Поймать ворона (Фантасмагорический роман о Гульбакаре и грядущей войне) — 9
(Продолжение. Начало в №№ 168, 170, 171, 173, 175, 176, 178, 180)
...
В сумерках Антон с Максимом пересекли дорогу и вошли в Барциемс. Поселок улиткой втянулся, ушел в себя. Улицы пусты, маленький магазинчик закрыт, кафе не работает очень давно. Из открытых окон нежно гремела посуда к ужину, доносились вкусные запахи с задних дворов.
Их не замечал и не заметил никто. Прошли к береговой линии. Там и обнаружилось то, на что надеялся и рассчитывал Антон. Лодка! Их было несколько. Лень, патриархальная тишина и беззаботность. Слава им ныне и присно, и во веки веков, аминь! На одной хозяин беспечно оставил мотор и даже канистры с топливом. Выбранные сети сушились неподалеку.
Оттолкнув лодку от берега и пройдя широкую отмель, долго гребли на веслах. Километра два, три, больше — чтобы только не спугнуть этот чудный закат с его спасительной тишиной, до тех пор, пока их стало не различить в сумеречном мареве. Тогда Антон завел мотор и тихим ходом, минуя барциемский маяк, взял курс на Венденбаум.
С одной стороны, старался держаться, чтобы их не заметили с берега. С другой — чтобы не наткнуться, мало ли, на какой-нибудь патрульный катер. Далеко вверху горели звезды, летели самолеты, наматывали круги спутники. Миру было плевать на этот несправедливый и дурацкий кошмар, который умели устраивать каждый день из своей жизни люди.
— Папа, а куда мы плы... прости, идем?
Антон улыбнулся. Вспомнил, как пару недель назад, еще в далекой мирной жизни, долго и путано объяснял Максиму, почему корабли ходят, а не плавают. Что-то все-таки осталось.
— В Венденбаум, сынок.
— А что там?
— А там мы сядем на большой корабль, паром и уже совсем по-настоящему и большому пойдем по морю в далекое путешествие.
— Куда, папа?
Сказать по правде, Антон и сам не знал. Эта идея пришла сама собою. Только что. Она была проста и гениальна, как и все несложное. На море не будет КПП и засек земессаргов. Погалии с ее традиционной «любовью» к русским. Литвы — с ней же. Море — самый безопасный путь. Возможно, у них все получится.
— Не скажу, сынок. Это сюрприз. Приятный. Ты же любишь дальние страны? Потерпи, скоро узнаешь.
И тогда Максим лег на брезент, что валялся на дне лодки, растянулся в рост и стал смотреть на звездное небо — всегда далекое, манящее и прекрасное. Так и смотрел, пока не заснул. Правда, перед сном он вскочил и вдруг произнес:
— Знаешь, папа, когда мы вернемся, я буду ухаживать за Магдой. Хочу, чтобы она стала моей девушкой.
«Началось, — подумал Антон. — С чего решил?»
— Ведь она спасла мне жизнь.
— Так, ясно. А она тебе нравится?
— Ну, ничего. Симпатичная... — Максим засмущался.
«Симпатичная — это хорошо. А должна быть единственная. Пока открыт только один рецепт счастья: уступать женщине, иначе кровавая сеча. Но для этого женщина должна быть той самой, которой захочется уступать всю жизнь. И как найти ее?» — подумал Антон про себя.
— Ладно, ухаживай, я не против, — произнес вслух.
Утро, такое же длинное, как и прошедшая ночь. Глава XXIII
«Ж.па, если это не часть тела, отнюдь не повод для суеты».
Тибетская мудрость.
...
Когда обогнули маяк Барциемса, море встретило их бодро: волной и ветром. Максимка спал, и Антон укрыл его от брызг брезентом. К утру небольшое волнение улеглось, и в глаза наступающему дню опять вкрадчиво вполз туман. Антон заглушил мотор и пошел на веслах. Разбудил сына. Через четверть часа они обнаружили себя на суше, в пределах городского парка. Эмиграция, бегство русских грузов уже пару лет как вылизали город до стерильного, безлюдного блеска. Но, похоже, в последнее время его еще и до основания выжали, как старый алкоголик выжимает бутылку в пустой надежде на последнюю каплю. В парке пахло кострами. У ближайшего Антон обнаружил бомжа.
— Не замерз, отец? — спросил он на галийском.
Отец с трудом продрал глаза, пробурчал что-то:
— А хуле?
И добавил покрепче матом, перевернувшись на другой бок, снова захрапел. Похоже, сюда революция еще не добралась. Похоже, еще в пути. Было бы славно, если так.
...
В Москве Эдьку разбудило солнце. Он потянулся и понял, что давно не пребывал в таком прекрасном настроении. Выходило, что менделеевский оргазм от открытия во сне знаменитой таблицы — вовсе не пустая выдумка. Еще он понял, что пора завязывать с безнал-обнальными операциями. Его, Эдика, радость и смысл жизни лежат исключительно в поле решения задач. Как-нибудь они проживут без #двухразвгодтурций и обязательного, кровь из носу (кстати, непонятно, почему обязательного), Парижу. Нужно продавать этот мавзолей, пока он не стал погребальной камерой. Тогда в центре столицы будет лежать Ильич, а по правую руку километрах в сорока от него — он. Говно, а не перспектива.
Эдик сходил в душ. И набрал (тридцать лет прошло, а помнил!) домашний номер профессора.
— Михаил Николаевич, добрый день! Узнали?
После небольшой заминки теплый знакомый голос произнес:
— Эдик? Праудиньш? Вот так да! Удивил! Что на душе, что натворил? Кайся!
— Нужно встретиться, Михаил Николаевич. Когда будет минутка? Лучше сегодня.
— Если сегодня, то в аудитории, после третьей пары. Не забыл где?
— Нет, конечно. Буду как штык или что-то менее острое.
...
Серж, как бы это поцензурнее выразиться, в некотором роде сильно недоумевал. Даже несколько более, чем сильно. На восемь или десять часов он оставил эту страну одну. И что?! Все просрали.
Кстати, нервничал Серж как напрасно, так и неуместно. Как и все эгоцентрики, он забыл, не принял и не принимал в расчет, что у каждого при отсутствии большой цели существуют цели свои — маленькие, теплые, приятные, как прелая прошлогодняя листва. Они же были не в доле в его Cessna. Так чего от них ждать? Впрочем, как известно, на каждого мудреца довольно кислоты.
Например, министр внутренних дел мечтал о пенсии, наворовать и свалить, чтобы не нашли. Его госсекретарь — о том же плюс о глубоком массаже собственной простаты. И только Зане из поисковой группы мечтала о карьере, ибо в смысле женской привлекательности была на любителя.
Получается, что первые две мечты не сопрягались с планами Консультанта совершенно, а из устремлений Зане теоретически можно было извлечь выгоду. По крайней мере, на какой-то период их планы совпадали.
Но Сержа уже охватили и гнев, и азарт, а потому анализировать было поздно и лень. Как учили, он начал с репрессий. Консультант зашел в кабинет министра без стука, захлопнув дверь и быстро провернув замок, чтобы никто не мешал, как заходит в трудный класс уверенный в себе учитель. Серж знал, что в специальном чехле рядом со столом министра висит обыкновенный полицейский стек.
Наш министр, видите ли, был поклонником князя-кесаря Ромодановского, пусть даже никогда о таком и не слышал. Он любил на досуге с группой доверенных лиц устраивать из своего кабинета Тайный приказ царя Петра — в смысле маленькую, по-европейски аккуратную пытоШную, расположенную через бульвар Астриды Бриана-Суспензии, напротив булоШной. Он любил пошутить, наш министр.
Такие праздники души организовывались для особо упертых и политически неблагонадежных подследственных, которых в последнее время, слава опоссуму, прибавлялось. Процедура именовалась находчивым госслужащим «спустить пар». Ну и случалось, конечно, спускать. Не без этого...
Консультант, не обращая внимания на то, что чиновник говорил по телефону, зашел ему за спину, опрокинул его вместе с креслом на пол, выхватил стек и от души, не будем скрывать, саданул министра промеж ног, стараясь из чувства мужской солидарности не попасть по яйцам. Но промахнулся. Министр сперва взвыл, потом вытянулся стрункой и затих:
— Это тебе, дорогуша, за донос.
Через пять минут, когда тело подало признаки жизни и перевернулось со спины на живот, Консультант подошел, примерился и врезал уже по спине:
— А это за проваленную операцию, протокол ZS 19, параграф 347. По законам военного времени, так сказать. За измену нашему оборонному блоку. Пора, кстати, тебя на вшивость проверить. Кто там в роду был русским? Мама, бабушка? Отвечай, жирная сука!
Консультант шпарил на беглом английском с французским акцентом. В моменты волнения Сержа выдавал акцент. Министр только сипло стонал в ответ.
— У тебя сейчас очень простая задача, мудак, — выжить. Попробовать. И надеяться на мою доброту.
Консультант приоткрыл дверь и бросил в приемную:
— Отзовите из отпуска госсекретаря. Сообщите: министерство переходит на чрезвычайный режим работы. Справку от врача — а он обязательно начнет лепить, что на бюллетене — пусть засунет в одно место, если там еще ничем не занято. Пригласите дежурную бригаду медиков. Министр поскользнулся на стуле.
Мельком кинув взгляд на распластанное тело, продолжил:
— По-моему, очень неудачно. Пусть поторопятся. А мне — коньяку, только хорошего. С него и начните.
Серж перешел на русский, с которым в этой стране беспощадно боролись и которым многие, невзирая на годы борьбы, неплохо владели. Английский эта дура у аппарата поняла бы еще хуже.
— Разыщите женщину, которая руководила группой преследования мальчика и взрослого. Зане, кажется. Свяжитесь с Министерством обороны. Протокол вы знаете. Через час, максимум полтора, она должна быть здесь.
Единственное о чем сейчас жалел Серж, что ночью из аэропорта поехал домой. Он ведь знал, с кем имеет дело! А все проклятые дворянские гены. Испортили кровь древних франков славянским расп...яйством, расплескали — теперь не собрать.
...
Юра обогнул листву светом, а на ветку сел уже вороном. Заметил ползущую дрянь. Клюнул, ибо рефлекс. Нормуль, не хуже гамбургера. И лучше не думать — что склевал. Не рассматривать. С другой стороны, из чего делают гамбургеры, тоже лучше не знать. Наверное. Интересный чел Гульбакар. Кто он? Где теперь? Кстати, почему же чел? Вовсе не чел. А кто? Где Антон с Максимом? Скорость полета ворона — пятьдесят километров в час, через сорок минут он должен быть в Венденбауме.
Часть дроби пролетела мимо, а часть разорвала крыло, и тело Юры, сломавшись в полете, понеслось к земле.
— Ура!!! — внизу восторженно бегал маленький Иво, потрясая ружьем. — Попал!
Второй раз за последние сутки Юра приходил в себя окровавленным человеком. Мерзко и стало надоедать. Нужно отметить: мальчики опаснее кошек. Так недолго и коньки отбросить. Интересно, мертвое тело превращается в свет? Смерть способна к трансформации? Или смерть — камень, а камень — всегда Гульбакар?
— Ко ту издарийи, пуйка? Пилниги тракс, ко? *
* «Что же ты наделал, мальчишка? Совсем с ума сошел?» — перевод с галийского.
Ломая кустарник, к нему продирался кто-то взрослый. Кровь из руки хлестала. Он опять потерял сознание. Похоже, реальный мир больше не желал принимать в себя Юрку.
...
Михаил Николаевич долго и молча сидел. И смотрел. То на доску, испещренную формулами, то на Эдика. Временами снимал очки, протирал стекла, долго. Снова смотрел на доску. Несколько раз подходил, вглядывался, сопровождая пальцем линию формул, и, что-то хмыкнув, уходил обратно. Наконец произнес:
— Простите, а чем же вы все это время занимались, коллега? Где, так сказать, проводили жизнь? Поздравляю. Себя — с таким замечательным студентом. Приятно, не скрою, будет войти в учебники — как учитель гения. Хотя когда-то были и другие амбиции. Но сейчас... М-да-с... Что, собственно, натолкнуло вас на эту, сейчас кажется, совершенно очевидную мысль?
— Можно сказать, жития святых отцов, профессор, — улыбнулся Эдик.
— То есть формула утверждает, что мы совершенно простым образом можем усиливать любую энергию практически до бесконечности?
— Кажется, да. Но хотелось бы попробовать.
— Заманчиво. Ох, заманчиво. И меня тянет. И как раз складывается случай бахнуть, как говаривал, возможно, уже покойный прапорщик Наливайко. Звоню.
Профессор набрал номер.
— Петюнь, привет! Да-да, понимаю — страшно занят. Понимаю, конечно. Если завтра война, если завтра поход — мы готовы к походу сегодня. Все понимаю. Ну и чего трубку взял, раз так плотно загружен?.. Вот! Сечешь, молодка. Не ты мне нужен, а я тебе. Верняк. Именно что прямо сейчас. Если, конечно, у тебя нет острого желания пасть героем в братской могиле. Если есть, кладу трубку и разговора не было. Фигушки... На кладбище не приду. У тебя дети есть? Пусть они ухаживают. А-а-а-а... Считаешь, все приползем в качестве тараканов? Так вот, если хочешь осенью уйти на пенсию, пришли машину. Лучше с мигалками. Не, передумал — вертолет пришли. Голубой. Впрочем, на цвете не настаиваю. Я тебе одного волшебника привезу. Круче Волан-де-Морта. У него такая волшебная палочка, а не то, что ты подумал. Да, да. Бузинная. И еще — жуть как хочется на Москву с вертолета посмотреть. Давай действуй, время пошло.
Профессор положил трубку и снова уставился на доску.
— А кому вы звонили, Михаил Николаевич?
— Фраеру ушастому в МО. Неважно. Скоро узнаешь. Лучше скажи...
И они опять вернулись к уравнению.
Твитты, Фейсбук, сообщения информагентств.
• Галийское агентство ГRЕТА сообщило о мобилизации на военную службу всех мужчин в возрасте от 20 до 45 лет. От призыва освобождены лица, не прошедшие медицинскую комиссию, а также имеющие русские корни в третьем колене.
• Галия формирует саперный батальон для участия в военных действиях в Южно-Африканской Республике на стороне белых поселенцев, поднявших восстание против действующей власти из-за конфискации земель у населения по цвету кожи. Батальон войдет в состав ограниченного контингента НАТО в ЮАР.
• Галийское агентство ГRЕТА (дополнено): «Парламент Галии проголосовал за внесение изменений в принятый позавчера Закон о лояльности. Отстранению от всех государственных должностей подлежат все лица с русскими корнями в третьем колене. Их имущество передается в специальные фонды.
Исполнением Закона о лояльности займется Комитет национальной чистоты. Его председателем выбран Алексейс Платковс. Председатель бюро по Защите закона Арвидс Бобрис подтвердил, что русские предки в семье Платковса имеются только в пятом колене, а также то, что под большим вопросом находится их принадлежность к русской ветви славянства. Скорее всего, предки Алексейса приехали из Браславской волости Белоруссии».
• Пропавший мэр Кушаков вместе с семьей задержан на албано-македонской границе с паспортом на имя гражданина ГР Яниса Кипурса. Свидетельство о принадлежности детей Кушаковса к галийской нации оказалось поддельным. Задержанные будут переданы в руки правосудия в течение 3 дней.
• Почти миллион человек примет участие в параде по случаю открытия Праздника песни. Парад состоится в эту субботу, досрочно, с тем чтобы Галия смогла полностью выполнить свои союзнические обязательства по плану всеобщей мобилизации.
• Комитетом национальной чистоты задержан президент страны Имантс Пайонис. Бабушка Пайониса приехала в Галию из Калуги. Соответствующий документ в комитет предоставила сотрудник ДГИ Лэтгальского предместья Ризги Кузькинса Яна. Квартира президента в Иеварде и другое имущество выставлено на торги. Пост президента Галии упразднен. Функции канцелярии президента перешли Бюро по защите закона от беззакония.
• Лиене У стала налоговым резидентом Эстонии и переехала в Таллин. Вечеринка, посвященная этому, стала событием месяца и с грандиозным успехом прошла в клубе «Сырое мясо». В конце вечеринки на радость публике подрались бывшая и нынешняя подруги президента Эстонии. Разнимая дам, травму, несовместимую с жизнью, получил телохранитель главы страны Тыынис Йох.
Вадим АВВА.
Рисунок: Борис Митин.
(Продолжение в № 183)
«Отзовите из отпуска госсекретаря. Сообщите: министерство переходит на чрезвычайный режим работы. Справку от врача — а он обязательно начнет лепить, что на бюллетене — пусть засунет в одно место, если там еще ничем не занято».
«Если хочешь осенью уйти на пенсию, пришли машину. Лучше с мигалками. Не, передумал — вертолет пришли. Голубой. Впрочем, на цвете не настаиваю. Я тебе одного волшебника привезу. Круче Волан-де-Морта».
