Пышнотелые женщины с полотен Рубенса — гротеск или венец красоты?
Споры о рубенсовских «грациях» длятся уже не одно десятилетие. Ничто так не подвержено частым переменам, как эстетические идеалы и каноны красоты.
И эта тема не дает покоя искусствоведам и любителям живописи: так что же все-таки воплотил художник в своих работах – собственные предпочтения, идеалы эпохи Возрождения или ироничное их преувеличение?
Творчество Рубенса считают связующим звеном двух культурных эпох – Возрождения и XVII в. Как известно, в культуре Ренессанса возрождались античные традиции. На смену абстрактной духовности приходит подчеркнутая телесность, происходит реабилитация чувственной красоты. Природа отныне не противопоставляется Богу, а воспринимается как его воплощение на земле, так же, как и человеческая красота.
Представления о женской красоте вполне соответствовали духу самой эпохи: пышные формы воспринимались как свидетельство физического здоровья и внутреннего величия. Брантом пишет: «Вот почему полные женщины заслуживают предпочтения хотя бы ради только их красоты и величия, ибо за эти последние, как и за другие их совершенства, их ценят. Так, гораздо приятнее управлять высоким и красивым боевым конем, и последний доставляет всаднику гораздо больше удовольствия, чем маленькая кляча».
Рубенс во многом придерживался эстетики Возрождения, хотя только этим нельзя объяснить созданный им идеал красоты.
Рубенс. Слева – Портрет Изабеллы Брандт, 1625-1626. Справа – Портрет Изабеллы Брандт, 1626 | Фото: rybens.ru
Рубенс. Суд Париса, 1635-1638 | Фото: gallerix.ru
Рубенса также нередко называют основоположником барокко в живописи, хотя это утверждение иногда поддается сомнению. Это верно в том случае, когда речь идет о пышности и богатстве красок, об изображении тяжеловесных фигур в стремительном движении, в моменты невероятного эмоционального напряжения.
Рубенса также нередко называют основоположником барокко в живописи, хотя это утверждение иногда поддается сомнению. Это верно в том случае, когда речь идет о пышности и богатстве красок, об изображении тяжеловесных фигур в стремительном движении, в моменты невероятного эмоционального напряжения.
В творчестве Рубенса действительно воплотилась барочная телесность и тяжеловесная красота, однако присущая барокко условность уступает у него напору живой реальности.
Рубенс. Слева – Три грации, 1639. Справа – Вирсавия у Фонтана, 1635 | Фото: rybens.ru
Рубенс. Венера и Адонис | Фото: artariya.ru
Идеал рубенсовской красоты далек и от классических канонов, и от современных представлений о ней. Однако его современникам пышнотелые красавицы не казались ни чрезмерно грузными, ни безобразными.
Идеал рубенсовской красоты далек и от классических канонов, и от современных представлений о ней. Однако его современникам пышнотелые красавицы не казались ни чрезмерно грузными, ни безобразными.
Сам художник разделял вкусы большинства представителей своей эпохи: он изображал своих «граций» с явным восхищением, без тени иронии и без преувеличений.
Каждый миллиметр их телесных несовершенств выписан с таким тщанием и любовью, что сомнений не остается: Рубенс действительно преклонялся перед таким типом красоты и считал его идеальным для изображения.
Рубенс. Слева – Портрет Елены Фоурмен с ее первенцем Франсом, 1635. Справа – Елена Фоурмен с детьми Клер-Жанной и Франсуа, 1636-1637 | Фото: rybens.ru
Рубенс. Слева – Портрет Елены Фоурмен в свадебном одеянии, 1631. Справа – Портрет Елены Фоурмен | Фото: gallerix.ru
Рубенс. Слева – Шубка, 1636-1638. В центре – Автопортрет в шляпе. Справа – Портрет Елены Фоурмен | Фото: gallerix.ru
Рубенс. Венера и Адонис, 1935 | Фото: rybens.ru http://www.kulturologia.ru/blogs/280616/30182/
