт вообще. Твои сыновья больше спортивны или музыкальны?
Они очень музыкальны. И спортом тоже занимаются. Они выбирают, у них есть какие-то предпочтения, и это здорово. Александр сам выбрал фортепиано, Илья сначала занимался игрой на гитаре, но потом тоже стал играть на фортепиано. У них возникают всякие музыкальные идеи, что не может не радовать.
То есть у тебя уже готовый бойз-бенд.
Ну нет, из двоих? Это что за «Чай вдвоем» такой. (Смеется.) Мы с ними друзья — мне важно, чтобы они понимали, что они защищены отцом, чтобы делились со мной и не боялись что-то говорить.
Как ты этого достигаешь?
Способ создания доверия — это любовь, умение слушать.
Всегда есть время на детей?
Как только происходит пауза в гастрольном графике, я сразу лечу в Грузию к детям. Встречаю их из школы, вожу на бокс и карате. Мы двигаемся вместе, мы банда. И вот я сейчас понял, что мы с отцом тоже стали бандой, прошли что-то такое радикальное, что теперь можем говорить друг другу всё как есть. Это очень ценно, когда человек выбирает открываться полностью.
Еще есть люди, которым ты можешь полностью открыться, и надо ли это?
В отношениях это надо, потому что качество отношений улучшается. С мамой немного иначе, я ее всё время берегу. Ей лучше иногда не знать какие-то вещи. (Смеется.) Есть ли еще такие люди? Не-а. Всегда есть система защиты. Ну а зачем? Лишь немногие, мне кажется, должны знать о тебе всё.
Почему? Потому что ты становишься уязвим?
Во-первых, это страшно. Бывали уже случаи в жизни, когда я открылся, а потом получал удар в спину. Да и незачем. Друзья — да. С друзьями я расслаблен на сто процентов и доверяю им. А вот в личных отношениях с женщинами, наверное, нужно все-таки придерживаться стратегии.
Какой стратегии?
Не раскрываться сразу. Пушкин говорил: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».
Просто надо на необитаемый остров съездить и расставить все точки над «и».
Кстати, хорошая идея: отправляем до свадьбы пару на необитаемый остров, там всё станет понятно. Выживут только влюбленные.
Ты бы поехал на такой проект?
Я с удовольствием бы поехал с потенциальной женой, кстати. Там проявляется, насколько человек терпелив, как может показывать характер в экстренных ситуациях. И да, женщины более терпеливые. После первого «Последнего героя» я понял, что нас обманули: сильный пол, мужики — сидели и ныли. Как я люблю говорить: лишь рожая, женщина может понять, как себя чувствует мужчина при температуре 37,2.
А ты бы пошел на шоу «Холостяк»?
Я не верю, что можно найти любовь в таком шоу. Плюс мне не нравится такой формат, когда мужик сидит таким падишахом, а девушки выстроились перед ним.
Разве это не мечта каждого мужчины?
Вероятно, это мечта тех мужчин, у кого проблемы с женщинами. После того как я попал на «Фабрику звёзд», я понял, что у меня проблем с этим в ближайшие лет двадцать точно не будет. (Смеется.) Мужики должны биться за девушку. Сейчас еще такое время, когда всё стало действительно просто со всеми соцсетями. Как и с музыкой: ты что хочешь — попкорн пожевать или? Это временное явление. Мое сердце мне подсказывает, что я нахожусь в том возрасте и на том уровне развития, что у меня, как у диджея, переход с одной песни на другую: Ираклий был в поп-музыке долгое время и еще продолжает в ней находиться, но уже возникает духовный проект «Metamorphosi» — это более глубокая история. Наверное, как человек, который живет музыкой всю жизнь, я отчасти готовлю плацдарм. Я что, в 60 завяжу с пением? Если всё будет слава Богу, нет, не завяжу. Я не могу себя представить 60-летним Ираклием Пирцхалавой, который поет песню «Так не бывает». (Улыбается.) Что касается проекта «Metamorphosi» — вполне.