Сибирь. Реалии: Американскую писательницу и журналистку Алину Симоне собираются депортировать из РФ

Американскую писательницу и журналистку Алину Симоне собираются депортировать из России: мэру кузбасского города Киселевска не понравилось, что она общалась с местными жителями и снимала их рассказы на камеру.

Киселевск – тот самый шахтерский городок, жители которого этим летом обратились к премьер-министру Канады Джастину Трюдо с просьбой предоставить им убежище. Буквально в нескольких десятках метров от их домов начинаются угольные разрезы: дым и газы оттуда травят местных обитателей который год. Все мольбы, обращенные к властям, местным и федеральным, оказались тщетными.

Алина Симоне – американка, но родилась в СССР, в семье советских граждан. В Кузбасс она приехала, оказавшись под впечатлением от кадров того самого обращения к Трюдо. Ей захотелось самой увидеть этих людей и те условия, в которых им приходится существовать. Теперь ее обвиняют по части 2 статьи 18.8 КоАП "Нарушение иностранным гражданином или лицом без гражданства правил въезда в Российскую Федерацию либо режима пребывания (проживания) в Российской Федерации". Мэр Максим Шкарабейников счел, что Симоне находится здесь как журналист, а не частное лицо, то есть у нее должна быть деловая, а не туристическая виза. И обратился в полицию, сообщает местное издание "Абажур".

– Я родилась в Харькове, мои родители уехали из СССР в 1976 году, – рассказывает Алина. – Мой папа был в черном списке КГБ. Ему предложили сотрудничество, когда он еще учился в Харьковском университете, и он отказался. Мои родители учились на факультете физики, и оба хорошо знали английский. Папа предполагает, что именно поэтому ему и предложили сотрудничество. Он сказал "нет", и после этого все покатилось вниз для него. После окончания университета его отправили в армию, в стройбат, хотя у него в детстве была серьезная болезнь и он не должен был служить. Но они послали его работать на строительстве, с уголовниками. Когда он вернулся в Харьков, ему не давали дальше учиться, публиковаться, работать по специальности. Он стал сторожем в зоопарке. Маме тоже никто не давал работу, она сидела дома со мной. Поэтому они уехали. Сейчас мой папа довольно известный физик, Александр Виленкин.

​– Ваши родители убеждены, что все их проблемы в СССР были связаны с КГБ?

– Да, это так.

– И они попросили политического убежища в США?

– У моего отца была какая-то тетя в Израиле, и они пошли этим путем: уехали сначала в Израиль, а потом в США. Многие в те времена так делали, потому что евреев отпускали.

– Вы сейчас приехали в Кузбасс. Но это ведь не первый ваш приезд в Россию?

– Я здесь работала много лет консультантом в некоммерческом секторе, в общественных организациях, НКО. У меня высшее образование – менеджмент, некоммерческий сектор, я окончила Нью-Йоркский университет, и этим очень долго занималась. Некоторое время я жила в Новосибирске. Но когда родилась дочка, я больше не могла ездить по миру. Я в Россию и Украину пять раз съездила в год, например. А с маленьким ребенком уезжать так часто уже не могла. Так что я стала писательницей. Меня попросили написать книгу, и я написала. Это была автобиография, отчасти о том, как я ездила в Сибирь, а отчасти о русских американцах в США, как они живут, о том, каково быть между двух культур. Эта книжка вышла в Америке, в России и в Германии, по-моему. Это было 11 лет назад. Вторая моя книга – роман, художественная литература, она вышла в Америке, в Англии, в Голландии, в общем, переведена на несколько языков. И последняя книга – это подборка критических эссе о музыке. Я в течение 8 лет написала три книги, работала иногда как журналист-фрилансер. Сотрудничала с "Нью-Йорк таймс", с Би-би-си. Еще у нас есть в США "Мир" – радиопроект совместный с Би-би-си, я очень много сделала передач для них. Но в этом году я сделала всего штуки четыре, потому что уже отключилась от этого. Теперь мне больше нравится писать книги, я ощущаю себя скорее писателем, чем журналистом. Для "Нью-Йорк таймс" я не писала уже два года, для Би-би-си работаю все меньше.

– Вы в России, кроме Новосибирска, где-то еще жили?

– Я, например, провела месяц в Чите, много бывала на Алтае, в Бурятии, в Кемерово, в Красноярске. Я всюду была, но не то что я там жила по полгода, а неделю, две.

​– Какие у вас ощущения остались от этих регионов?

– Это все, кстати, есть в моей первой книге. Я очень люблю Сибирь! Наверное, некоторые американцы считают, что это дикое место, где слишком холодно. Но мой первый опыт в России был в Сибири, моя первая поездка была в Читу, на три недели. Я здесь не занималась политикой, я просто общалась с людьми. У меня появились очень хорошие друзья, и до сих пор они есть. Остались очень хорошие воспоминания, меня прекрасно принимали, люди были очень добрые, гостеприимные. Когда ты едешь и просто общаешься на личном уровне, вся эта политика просто в другом мире, это не касается отношений с обычными людьми.

– Но это все было довольно давно, когда отношения России и США были хорошими. А сейчас что-то изменилось в том, как к вам относятся люди в российской глубинке?

– Я бы сказала, даже в те времена были моменты, когда у нас отношения были не очень хорошие, я приезжала и надо было отвечать на какие-то сложные вопросы, объяснять, почему Америка делает то-то и то-то. Когда мы в Ираке начали войну, это был момент, когда весь мир был против нас, и русские тоже спрашивали: "Почему вы это сделали, по какой причине вы вмешиваетесь?" И я в то время была в России. Моя работа была связана с НКО. В те времена Америка посылала деньги, чтобы помочь развитию некоммерческого сектора в России, и моя задача была – объезжать все эти места, в Бурятии, на Алтае, все эти маленькие общественные организации, с ними беседовать и показать, что они создали. Они почти всегда что-то очень крутое делали на эти маленькие средства. Так что я жила, может быть, в таком мире, более прекрасном. (Смеется.) У меня впечатления от того, что происходило в России, может быть, были лучше, чем есть, потому что у меня была такая работа.

– В те годы вы в целом встречали достаточно благоприятную реакцию людей на себя. Сейчас отношения России и США более напряженные. Вы это чувствуете, находясь в России?

– Да, но я приехала сюда, потому что увидела это видео – обращение "киселевских канадцев". Так как я очень много времени провела в Сибири, меня это просто поразило. Я подумала: что происходит? Я была в Кемерово несколько раз и никогда об этом не слышала, и чисто из любопытства купила билет, как турист.

– А что именно вас поразило в этом видео?

– То, что там простые граждане просят убежище в Канаде по причине экологии. Скажу честно, я подумала: кто это придумал? Потому что это очень творческая мысль! Видно, что у людей нет средств, что звук очень плохой, что это сотовый телефон, что они там где-то на дороге стоят, и подумала: кто же это придумал и вывел на мировой уровень?

– Вы сочли, что это фейк?

– Нет, я, наоборот, думала: вау, там люди пытаются так решать свои проблемы, и они очень творческие, они борются. Я бы никогда не придумала такое, если бы у меня была подобная проблема. И если бы я даже придумала, то не знала бы, как сделать, чтобы показали на национальном уровне. Я очень заинтересовалась, купила сразу билет, связалась с Натальей (Наталья Зубкова, местный журналист. – Прим. С.Р.). Я взяла с собой видеокамеру и подумала: буду выяснять, мне это интересно лично, как простому человеку. Я не предложила эту тему никому, с кем я работаю в США как фрилансер, и никто не знает, что я здесь. Это был бы другой путь, если бы я для них что-то делала, и это был бы другой рассказ. Мне просто захотелось знать, я хотела посмотреть на это своими глазами, я хотела понять. Я провела очень много времени с Натальей, с ее семьей, мы беседовали с ней просто на кухне. А сегодня приехали полицейские и сказали: "Мы слышали, что ты что-то снимаешь тут, с людьми разговариваешь, просишь разрешения их снимать". Потому что по нашим законам надо, чтобы люди согласились, даже если это просто Ютьюб или непонятно что, люди должны дать согласие. Мне сказали, что завтра они меня будут судить.

– А сколько вы провели времени в Киселевске?

– Полторы недели.

​– Какое у вас сложилось об этом городе впечатление? Вы были чем-то удивлены?

– Люди мне здесь очень нравятся, все, которых я встретила. Я бы даже сказала, что эти полицейские были довольно вежливые. (Смеется.) Так что с людьми здесь все прекрасно. И я думаю, что, несмотря на все проблемы, у меня будут очень хорошие воспоминания о моем времени здесь. Но, конечно, то, что происходит здесь с экологией, то, что разрезы прямо в 100 метрах, в 300 метрах от домов, от мест, где играют дети, это очень шокирует. Я не нахожу слов, потому что никогда такого не видела. Вот разрез – а вот дома уже, и я не видела никаких суперкрутых сооружений, которые высасывали бы всю грязь, прежде чем она подойдет к домам. И там пахнет химией, пахнет бензином, и сразу голова начинает болеть. Говорят, что горит мусор, но это просто нереально, потому что любой человек, который это видит, понимает, что это не мусорка, и во многих местах там мусора не видно, и то, что горит, – горит под землей. И то, что они не хотят это признать и переселить людей, это очень шокирует. Очень!

​– Как вы думаете, почему к вам пришла полиция?

– Я сразу, как приехала из аэропорта, поехала туда, на Подземгаз (так называют микрорайон рядом с угольными разрезами. – Прим. С.Р.). Я, по-моему, 20 часов не спала. Только познакомилась с Натальей, она меня встретила в аэропорту, я успела что-то поесть в гостинице, положить вещи и сказала сразу: "Давай поедем туда, на Подземгаз, познакомимся, походим, посмотрим". Я приехала, и буквально через три минуты приехал мэр, неожиданно, я не знала ничего. И начался спор, довольно серьезный. Люди требовали переселения. Я не поняла всего, потому что там есть очень много разных проблем, у них проблемы с дорогой, потому что там "БелАЗы" ездят, а дорога маленькая, и "БелАЗы" вроде как не должны ездить там. Весь смысл я до сих пор не понимаю. Я там стояла, иногда снимала, снимала детей, мэра и немножко не понимала, что делать. Потом мэр уехал, но он меня точно заметил, что я там, что я все это увидела. Я думаю, с этого все началось. Я думала, что я единственная такая суперлюбопытная, которая захотела поехать и посмотреть, что там происходит. Но через два или три дня после моего приезда сотрудник американского консульства из Екатеринбурга тоже приехал на Подземгаз, тоже просто побеседовать. Он приехал с одним из СМИ. И мы были просто шокированы, что им этот вопрос тоже интересен. Я позже с ним и с Натальей ужинала, и он сказал, что попробовал поговорить с мэром, пришел к нему в офис, но мэр отказался.

​– А зачем мэру вас депортировать? Вы ведь уже успели многое увидеть, снять...

– Да, я все увидела. Я думаю, что он не хочет, чтобы кто-то рассказал, что на самом деле здесь происходит, может быть, более громким голосом. Я хочу еще раз подчеркнуть, что я покупала билет сама, у меня нет никаких спонсоров и нет покупателя на этот материал. Это личный творческий проект, мой личный интерес. Может быть, это из-за того, что я из Америки. Если бы я приехала из Узбекистана или из Армении, может быть, из Китая даже, всем было бы все равно, не знаю. Но что меня очень удивляет, это то, что местные журналисты, которые серьезно этим занимаются, очень смелые. Это не только Наталья, их несколько, они уже выкладывают на Ютьюб гораздо более шокирующее видео, чем то, что я бы могла выложить. Я не знаю, чего он боится, но то, что здесь делают угольные компании, то, что здесь делает государство, что не хотят переселять людей, это все уже известно. Так что поведение мэра очень странное. Я бы хотела с ним поговорить. Мы с Натальей придумали такую идею, что мы, может быть, смогли бы сюда привлечь экстремальных туристов, потому что это очень экстремальное место. Я в свое время интервьюировала человека, который руководит одной из самых больших компаний, которая занимается экстремальным туризмом, и буквально четыре дня назад послала е-мэйл: посмотри, вот такое место интересное. Да, здесь много проблем, но можно сделать очень интересный тур: посмотреть, как котельная работает, посмотреть на разрезы, поехать на Шерегеш, на лыжах... Я объяснила ему, что здесь есть хорошее и плохое, послала несколько фотографий. Сегодня я получила ответ, что они очень заинтересованы и хотят приехать. Он пишет мне: "С кем я могу там работать? Можешь мне послать еще фотографии?" И он реально готов сюда приехать, ему интересно.

– О чем в первую очередь вам говорили местные жители?

– Всегда экология! Экология и воздух. Они просто хотят, чтобы дети выросли в чистом месте, и все.

– Если вас депортируют, вы в Россию больше не вернетесь в ближайшее время?

– Наверное. Я не знаю, это их решение, а не мое. Мы пытались спросить, но... Суд будет завтра, и непонятно, что они там предложат мне, непонятно вообще, что будет.

– Но вы бы из России пока уезжать не хотели?

– Нет, у меня билет на 19-е, и я бы хотела остаться до 19-го. У нас были планы на Шерегеш поехать завтра. У нас были планы вообще просто уехать и отдохнуть, шашлык сделать. Я завершила здесь все разговоры, я уже все поняла.

​– Что бы вы хотели сказать мэру Киселевска?

– Честно? Я считаю, что для мэра или губернатора этого региона это был бы очень хороший пиар, если они переселили бы этих людей. Люди здесь ждут знака, чего-то хорошего от государства. Со стороны глядя на эту ситуацию, я думаю, что для них как политиков это было бы супер. Это довольно маленькие деньги в сравнении с тем, что здесь зарабатывают эти угольные компании – переселить эти семьи, которые около пожаров живут. И они будут так благодарны! Потом везде будут об этом писать и говорить: вот, хороший пример, люди жаловались – и проблема была решена, людей переселили, все довольны.

– В России очень много экологически неблагополучных мест, одних переселишь, другие начнут требовать. Может, власти этого боятся?

– Я понимаю, что это ящик Пандоры. Но я все равно думаю, что есть более и менее острые ситуации. Даже здесь, в Киселевске, все согласны, что именно в Подземгазе очень опасно жить, и эти дети должны оттуда сразу уехать. Там может быть взрыв завтра, там могут дети просто утром не проснуться от СО, угарного газа. Понятно, что у политиков нет столько средств, чтобы всех сразу переселить, и все нормальные люди это понимают. Но я тоже думаю, что их будут хвалить, если бы они не допустили, чтобы там кто-то умер. Я думаю, что люди это поняли бы и власть бы похвалили. Была пресс-конференция, и Путин сам сказал: "В Кемерово очень большие проблемы, мы переселили 900 человек, но надо гораздо больше переселять". Кого сейчас переселяют – я не знаю, но добавить 71 к этой цифре – это так сложно? Не знаю. Я бы хотела увидеть, сколько эти угольные компании зарабатывают за год, и можно было бы даже не брать средства у администрации, а взять у них!

Суд, который должен решить вопрос депортации Алины Симоне, запланирован на среду, 14 августа. Однако самой Алине никто не сообщил ни о времени, ни о месте заседания. По мнению Натальи Зубковой, оно вполне может пройти и без нее.