Хабиб — про дагестанцев и драку в метро, бой Шлеменко и 600 миллионов от президента на строительство школы. Большое интервью
После дебюта Александра Шлеменко в своей лиге Хабиб вышел для общения с журналистами, но главный бой вечера не стал главной темой разговора.
В этом интервью:
про слова Гусейнова о том, что он не будет драться, если последуют санкции
про помощь Шлеменко с подписанием в UFC и гипотетический бой Шторма с Минеевым
про ситуацию в метро и пост про Конора, которого "тоже избили дагестанцы"
про строительство базы и выделенные президентом России 600 миллионов
Про Шлеменко Исмаилова, Минеева и UFC
— Дебют Шлеменко можно считать успешным — человек выиграл бой. Вообще, идея того, чтобы Саша подрался у нас, считаю, была хорошей. Это самое большое имя из всех, кто у нас в лиге дрался. — начал Нурмагомедов.
— Артур Гусейнов не сделал вес и сказал, что если его оштрафуют или дадут желтую карточку, он вообще не будет драться.
— Когда ему позвонили представители лиги, спросили про интервью, где он сказал, что не будет драться, он ответил: «Ребята, не беспокойтесь, это кумыкский пиар». Так и сказал.
Но сказал, что не отказывается от боев.
Его попросили: «Не говори тогда в интервью, что не будешь драться». Точно не знаю, какие санкции были, но если человек не сделал вес, его надо наказывать. Это спорт и работа этих ребят. Разницы нет, кто этот человек и какие у него отношения с руководителями лиги.
— В бою Гусейнов улыбался, разговаривал со Шлеменко и как будто бы хотел впечатлить вас.
— Я бы не улыбался на его месте. Если ты проигрываешь, какие могут быть улыбки.
— Александр Шлеменко сказал, что подписал контракт с вашей лигой, потому что есть еще какое-то условие. Правильно ли мы понимаем, что вы можете помочь ему с подписанием в UFC?
— Да, абсолютно верно. Если Фаридун Одилов выиграет в декабре, то Шлеменко может подраться с ним за пояс в марте. Это большой бой, для большой арены. Пусть Шлеменко выигрывает и будем садиться за стол переговоров.
— Дорогое удовольствие иметь в лиге Александра Шлеменко?
— Думаю, тот факт, что мы его подписали, это больше, чем деньги. Потому что Шлеменко — это легенда, и то, что он дерется в такой молодой лиге, это дорогого стоит. Он еще один бой проведет с нами в начале следующего года. За пояс. Надеюсь, что он выиграет. Деньги? Мы договорились не говорить об этом,
— Если Камил Гаджиев предложит вам обсудить бой Минеев — Шлеменко...
— Я за, но Шлеменко сейчас у нас претендент. Хотя вообще это огромный бой, самый большой бой, который сейчас можно организовать в российских ММА. Больше нет.
— Я думаю, что бой Шлеменко vs Минеев это более реально, чем третий бой Минеева и Маги. Магомеда Исмаилова я бы посмотрел против Давида Бархударяна. Вчера оба проиграли, пусть возвращаются.
— Вы не думали секундировать Магомеда Исмаилова в бою с Владимиром Минеевым?
— В углу должен быть человек, который тренирует его годами, который знает, как его тренировочный кэмп строился. Я пришел просто поболеть за него, очень переживал. Я видел сегодня его. Посоветовал ему: «Тебе 35 лет, не застаивайся». Большого урона он не получил в бою с Минеевым. Я ему сказал: «Возьми месяц на отдых, потом вновь в зал, а в феврале–марте подерись. Ему нужно 2-3-4 боя провести, чтобы вернуться в колею».
— Он может выступить в вашей лиге?
— Интересно… Я вообще об этом не думал. Но у него же хорошие отношения с Fight Nights. Они его поднимали, они в него вкладывали.
Не знаю… Если у него контракт закончится, а Мага изъявит желание… Просто звонить и звать его — это как-то неправильно.
— Шлеменко и Мага хотели подраться…
— Сейчас нет смысла в этом бою. Шлеменко должен подраться за пояс, а Маге нужно вернуться. А в будущем это очень хороший бой. Но более интересно все же Минеев — Шлеменко.
— Через неделю на одном турнире Bellator будут драться и ваш брат Усман, и Федор Емельяненко.
— Мы со Скоттом Кокером (президент Bellator. — «Матч ТВ») сядем и посмотрим главный бой после того, как мой брат Усман подерется. Переживать буду, хочется, чтобы выигрывал человек. Из-за него очень многие ребята пошли в зал, проигрывать тут вариантов нет. Болеть и переживать буду. Не знаю, насколько там можно болеть, надеюсь, никому не помешаю.
— Дэйна Уайт однажды забанил на турниры UFC журналиста Ариэля Хельвани. На ваш турнир забанен Александр Лютиков (в списках на вход его фамилия несколько раз перечеркнута, и красной пастой написано «не пускать»). Можете рассказать почему?
— Я же не Дэйна Уайт... Примерно не понял, да, к чему я такой ответ дал? Это хороший вопрос, который вы должны задать руководству лиги.
— Шамилю Завурову?
— Кому угодно, есть Камал, есть Серега, я же не могу этими мелочами заниматься.
Про Дагестан, Казань и драку в метро
— Вы выложили сторис с избитым Конором и подписью: «Бастрыкин, где моя медаль, меня тоже избили дагестанцы». Не все поняли шутку.
— Это был больше подкол за океан. Но трактовать можно было по-разному. Есть же люди, которые отнеслись к этому как к юмору. А есть те, кто отнесся к этому так, будто бы я поддержал этих ребят. Это зверское отношение троих людей к одному человеку. Ни один здравомыслящий человек не может это поддержать. И это всем ясно. Я не настолько пробитый человек, чтобы поддерживать таких больных людей. Те люди, кто меня знает, они поняли мои слова правильно.
Кто-то кидает таксиста, везде пишут «дагестанец». Кто-то кого-то бьет, везде пишут «дагестанцы». У дагестанцев же тоже есть чувства, нас 3,5, если не 4 миллиона, и это неправильно, если один человек творит какое-то неправильное действие, писать во все СМИ, что это дагестанцы.
Эти люди, которые неправильно поступают, их 15-20-30… ну, 100 человек. Но есть же и 3,5 миллиона человек, кто живет в Дагестане. Есть интеллигенция, ученые, врачи, спортсмены и еще много людей, которые достойно представляют не только Дагестан, но и Россию. Но как только один больной человек что-то совершает, все СМИ пишут, что это сделал дагестанец. Как наградили Романа Ковалева? Во всех СМИ писали, что избитого дагестанцами наградили. Зачем? Ни один человек в СМИ даже не знает имя и фамилию этих троих больных людей, везде пишут дагестанцы.
Когда вы в медиа с 2010-го по 2020 год видели хоть одну хорошую позитивную новость про Дагестан? Хоть что-нибудь писали позитивное про Дагестан за 10 лет? Как только человек поступает неправильно, сразу обобщают — дагестанцы. А где-то в Перми или в Казани человек расстреливает школу, никто ничего не пишет.
Три человека из автобуса вытаскивают 50 человек, конечно, про это пишут (речь о дагестанских спортсменах. — «Матч ТВ»). Еще бы не писали. Приведите еще примеры. Что-то же хорошее дагестанцы тоже совершали? Дагестанцы — это 3,5 миллиона человек, это не три человека, которые напились и что-то совершали.
— Допустим Михаил Ефремов пьяный врезается на машине, Александр Шлеменко его осуждает, и мы понимаем, что это публичное порицание. А от вас вместо него есть шутка про Конора. Может, людей в вашем посте это расстроило? — вопрос корреспондента «Матч ТВ» Вадима Тихомирова.
— Я понял, но там нигде не упоминалось слово русский. О Ефремове все писали, все говорили, но никто не писал, что это пьяный русский сбил.
— Просто, возможно, люди ждали какого-то осуждения от вас, у вас 30 миллионов подписчиков?
— Да я как бы думал, что осуждение… этого даже не нужно говорить. Что я каждую мелочь должен комментировать? Три человека зверски убивают одного — это что нужно комментировать? Вы что, не понимаете мое отношение к этому? Вы понимаете и раньше понимали, просто всегда нужно что-то где-то писать. Я про вас это говорю, про СМИ. Вот в Казани человек вышел, он же вроде бы татарин был? Я даже не знаю кто, потому что никто не писал, кто он, все писали его имя, писали, что такой-то человек совершил такое зверское убийство. Никто не говорил, что он татарин, или русский, или какая-то другая национальность.
— Казалось, что на Кавказе больше развито внутреннее порицание.
— Нет, конечно. Ну посмотрите, этого придурка везде крутят, везде приглашают [ролик «дагестанцы кинули таксиста» собрал 10 миллионов на YouTube], его надо порицать, его не надо поощрять. Человек совершил, легко сказать, глупость, зачем его куда-то приглашать? У нас в России много наций, много религий, не надо из-за троих людей писать, будто весь Дагестан так поступает. Когда пишут «дагестанцы избили», это всех дагестанцев задевает.
Если какой-то человек поступил неправильно, скажите, что это Магомед Магомедов или Илья Андреев, напишите имя.
Еще раз: возьмем Казань, больной человек берет ружье, расстреливает школу. Везде пишут его имя, никто не пишет его нацию. И так много где еще. Но только с Дагестаном пишут нацию. Я никогда не слышал, чтобы там бурят как-то поступил, или москвич, или другие. Везде дагестанцы. Вот это меня возмутило, и я закинул сторис. Кому-то понравилось, кому-то не понравилось.
— А зачем писать сторис, про которые вы знаете, что кто-то поймет, а кто-то не поймет?
— Чтобы вы мне этот вопрос задали. Шучу. Кто-то же должен вносить какой-то позитив, а то слишком много хейта везде. Зато обсудили. Вы задали вопрос, я вам ответил, что и как. То, что я говорю, это чувства всех дагестанцев. Это не так, что я стою, такой великий Хабиб, рассказываю про чувства всех дагестанцев. Это везде — какой-то придурок что-то сделал, и все пишут, что это дагестанцы. Да обозначь его по имени. Вот вы знаете, как их зовут? Нет. Потому что нигде не пишут. Их даже в лицо никто не знает.
— Что нужно сделать, чтобы не было такого отношения?
— Не знаю. Хорошо, что я этим не занимаюсь. Это очень тяжелая вещь, политика. Вы задайте этот вопрос компетентным людям.
— Еще вопрос про Дагестан: вы рекламируете протеиновый батончик, оператора сотовой связи, а не было мысли какой-то дагестанский бренд вывести на международный рынок с помощью своей популярности: есть урбеч в Махачкале, ножи из Кизляра.
— Просто об этом даже не думал никогда. Думаю, что я из-за своих выступлений стал популярнее в мире. Люди стали знать, откуда я. Кстати, в Америке меня называют русским. И там, например, не знали про Дагестан ничего, для них это было как Узбекистан, Кыргызстан, Казахстан, а сейчас стали узнавать, откуда я родом.
— А если попробовать сделать так, чтобы бойцы из-за рубежа начали приезжать в Дагестан тренироваться?
— В основном бойцы же выступают в Америке, и лететь сюда, потом обратно, две акклиматизации проходить смысла нет.
— Ваш отец Абдулманап Магомедович при жизни говорил, что строит базу, в том числе и чтобы туда из разных стран приезжали бойцы. Ему вроде это было интересно.
— У нас сейчас строится база, я сам ее достраиваю. В июне хочу запустить. Могу ошибаться, но это будет самая высокая база в России. Почти 2000 метров над уровнем моря. 80 человек одновременно могут тренироваться, спать, есть, проходить полный лагерь. 70% где-то мы закончили, надеюсь, в июне будет большое открытие.
— Это та база, про которую говорили, что Владимир Путин выделил вам 600 миллионов рублей?
— Нет, это база, которую я сам строю.
— А та, на которую президент выделял деньги...
— …она так и осталась. Указ президента есть с марта 2019 года, но пока что я сам строю в другом месте. А этот указ и весь проект где-то есть, но в каком кабинете он застрял, не знаю. Вопрос не ко мне.