Как всегда ждут переворота в Москве
Запад роет яму для России, рискуя попасть в нее сам
Разобравшись со своей оппозицией, киевский режим решил заняться чужой. На этот раз — российской.
Новым информационным трендом «незалежной» стали новости о якобы «все возрастающем влиянии» оппозиционных сил в России. Им предсказывают приход к власти «уже в ближайшее время». При этом в качестве «оппозиционеров» представлены либо лица, осужденные российским судом по уголовным делам, либо маргинальные группы, выступающие за разрушение единого государства.
Одним из поводов для очередной информационной кампании стало «Обращение Форума Свободной России» от 15 июля 2017 года. В нем российские «оппозиционеры» призвали ввести уголовное преследование в отношении лиц, которые ответственны за подготовку и присоединение Крыма к Российской Федерации. Фактически это положение легко может быть использовано даже против тех, кто выступает за территориальную целостность России, признавая Крымский полуостров ее составной частью.
Примечательно, что этим российские «оппозиционеры» постарались максимально услужить Киеву, который выполняет волю создателей понятия «оппозиция».
В политическую терминологию этот термин ввели англосаксы. Произошло это в начале XIX века в рамках Вестминстерской системы государственного управления. В рамках этой системы предполагалась двухпартийная политическая модель, в которой оппозиционная политсила противопоставляет свою точку зрения правящей партии (латинское oppositio — «противопоставление, возражение»). Противопоставляет, а не выступает за разрушение государства.
Другое дело, что создатели термина «оппозиция» со временем сами нарушили собственные идеологемы. Правда, не по отношению к собственному государству, а применительно к другим странам. С середины XIX века англосаксы вне пределов своих стран под «оппозиционными силами» стали подразумевать радикалов.
Чем радикальнее какая-то политическая сила выступала за разрушение существующего строя и свержение собственной власти, тем больше у нее было шансов стать «истинно оппозиционной» с точки зрения Лондона и Вашингтона. В Российской империи англосаксы поддерживали революционеров. В Российской Федерации — так называемую «внесистемную оппозицию» («представителей уличной демократии»). Все эти группы выступали и выступают не за реформы, а за уничтожение существующего строя, за разрушение государства.
Навязывая другим странам искаженный взгляд на роль «оппозиции», британцы во многих регионах мира преуспели. Этому способствовало то, что Великобритания была крупнейшей в истории человечества колониальной империей. На пике могущества территория Британской Короны охватывала ¼ всей земной суши. Финансовое влияние Лондона порой охватывало почти всю планету. По своему могуществу британские финансисты того периода превосходили могущество Уолл-стрита конца XX- начала XXI веков.
Еще одним благоприятным фактором для распространения собственных мифологем было то, что британцы одними из первых стали масштабно использовать политический маркетинг. Они использовали опыт рекламы коммерческой продукции для целенаправленной популяризации нужных им политических концепций.
Провернули свои манипуляции так, что никто не заметил как, навязывая всему миру свое представление о «политической оппозиции», у себя англосаксы задавили любой радикализм. Распространяя миф о «демократии» в своей стране, британцы создали антидемократическую модель с помощью нескольких юридических приемов.
В момент создания Вестминстерской системы двухпартийная британская система была представлена партиями вигов и тори. Первые представляли торгово-финансовый капитал, вторые — земельную аристократию и промышленные группы.
Чтобы создать видимость наличия политической конкуренции, те и другие в публичной сфере чернили друг друга. Тори называли вигов «разбойниками», «масонами». Виги обвиняли тори в «конспирологии» и «антидемократизме». Однако за кулисами политической авансцены обе политические силы успешно сотрудничали между собой.
Другим партиям, которые пытались раскрыть этот преступный сговор, путь во власть был закрыт с помощью ряда юридических ограничений. С точки зрения британского законодательства, «оппозицией» могла считаться только та политическая сила, которая была «лояльна» британскому монарху. Законодательно был закреплен термин «Официальная оппозиция» или «Самая верная Её Величеству оппозиция». Любая партия, которая пыталась оппонировать вигам и тори (позднее — лейбористам и консерваторам) немедленно обвинялась в «нелояльности», подвергалась остракизму и лишалась возможности когда-либо стать «официальной оппозицией», т.е. иметь шанс получить власть.
Этим антидемократизм британской политической системы (Вестминстерской системы) не ограничивался. Главный принцип демократии — разделение власти на три ветви. Но в Соединенном Королевстве фактически это разделение отсутствовало (носило формальный характер).
Главе государства отводились лишь церемониальные функции. Фактически исполнительная власть (право формировать правительство) оказалась в руках законодательного органа — парламента. Над ним доминировала судебная ветвь власти. Так называемая прецедентная англосакская правовая система предоставляла судам возможность формировать законодательство наравне с представительными органами, а порой — подменять их законодательные функции.
Показав всему миру красивую, но не существующую в реальности картинку, англосаксы запустили миф о «демократии» и призрак «оппозиционности» бродить по Европе и всему миру.
Но навязывая всей планете «демократический» образ с неизменной фигурой «оппозиционера"-разрушителя, в Лондоне игнорировали наличие противоречий внутри собственной страны. И теперь эта разрушительная сила с искаженным понятием «оппозиция» возвращается к ним самим. Достаточно посмотреть на те политические баталии, которые сегодня развернулись на Западе.