Ярослав Семёнов: об отношениях с дочерью и русской тоске

О дочери

— Ваша дочь ходит в обычный детский сад? 

— Да, в муниципальный.

— Сталкивались ли вы с так называемыми «поборами», когда с родителей собирают деньги на нужды сада — шторы, окна, канцтовары?

— Нет, не сталкивался. Шторы там есть, канцтоваров хватает, окна тоже на месте. Не было такого, чтобы на родительском собрании сказали «нам тут надо крышу поменять, скиньтесь, кто чем может». Есть родительская плата, и в детском саду есть дополнительные кружки, за которые я через Госуслуги получаю счета. Бисероплетение, карате, мультстудия, чего там только нет. Но никаких дополнительных сборов у нас не было.

— Как вы проводите совместное время с дочерью?

— Что касается семейного досуга, здесь самое главное вначале договориться, чтобы это было всем интересно и, что называется, под силу. Потому что ты иногда можешь заставить себя что-то сделать или её уговорить, но радости от этого не испытаешь. Если это, конечно, не какой-нибудь сюрприз в виде похода в детский центр с интересным аттракционом.

Ещё мы с ней в последнее время любим разгадывать кроссворды. Точнее она сидит и разгадывает детские кроссворды, а я в этот момент рядом с ней. По-хорошему странно для меня иногда, что она порой хочет показать какие-то свои успехи и при этом останавливает меня, когда говорю, что она молодец. Она сама чувствует, что у неё получилось, и при этом рядом есть тот, кто так же радуется её достижениям. 

— Когда-то в интервью вы говорили, что хотели бы побыть для дочери Дедом Морозом. Получилось?

— Нет, почему-то не сложилось. Поэтому я это компенсирую сейчас в повседневной жизни. Но если честно, я не очень по этому поводу переживаю. Есть некоторые шаблоны и стереотипы, мы находимся в их власти и говорим «я бы обязательно хотел…». С Дедом Морозом не получилось, но ни я, ни дочь, насколько я могу судить, не особо переживаем по этому поводу. 

— А верит ли ещё ваша дочь в Деда Мороза?

— До этого Нового года мы говорили про Деда Мороза, про подарки, в декабре она всегда писала письмо с подарком, который хочет получить. А в этом году зимой в усадьбе Тол Бабая она меня спросила «- Кто это был? - Тол Бабай! - Ну это понятно, а кто был в костюме Тол Бабая?». Тогда я понял, что правду она узнала сама. Но в некоторых моментах мы её от правды оберегаем. Например, наша собака, которой недавно не стало, для дочки по-прежнему в больнице. Хотя недавно мне сказали, что так родители оберегают себя от негативной реакции на жестокую правду жизни. Возможно, так и есть. 

— Выбрали ли вы уже, в какую школу она пойдёт? В муниципальную или в частную?

— Здесь мы выбираем не между частной и муниципальной. Мы выбираем между теми советами и мнениями, которые звучат от знакомых родителей. И я вам скажу, что это очень не простой выбор. Вот уж точно, сколько людей, столько и мнений. Но в любом случае мы будем опираться исключительно на то, чтобы это было такое образование, которое позволит ей стать счастливым человеком, а не заставит тратить силы, а потом сожалеть. 

— Какого будущего вы бы хотели для своей дочери после школы?

— После школы дочери предстоит на основе своего миропонимания, склада ума и предпочтений выбрать то, что ей будет по душе. А пока мы стараемся поддерживать её интересы. Например, подумываем отдать её в художественную школу. Она с удовольствием рисует, и я вижу, что она уделяет внимание таким деталям, на которые я и сейчас его не обращу, если буду рисовать.

Мы попробовали с танцами, но она была не очень счастлива, когда занималась. Сейчас она занимается теннисом, я вижу, как ей нравится, и буду способствовать тому, чтобы у неё и дальше это получалось.

А хотеть, чтобы после школы она пошла, например, в юридический, я считаю, неправильно. Если ей будет это нравиться, и она сама сделает такой выбор — ради Бога, против не буду. С остальными специальностями сложнее (смеется).

О том, что изменилось за 5 лет

— Когда в Удмуртию переехала ваша семья, и как дался этот переезд?

— Жена с дочкой приехали через месяц-два после того, как я окончательно переехал сюда. Дочке тогда ещё не было года, к Москве ещё не прикипела. Супруге тоже далось легко — она дочь офицера, пока училась, поменяла шесть школ, поэтому переезд никаких сложностей не создал. 

Мы быстро определились с тем, где будем жить: у нас всё близко. Есть возможность уже сейчас заниматься и дополнительными занятиями, и спортом. К слову сказать, в Москве это было бы практически невозможно. Близко и сад, и теннис, и логопед. В Москве всё это было бы сильно растянуто во времени и виделись бы мы только в 12 часов ночи, причём супруга уставала бы не меньше, чем я.

— Если бы вы писали письмо себе нынешнему пять лет назад — что бы вы написали?

— Я бы наверняка написал тогда, что я хочу быть лучше в плане личного развития и профессионального роста. Постарался бы определить отправные точки и точки, к которым я хочу прийти, — где сильные стороны, где слабые, найти время посмотреть внимательно на составляющие личности и посмотреть, где действительно можно в чём-то себя улучшить. 

— А какие используете инструменты?

— Один из них — чтение книг. У меня оно обязательно стоит в графике. В части деловой литературы для этого, например, все условия создаёт библиотека Сбербанка. Самое интересное, что мир сейчас таков, что практически у любого человека есть доступ абсолютно ко всем знаниям. Вопрос только в том, чтобы структурировать своё время.

Ну и самое главное — во всём нужны наставники. Потому что когда ты будешь сам себе рассказывать, как надо учиться, ты можешь потратить больше времени, чем нужно, а можешь и вообще не получить результат. 

В общем, из прошлого сюда я бы написал, что хочу быть лучше в таких-то и таких-то областях, потому что в них мне нужно подтянуться. А сейчас бы наверняка улыбнулся своим тогдашним представлениям и сказал: «какая наивность».

— А отсюда — в прошлое? Какие-то советы себе пятилетней давности?

— Ну например, то, что я делаю сейчас, можно было сделать пораньше. Более системно к этому подойти. 

То есть, если бы кто-то мне тогда это сказал — наверное было бы лучше. Но, с другой стороны, неповторимость жизни и невозможность войти в одну реку дважды имеет свою прелесть. Поэтому какие-то практические советы я бы себе дал, но особого значения бы им не придавал. А вот посмотреть, как ты меняешься, какие были у тебя тогда представления и какие стали сейчас — это, мне кажется, интересно.

— Когда-то вы собирались прочитать удмуртские сказки, чтобы попытаться лучше понять особенности местного менталитета. Удалось ли вам?

— Да. И могу сказать, что именно они помогли мне понять, что нужно быть более чутким и внимательным к людям. Что касается сказок для дочери, то здесь я продолжаю надеяться, что смогу ей их почитать, но пока у нас существенный перевес на стороне мультфильмов. Сейчас она только-только начинает сама читать, поэтому я думаю, что сказки обязательно будут. 

О русской тоске

— Бывает ли, что в сумрачные дни вас накрывает русская тоска, о которой вы упоминали в одном из своих интервью?

— Я думаю, как и любого другого человека.

— И как вы с ней боретесь?

— По-разному. Иногда даю ей немного у себя пожить, и потом она просто сама съезжает. Как в «Приключениях Тома Сойера»: «Что за интерес купаться, когда никто не запрещает? Нет, я считаю, пора мне возвращаться». Это ведь моя эмоция, и если она на пороге появилась, не всегда надо её гнать. Другое дело, что не всегда на нее есть время и она не должна мешать ни семье, ни работе. И тогда говоришь ей «нет, родная, в другой раз». Точно так же, как иногда нет времени радоваться. 

— А если есть время, то как вы тоскуете?

— Анализирую свои мысли, иду обратно по нейронным связям, чтобы узнать причину, по которой тоска появилась. Надо подумать о том, как при этом строилась мысль. 

— Но это же рефлексия, а не тоска?

— В моём случае нужно не рефлексировать с точки зрения своих поступков, а именно посмотреть, какая мысль тебя привела к этому состоянию. 

— И всегда есть такая мысль?

— Нет, иногда эти поиски так надоедают, что и тоски нет уже, и дела ждут.