Дочь-самозванка. Фельдшер — о тех, кто грабит пациентов скорой
В новую квартиру, как и обещала доживающая свои последние годы советская власть, семья въехала в начале девяностых. И хотя работу свою фельдшер не афишировал, меньше чем через месяц весь дом знал его в лицо. Домофонов тогда ещё не было, а потому страждущие нет-нет да и звонили в дверь желанной квартиры, дабы получить "по-соседски" ценный медицинский совет, а то и помощь от мало-мальски сведущего в медицине человека.
***
— Инсульт. Неуточнённый, — врач по рации запрашивал место на госпитализацию, а фельдшер с водителем при моральной поддержке небольшой толпы зевак грузили в салон "газели" пожилую женщину, внезапно потерявшую сознание при выходе из магазина.
Пакеты с покупками и женскую дерматиновую сумку, принадлежащие больной, тоже закинули в салон. Рация в кабине хрипела, проглатывала слова, и врачу пришлось несколько раз громко повторить данные, чтобы его наконец поняли на том конце радиомоста, протянувшегося через весь город между машиной скорой и диспетчерской.
***
— Мама! Мама! — мадемуазель в майке и тренировочных штанах просунулась в салон скорой. — Как же так! Говорила же тебе: "Я сама в магазин схожу". Что ж ты меня не послушала? Доктор, — она повернула голову к фельдшеру. — Что с ней? Она умрёт?
— Вы кто? — фельдшер поправлял капельницу.
— Дочь её. Можно мне в машину?
— Нужно. — Фельдшер оценивающе-недоверчиво посмотрел на пришедшую. — С нами поедете, раз дочь.
— Я не могу сейчас. У меня ребёнок маленький дома. Я потом приеду. Скажите, в какую больницу вы её повезёте?
— В нашу. — Врач оттеснил дочь, перебираясь из кабины в салон. — Вы дочь?
— Дочь, дочь. Тогда я сумки её домой заберу, чтоб не мешались. Мамуль! Выздоравливай. Завтра приеду.
Подхватив с пола пакеты с продуктами и женскую сумку, увядшая не по годам мадемуазель выпрыгнула из машины и начала движение в сторону троицы таких же, как и она, увядших мужчин. Сделав два шага, барышня с удивлением обнаружила, что всё ещё стоит у открытой двери скорой. Более того — шагая вперёд, не отдаляется от скорой, а возвращается к ней задом обратно. Удивлённая, она обернулась. Фельдшер, держа подол её растянутой майки, как рыбак сеть, аккуратно подтягивал "невод" к себе, наматывая подол на руку.
— Вещички-то верни. Маме в больнице что-то кушать надо.
— Убери руки, — мадемуазель перешла на фальцет, вырываясь из стальной хватки. — У меня ребёнок дома голодный. Сказала же, маме всё завтра привезу.
— Повторить? Или сразу руки сломать? — фельдшер свободной рукой отобрал у "дочери" пакеты, после чего освободил майку противницы от захвата.
"Дочь" брякнулась на асфальт коленками, вскочила и, что-то истошно вереща про родственные чувства, быстро покинула поле сражения вместе с троицей увядших, как и она, мужчин.
***
— Скажешь ей, как в себя придёт: пакеты с продуктами, деньги, документы забрал фельдшер из её дома. Который из соседнего подъезда. Она меня знает. Я ещё сам зайду проведать. Позвони мне, когда можно будет. Лады?
Невролог не возражал.
***
Звонок в дверь не возымел на фельдшера никакого поступательного действия.
— Есть деньги? — жена вопросительно глянула на лежащего на диване мужа.
— С какой целью интересуетесь? — фельдшер нехотя оторвался от телевизора.
— Из соседнего подъезда жильцы пришли. Говорят, соседка их померла сегодня в больнице, а родственников нет. Вот, собирают на похороны. Хочу хоть тысячу дать.
— Да ладно! — Фельдшер удивился и почему- то наморщил лоб. — У меня только пятитысячная. Спроси-ка их, будет с пяти тысяч сдача?
— Будет, будет… — в нестройном хоре голосов один показался фельдшеру знакомым.
Остановив жену, на лестничную площадку он вышел сам.
У порога стояла не по годам увядшая женщина, держа в руке небольшую пачку разномастных купюр. Её не по годам увядшие друзья звонили в соседние квартиры, жалостливо рассказывая о безвременно ушедшей в иной мир соседке. Жильцы сокрушались и тоже готовились внести посильную лепту на погребение.
Увидев фельдшера, барышня громко икнула, и на лестничной площадке всё замерло. Фельдшер молча взял из рук остолбеневшей женщины деньги, пересчитал, а затем положил их себе в карман.
— Кому-то я вроде руки обещал сломать? А кому не помню. Начнём с тебя?
Забыв о скорби, вся компания дружно шарахнулась вниз по лестнице. Хлопнула дверь подъезда.
***
— Это что? — жена с любопытством уставилась на торчащие из кармана купюры. — Сдача? А почему так много?
— Нет. Это подарок, — фельдшер протянул жене пять тысяч, а остальные деньги сунул обратно в карман штанов и вздохнул. — Представляешь? В кои-то веки позволил себе нажиться на родственных чувствах дочери к её незнакомой больной маме. Дай бог маме здоровья!