Закон о домашнем насилии защитит женщин, но развяжет руки аферистам
Закон «О профилактике семейно-бытового насилия» стал причиной многих споров и разногласий. ИА «Политика Сегодня» попыталась понять, что с ним не так, и откуда столько вопросов.
Четыре года в России принимают закон «О профилактике семейно-бытового насилия». Первый вариант появился в 2016 году и тут же отправился на доработку. 29 ноября прошлого года сайт Совфеда РФ опубликовал уже сороковую его версию. «Политика Сегодня» попыталась понять, что не так с этим законопроектом, и почему вокруг него столько споров.
Типичная ситуация: жена задержалась на работе и поздно пришла домой. Ревнивый муж бьет женщину по лицу. Если пострадавшая обратится в полицию, участковый проведет с агрессором беседу, выпишет штраф или, в лучшем случае, задержит на 15 суток. Не исключено, что по возвращении домой раздраженный мужчина снова начнет распускать руки.
В этом и состоит проблема действующего законодательства – жертва насилия вправе рассчитывать на защиту государства, но после порции синяков и ссадин. Соавтор законопроекта о домашнем насилии, депутат Госдумы Оксана Пушкина твердо уверена, что государству необходимо перешагнуть сложившийся статус-кво.
«Механизмы профилактики и пресечения семейно-бытового насилия на федеральном уровне практически не разработаны. Действующие нормы могут быть применены уже после совершения правонарушения или преступления и не могут влиять на сокращение семейно-бытового насилия. Сотрудники правоохранительных органов фактически не имеют никаких мер воздействия на семейного дебошира, до того момента, пока он не совершит насилие», — рассказала Пушкина корреспонденту «Политики Сегодня».
Закон должен быть принят, потому что он защищает жертву после первого же случая избиения, говорит депутат. Юрист и член экспертно-консультативного совета по семейному праву при Совете Федерации Анна Швабауэр с ней не согласна. Дело в юридической формулировке. В тексте закона насилие определяется, как «деяние, которое причиняет физические или психические страдания и имущественный вред, не содержащий признаки административного правонарушения или уголовного преступления».
В словаре Сергея Ожегова «страдание» — состояние печали, тоски, тревоги, нравственные или физические мучения. Такие ощущения у человека могут возникнуть после грустного мультфильма или прослушивания лиричной песни, объясняет Швабауэр.
«Законопроект направлен не на противодействие случаям бытового насилия, а на борьбу с нормальными житейскими ситуациями. Он направлен на противодействие воспитанию детей и на борьбу с нормальными семейными отношениями, которые периодически сопровождаются какими-то ссорами, не приводящими к преступлениям», — заключает юрист.
Любое насилие делится на преступное и не преступное. Закон о домашнем насилии говорит только о втором варианте. И не рассматривает избиение или убийство одного члена семьи другим. Из-за всех неточностей документ скорее о нежелании мужа выносить мусор или ссоре из-за разбитой чашки, говорит Швабауэр.
Для изоляции жертвы от насильника авторы многострадальной инициативы придумали «кризисные центры» — убежища, где можно жить два месяца. Такие центры уже есть, но существуют они, в основном, на пожертвования, говорит психолог, кандидат политических наук Мария Макарова. Однако куда идти жертве после истечения срока, если насильник не сел в тюрьму, вопрос открытый. Макарова затруднилась дать ответ и вспомнила народную мудрость:
«Она (жертва насилия, — прим ред.) может туда прийти, какое-то время там переждать, а дальше уже "как бог пошлет", как у нас любят говорить, — смеется Макарова. — То есть системного подхода здесь нет».
Обратная сторона медали — аферисты. Насильника по одному звонку настоящей или мнимой жертвы могут выселить из квартиры, даже если она принадлежит ему по документам. Скептики полагают, что это настоящий подарок для мошенников, которым не составит труда подделать пару синяков, чтобы завладеть жилплощадью без соглашения владельца.
Руководитель совета Общественного уполномоченного по защите семьи в Санкт-Петербурге Андрей Цыганов приводит в пример подобную практику в Германии.
«Такие охранные ордера там и вовсе называют "молотком ведьм", — улыбается Цыганов. – Причины, я думаю, понятны».
В ответ на аргумент о благодатной почве для мошенников Оксана Пушкина предлагает задуматься о приоритетах гражданского общества:
«Очевидно, что значимость права человека не подвергаться жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению несоизмеримо выше права распоряжаться и пользоваться частной собственностью».
Если обобщить и резюмировать суть общественной дискуссии, то законопроект «Об основах профилактики семейно-бытового насилия» разделил россиян на два лагеря. Позиция первых: закон сможет оградить жертв домашнего насилия от агрессоров, предоставить им убежище на время судебных разбирательств и, возможно, спасти им жизнь. Вторые считают, что законопроект ставит под угрозу институт семьи и развязывает руки аферистам и мошенникам.
В России, по данным МВД, насчитывается более 65 тысяч человек, которые пострадали от домашнего насилия. Нередко жертвы убивают своего «абьюзера» (от английского abuse – «оскорбление, жестокое обращение»), не выдерживая постоянных побоев и издевательств, и сами попадают за решетку.
После публикации последней версии документа на сайте Совфеда 29 ноября 2019 года о принятии закона ничего не слышно. Декабрьский опрос ВЦИОМ показал, что 70 процентов россиян выступают за принятие закона о профилактике семейно-бытового насилия. Инициативу одобрили 80 процентов женщин и 57 процентов мужчин.