Паста-активизм: как макароны актуализируют архитектурное наследие Перми
Объекты, представленные на новой выставке в ЦГК, создал Сергей Пахомов — житель Краснокамска, который занимался рекламным бизнесом и не имел ничего общего с искусством до тех пор, пока его не попросили сделать рекламу для макаронной фабрики. Сергей ознакомился с образцами продукции, а потом, поняв, что просто так их фотографировать скучно, сделал из них автомобиль. Фабрика вскоре закрылась, а хобби осталось, и за автомобилем последовали все мыслимые виды техники, архитектурные объекты, люди, памятники и целые жизненные сцены. Сергей выпустил книгу в издательстве АСТ, ездил в арт-резиденцию в США, завёл знакомства в художественном мире — в общем, стал вполне состоявшимся автором. Сергей Пахомов даже запатентовал свои разработки — у него есть самый настоящий патент, в котором указаны и описаны «скульптуры из макарон». Ну да чего пересказывать, мы про него очень подробно писали — и это довольно захватывающее чтение. И неожиданное.
Почему неожиданное — ну, честно сказать, поначалу почти вся команда ЦГК отнеслась к этому проекту с осторожностью. Кроме, пожалуй, Надежды Агишевой, которая как-то сразу разглядела в макаронных скульптурках потенциал для большого проекта. Нет, разумеется, это не в обиду автору: скульптурки прекрасны сами по себе, как и хобби в целом, но всё же подобные увлечения ассоциируются в большей степени с чем-то весёлым и декоративно-прикладным, а вот с насущными архитектурными проблемами и тонкой экспозиционной эстетикой как-то не очень вяжутся. Руководитель PERMM Наиля Аллахвердиева и вовсе назвала Пахомова художником-аутсайдером (разумеется, с хорошем академическом смысле) — и в этом, возможно, есть доля правды (в том плане, что Пахомов не особо вовлечён в арт-среду и так далее), но всё-таки за всем этим, кажется, скрывается удивление: скульптор и правда сломал все стереотипы.
В результате вышло актуально и, кажется, эстетически выверенно и оригинально. Хотя само по себе изготовление скульптур из пасты не является таким уж ноу-хау. В мире достаточно подобных образцов — и некоторые из них выглядят куда более сложными и изощрёнными, чем то, что делает Сергей. И тем не менее, патент, который он получил — абсолютно заслуженный документ. Дело в том, что в действительности не важно, насколько сложна та или иная скульптура — она может быть составлена из десятков тысяч макаронин, но при этом содержательно и смыслово ничем не отличаться от того набившего оскомину ДПИ, которым занимаются скучающие обыватели. Или, напротив, отрываться от повестки, уходя в контемпорари-арт, как Леонид Тишков. А Сергей, несмотря на относительную простоту формы, сумел совершить качественный скачок от поделок к актуальному искусству именно потому, что «омакаронивание» мира стало для него новым языком и способом коммуникации, новой формой рефлексии по поводу происходящих в мире событий. Каждая новая скульптура Пахомова — актуальная реакция на нашу действительность, и именно поэтому в числе его скульптур — вирион Covid-19 и командир Росгвардии Золотов, голосование по поправкам в Конституцию и свежие мемы — и многое-многое другое.
В этом языке прекрасно то, что он универсален и, в отличие от патента, не может принадлежать одному только художнику. Именно поэтому на нём смог заговорить Центр городской культуры: воспользовавшись «словарным запасом» Пахомова, мы сложили из него то сообщение, которое показалось нам важным здесь и сейчас. Мы захотели поговорить о городе, а точнее — об уходящем архитектурном наследии, которое сегодня находится под угрозой. Сергей Пахомов создал миниатюрные копии девяти архитектурных объектов, которые в той или иной степени важны для Перми, но при этом или уже приговорены к уничтожению, или в лучшем случае пребывают в аварийном состоянии. Полноценным соавтором Пахомова стал давний друг ЦГК, художник Пётр Стабровский, который спроектировал экспозицию и при помощи своего главного инструмента — света — оформил её в виде внятного и эффектного высказывания.
Паста, кстати, оказалась материалом, который идеально взаимодействует со светом. Могли бы мы при этом использовать какой-нибудь другой материал, избавив себя от необходимости обосновывать такой неожиданный выбор? Возможно. Но для того, чтобы говорить об актуальных городских проблемах, мы должны использовать любой из доступных языков — даже самый неожиданный.
Тем более, что выставка «Твёрдые сорта» поднимает более сложную проблему, чем сохранение памятников архитектурного и исторического наследия. Безусловно, с их сохранением у нас тоже не всё гладко, однако оно хотя бы регламентировано должным образом. Но уникальный городской облик формируют не только памятники. Выставка демонстрирует, насколько многообразны могут быть сценарии жизни архитектурных объектов, рано или поздно приводящие к их обветшанию и исчезновению.
Из девяти объектов только один внесён в перечень объектов культурного наследия регионального значения. Это конструктивистская поликлиника по адресу Лебедева, 11. Десять лет назад пермский предприниматель приобрёл её на аукционе и обязался соблюдать правила охраны и реставрации объекта, однако на деле этого не произошло. Сегодня спасти это здание может, пожалуй, только административное вмешательство.
Остальные объекты не стоят на учёте, и их судьба вызывает ещё большую тревогу. Многие из них (дом на Пермской, 58, дома по Коминтерна, 12 и по Комсомольскому проспекту, 89, АБВГДейку, Общежитие механического техникума, Дом Лаптева и дом на Окулова, 12) планируется расселять в ближайшие пять лет. Большая часть этих объектов фигурирует в двух документах — в постановлении «Об утверждении муниципальной адресной программы по переселению граждан города Перми из аварийного жилищного фонда на 2019-2025 годы» и в аналогичном постановлении на 2018-2020 годы. Мы про оба этих документа уже писали — собственно, в том числе тот материал и вдохновил ЦГК на макаронную выставку. Интересно, что во втором документе присутствует столбец, в котором указана планируемая дата сноса. В первом документе такого столбца уже нет, однако очевидно, что в абсолютном большинстве случаев за расселением этих домов последует их снос.
Иногда у нас нет оснований возражать против этого. Таков, например, случай квартала АБВГДейки в дальнем Закамске и большинства подобных двухэтажных кварталов середины прошлого века. Мы понимаем, что их архитектурно-исторический капитал невелик, а проводить кампании в их защиту было бы не слишком рациональным шагом. Но они включены в нашу экспозицию, поскольку они олицетворяют собой один из важных этапов развития городской архитектуры, достойный изучения, исследования и осмысления.
Однако наибольший интерес у нас вызывают те объекты, которые не являются региональными памятниками архитектуры, но при этом имеют очевидную историческую и архитектурную ценность. Часть из них формально не находится под угрозой, но требует ремонта и реставрации (водонапорная башня на Барамзиной, Пушкинские бани), а часть объектов, о которых мы упоминали чуть выше, ожидает расселение и последующий снос (Дом Лаптева, дом на Пермской, 58, дом на Окулова, 12).
Кстати, в положении федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» сказано, что любое физическое или юридическое лицо вправе «направить в региональный орган охраны объектов культурного наследия заявление о включении объекта, обладающего признаками объекта культурного наследия, в реестр с приложением сведений о местонахождении объекта и его историко-культурной ценности».
На практике это означает одно: то, что тот или иной примечательный дом не является памятником — не догма, а, возможно, просто наш недосмотр. Интерес к изучению его истории и историй его жителей может подтвердить его историческую значимость, а активность горожан может спасти его от уничтожения. Подобных домов в городе намного больше, чем могло бы уместиться в одну экспозицию, и сегодня мы можем повлиять и на их судьбу — или хотя бы попытаться.
***
Читайте также:
«К вечеру по столу ездил автомобиль из макарон»: скульптор Сергей Пахомов и его паста-вселенная.
Архитектурная «тетрадь смерти»: список пермских зданий, дни которых уже сочтены.