68-лeтний A. Мaкapeвич o тoм, кaк дocтoйнo пpинять cвoй вoзpacт и к чeму нужнo пpивыкaть людям в cтapocти

68-летний Макаревич написал и издал больше 20 книг. Книги о жизни, люди, музыке, городах и странах, кулинарии и мироощущении. То ли Андрей Вадимович пытается осмыслить свою жизнь, то ли пытается заработать на всем, на чем только можно.

Но книги у него, надо признать, получаются неплохие. Правда, мысли противоречивые.

Несколько лет назад автор уверял свою читательскую аудиторию, что старость должна быть чинной и благородной, без эксцессов. А сам взял, да и женился на девушке в два раза моложе. Любовь не знает возраста.

Но это — его право. Я бы хотела обратить ваше внимание на эссе, которое Макаревич написал о том, как живется пожилым людям. Как принять свой возраст и к чему приходится привыкать.

Была бы его воля — он бы памятник старикам поставил. В юности, когда мечталось о признании и славе, казалось, что успех — самая труднодостижимая миссия.

Теперь стало понятно: труднее всего принять новые реалии жизни, когда тебе хорошо за 60. Медики циничны: старость называют «возрастом дожития». А доживать, катиться с горки в пропасть — никому не хочется.

Макаревич пишет:

«В один прекрасный момент вдруг замечаешь, что твое знакомое, хорошо изученное тело уже не такое послушное, как раньше. И ведь совершенно не замечал этой легкости и гибкости, этой ловкости, которая отныне ушла навсегда.

Теперь тело напоминает забарахлившую машину, требующую капительного ремонта. В СТО очереди, но совершенно бессмысленные, потому что починить эту машину практически невозможно.

Можно попытать счастье за границей, говорят, там хорошие мастера и комплектующие, но природу не обманешь импортными штучками.

Начинаешь жадно вчитываться в статьи про любые инновационные прорывы в науке, которые гарантируют продлить жизнь еще лет на 50, но, по иронии судьбы и закону подлости, эти технологии станут доступны человечеству как раз тогда, когда именно ты покинешь земное поприще.

Хочется взвыть и найти утешение. А кому пожаловаться? Дети не хотят вникать в эту тему, у них свои собственные проблемы и неотложные дела. Зачем раздражать их нытьем?

Жаловаться ровеснику нет смысла — он с вами в одной лодке, и хорошо, если гребет и плывет. Товарищей с каждым годом все меньше и меньше.

Если намекнуть о своих тревогах кому-то постарше, человек может расхохотаться тебе в лицо: сынок, самое интересное только начинается! Это еще цветочки!

Жаловаться врачам можно, но держи карман шире.

Память начинает вытворять чудеса: услужливо вынимая из прошлого совершенно не нужные тебе фрагменты (причем украшенные микроскопическими деталями) она наотрез отказывается работать в коротком бытовом диапазоне.

Скоро твой ежедневный выход из дома разбивается на несколько фаз: вышел — вернулся за очками — вышел — вернулся за телефоном — искал телефон пока он не зазвонил — вышел — вернулся за ключами от машины. Самое ужасное то, что ты начинаешь к этому привыкать.

Голова командует телом, а оно отказывается слушаться. Становится ленивым, медлительным, тяжелым. И хорошо, если ничего не болит.

Покупаешь очки в красивой оправе и думаешь о том, что скоро понадобится слуховой аппарат. Их, кстати, красивыми не делают. Люди смотрят, что это у тебя там, за ухом. И их взгляд выражает сочувствие.

Про моду и стиль, про щегольство и говорить не приходится. Вещи шьют на молодых, стройных, подтянутых. С ровной осанкой и стальным прессом. Лучшие дизайнерские наряды смотрятся нелепо под вторым подбородком и нависающем брюшком.

Посмотрев на себя в зеркало, одни экстренно бегут в спортзал, чтобы вернуть себе былые формы, а другие безнадежно махнут рукой, купят мягкий, уютный свитер и неприметные джинсы, и будут носить их годами.

Старость — это когда ты каждый день пытаешься держать удар, понимая, что никакой победы не будет.

Главное, не забыть как улыбаться, шутить и быть обходительным с женщинами. Если утратить и эти навыки, то ты окончательно проиграл.

Оскар Уайльд, в книге «Портрет Дориана Грея», высказал интересное предположение:

Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым.