Мятеж по заказу Троцкого

«Каждый чехословак, который будет найден вооружённым на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте»

26 мая 1918 года части Чехословацкого корпуса подняли оружие против советской власти, учинив мятеж. По крайней мере именно так это событие интерпретировали советские историки, назначившие чехословаков виновниками развязывания Гражданской войны. Но всё было не совсем так, а порой и совсем не так. Воинское формирование из чехов-добровольцев, проживавших в России, было создано в составе русской армии в сентябре 1914 года – Чешская дружина. В октябре 1914 года дружина выступила на фронт, где отменно показала себя в боях. Спустя время в дружину разрешили принимать военнопленных чехов и словаков, позже развернули в полк, затем в бригаду, дивизию, в сентябре 1917 года Ставка дала разрешение на формирование Чехословацкого корпуса. В октябре 1917 года он насчитывал 45 тысяч человек. В январе 1918 года чехословацкие части перешли под французское командование, и стал решаться вопрос о их переброске на Западный фронт. Союзники договорились с большевиками, что корпус перебросят во Владивосток, откуда и эвакуируют.

Вырвавшийся с боями из Украины корпус сосредоточили у Тамбова и Пензы и постепенно стали перебрасывать на Дальний Восток по Транссибу. Было разрешено на каждый эшелон иметь лишь одну вооружённую роту в количестве 168 человек с винтовками и одним пулемётом, на каждую винтовку разрешалось иметь 300 патронов, а на пулемёт – 1205. Всё остальное должно было быть сдано. Фактически легионерам предлагали ехать почти без оружия по объятой Гражданской войной стране. Но желание поскорее выбраться из России взяло верх, и легионеры сдали в Пензе 50 тысяч винтовок, 1200 пулемётов, 5 миллионов патронов, 72 орудия и 3 аэроплана. Но поскольку Советы на местах требовали как условие дальнейшего продвижения сдачу оружия, некоторые эшелоны так и выкупали себе дальнейшее продвижение, и, как вспоминал один чех, «в конце концов в корпусе в некоторых эшелонах осталось по 30 винтовок».

Эшелоны растянулись по всей стране, но это не было каким-то хитроумным планом: большевики оказались не в состоянии обеспечить столь масштабную переброску паровозами. Основная их масса была задействована в масштабных перевозках бывших немецких и австрийских военнопленных: их везли с Урала и из Сибири на запад. Легионеры, стараясь не вступать в конфликты, медленно продвигались на восток. Потом пошла череда инцидентов со встречными эшелонами военнопленных: немцы, австрийцы, венгры и хорваты, враждебно относившиеся к чехам и словакам, постоянно провоцировали побоища.

Непрестанные нападки на чешских солдат со стороны немцев, австрийцев и венгров стали перерастать в жестокие стычки, и 14 мая пролилась кровь. В тот день на вокзале в Челябинске железякой, брошенной из поезда пленными венграми, был тяжело ранен чехословацкий солдат. Его разъярённые товарищи, отцепив паровоз от вагонов, учинили дознание и того венгра, на которого показали как на виновника, закололи штыком. Большевики арестовали 10 чехословацких солдат, затем ещё 12 чехов. И тогда 17 мая вооружённые легионеры вошли в город и вынудили освободить задержанных.

Инцидент, казалось, был исчерпан, но в Москве вдруг радостно оживились, резко пойдя на обострение. В ночь на 21 мая московская ЧК арестовала двух заместителей председателя российского филиала Чехословацкого национального совета. А Советам на пути следования эшелонов ушла телеграмма Семёна Аралова, возглавлявшего оперативный отдел Наркомата по военным делам: «По приказанию Троцкого предлагаю вам предложить чехословакам, находящимся в эшелонах, организоваться в рабочие артели по специальности или вступить в ряды советской Красной Армии». Более категорично тот же Аралов телеграфировал в Пензу: принять срочные меры «к задержке, разоружению и расформированию всех эшелонов и частей Чехословацкого корпуса как остатка старой регулярной армии. Из личного состава корпуса формируйте красноармейские и рабочие артели». 25 мая Ленин, как записано в его биохронике, вызвал к себе командующего войсками Московского военного округа Николая Муралова «для личного доклада о мерах, принятых против мятежа белочешского корпуса; даёт рекомендации о тактике борьбы с мятежниками». Интересно: никакого мятежа ещё нет и в помине, а Ленин уже инструктирует, как его подавлять!

Но решающий шаг сделал Лев Троцкий: в тот же день издал приказ №377, согласно которому «все Советы под страхом ответственности обязаны немедленно разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооружённым на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооружённый, должен быть выгружен из вагонов и заключён в лагерь для военнопленных». Приказ предписали «прочесть всем чехословацким эшелонам». Реакция на него была однозначна: спустя день чехословацкие части стали захватывать города и железнодорожные станции.

А какой у них ещё был выбор – остаться безоружными на пути во Владивосток, обрекая себя на неизбежное истребление? С ними произошло бы то же самое, что и с эшелонами войск Кавказского фронта, которых вырезали при эвакуации из Закавказья. Да и кто их должен был разоружать – полубандитские шайки красных и отряды «интернационалистов», набранные из немцев, венгров, австрийцев, хорватов, латышей и китайцев?

Но зачем Троцкий столь расчётливо довёл ситуацию до взрыва? В книге «О Ленине» он откровенничал, что весна 1918 года была столь тяжёлая и порой казалось, что всё вот-вот рассыплется, «не за что ухватиться, не на что опереться». Но «появление на сцене чехословацких частей изменило обстановку – сперва против нас, но в конечном счёте в нашу пользу. Белые получили военный стержень для кристаллизации. В ответ началась настоящая революционная кристаллизация красных. Можно сказать, что только с появлением чехословаков Поволжье совершило свою Октябрьскую революцию».

Как полагает историк Александр Крушельницкий, Троцкий решал несколько задач. Главное – провокация способствовала реализации планов наркомвоенмора по созданию новой армии: именно «белочешский мятеж» позволил ему строить армию так, как он хотел, и с теми кадрами, которые считал необходимыми. Троцкий понимал, что быстро создать организованную, дисциплинированную и боеспособную армию могут лишь профессиональные кадры прежней армии. Но их привлечению в новую армию яростно противились не только левые эсеры и прочие радикальные леваки, но и немалая часть большевистского актива. Вот Троцкий и делает свой авантюрный ход, буквально принуждая чехов к выступлению. Тем самым создав реальную непосредственную угрозу и для огромной массы советских функционеров, вынуждая их принять именно его – Троцкого – концепцию строительства армии: хочешь выжить – бери в руки оружие, организуйся, подчинись строгой дисциплине и, главное, прими те командные кадры, которые мы тебе пришлём…

И вот 29 мая 1918 года вышел декрет о комплектовании Красной Армии на основе уже не добровольности, а всеобщей воинской повинности. Уже открыто приступили к привлечению на службу бывших генералов и офицеров, а в июне – и к их мобилизации.