Николай Луганский: О Рахманинове, Чехове, совести и эйфории
24 сентября в зале «Арам Хачатурян» выступит один из выдающихся современных пианистов, народный артист России Николай Луганский. Вместе с Государственным симфоническим оркестром Армении он исполнит произведения Прокофьева и Чайковского.
В 2018 году, на Мальтийском международном музыкальном фестивале корреспонденту Медиамакс предоставилась возможность побеседовать с Николаем Луганским - утонченным интеллектуалом, виртуозом и романтиком.
Предлагаем вашему вниманию фрагменты из этой беседы.
Рахманинов
Впервые я сыграл Рахманинова («Баркарола» Оp. 10), когда мне было 9 или 10 лет. Пару лет спустя по заданию учительницы я выучил два этюда-картины - «Метель» и «Море и чайки», и с тех пор Рахманинов занимает особое место в моей жизни.
Сегодня произведения Рахманинова составляют значительную часть моего репертуара. В течение каждого сезона я исполняю как минимум четыре из пяти его концертов.
Музыка Рахманинова очень разнохарактерная: она может быть и дуновением ветра, и течением реки. Самое главное, что в ней присутствуют самые сильные человеческие чувства: зарождение страсти, любовь, порой даже ненависть. Эти состояния, за исключением нескольких величайших стихотворений, в словах становятся «простенькими», но они необычайно точно выражены в музыке - у Шопена, Вагнера и, в первую очередь, у Рахманинова.
Другие композиторы
Были композиторы, которые стали «моими» со временем. Лист, например. В молодости я думал, что у него очень много «позы», театральности, работы на публику. Сейчас я воспринимаю Листа совершенно по-другому: это действительно великий композитор.
Из великих, пока не открывшихся мне композиторов - Берлиоз. Есть еще оперы Верди, с которыми я не чувствую контакта. С детства я больше слушал немецкие оперы - Моцарта, Вебера, Вагнера, и поэтому Верди мне сложнее принять, это совсем другой язык культуры. Полагаю, что со временем это тоже придет.
В «свободное от музыки время»
У меня довольно много увлечений. Я люблю спорт, до сих пор играю в настольный теннис, бадминтон, уже реже - в футбол. Очень люблю шахматы, у меня есть друзья среди шахматистов.
Я много читаю. Несмотря на то, что говорю на трех языках (английский, немецкий, французский), серьезную литературу я читаю на русском.
Чехов
В современной России, в которой доминирует культ победителя, безусловно, нужно читать Чехова. Любое его сочинение напомнит, что речь прежде всего должна идти о совести и людях, а не о том, кто у кого выиграл.
Друзья-музыканты
У меня много друзей среди музыкантов, с которыми мы также играем камерную музыку. Из скрипачей это Вадим Репин, Леонидас Кавакос, Сергей Крылов. Из виолончелистов - Александр Князев.
Пианист Вадим Руденко - мой хороший друг, с ним мы играем на двух роялях.
Из представителей более старшего поколения я безумно люблю бразильского пианиста Нельсона Фрейе.
Мы приятельствуем с Денисом Мацуевым, Алексеем Володиным. У пианистов, как мне кажется, чувство ревности и конкуренции развито не так сильно, как у остальных представителей музыкальных профессий. В очень молодом возрасте оно, может, и присутствует, но я этого практически не замечал.
Эйфория
Я не особо верю в эйфорию во время выступления. Если в течение концерта исполнитель будет пребывать в эйфории, у зрителя ее точно не будет.
Бывают моменты, когда сам себя забываешь, но это случается очень редко.
«Мужская» и «женская» музыка
В музыке действительно очень сильно чувствуется «мужское» и «женское» начало.
Рахманинов - композитор с очень сильно выраженным «мужским началом». У Шопена, одного из самых любимых моих композиторов, сильно выражено «женское начало». Пожалуй, Шопен в этом смысле находится на первом месте по своей тонкости, внутренней уязвимости и зависимости от своего эмоционального состояния.
Но в музыке с «женским началом» есть и много жизнетворящего, как например, у Шуберта.
Среди приоритетов в музыке с «мужским началом» на первом месте у меня стоит Бетховен, потом - Рахманинов. «Мужская» музыка и у Прокофьева. В некотором роде она даже «подростковая».
А абсолютные гении – Бах или Моцарт - были настолько близки к космосу и Богу, что нам и не дано почувствовать, какое из начал у них превалирует.
С Николаем Луганским беседовала Анна Бубушян
24 сентября в зале «Арам Хачатурян» выступит один из выдающихся современных пианистов, народный артист России Николай Луганский. Вместе с Государственным симфоническим оркестром Армении он исполнит произведения Прокофьева и Чайковского.
В 2018 году, на Мальтийском международном музыкальном фестивале корреспонденту Медиамакс предоставилась возможность побеседовать с Николаем Луганским - утонченным интеллектуалом, виртуозом и романтиком.
Предлагаем вашему вниманию фрагменты из этой беседы.
Рахманинов
Впервые я сыграл Рахманинова («Баркарола» Оp. 10), когда мне было 9 или 10 лет. Пару лет спустя по заданию учительницы я выучил два этюда-картины - «Метель» и «Море и чайки», и с тех пор Рахманинов занимает особое место в моей жизни.
Сегодня произведения Рахманинова составляют значительную часть моего репертуара. В течение каждого сезона я исполняю как минимум четыре из пяти его концертов.
Музыка Рахманинова очень разнохарактерная: она может быть и дуновением ветра, и течением реки. Самое главное, что в ней присутствуют самые сильные человеческие чувства: зарождение страсти, любовь, порой даже ненависть. Эти состояния, за исключением нескольких величайших стихотворений, в словах становятся «простенькими», но они необычайно точно выражены в музыке - у Шопена, Вагнера и, в первую очередь, у Рахманинова.
Другие композиторы
Были композиторы, которые стали «моими» со временем. Лист, например. В молодости я думал, что у него очень много «позы», театральности, работы на публику. Сейчас я воспринимаю Листа совершенно по-другому: это действительно великий композитор.
Из великих, пока не открывшихся мне композиторов - Берлиоз. Есть еще оперы Верди, с которыми я не чувствую контакта. С детства я больше слушал немецкие оперы - Моцарта, Вебера, Вагнера, и поэтому Верди мне сложнее принять, это совсем другой язык культуры. Полагаю, что со временем это тоже придет.
В «свободное от музыки время»
У меня довольно много увлечений. Я люблю спорт, до сих пор играю в настольный теннис, бадминтон, уже реже - в футбол. Очень люблю шахматы, у меня есть друзья среди шахматистов.
Я много читаю. Несмотря на то, что говорю на трех языках (английский, немецкий, французский), серьезную литературу я читаю на русском.
Чехов
В современной России, в которой доминирует культ победителя, безусловно, нужно читать Чехова. Любое его сочинение напомнит, что речь прежде всего должна идти о совести и людях, а не о том, кто у кого выиграл.
Друзья-музыканты
У меня много друзей среди музыкантов, с которыми мы также играем камерную музыку. Из скрипачей это Вадим Репин, Леонидас Кавакос, Сергей Крылов. Из виолончелистов - Александр Князев.
Пианист Вадим Руденко - мой хороший друг, с ним мы играем на двух роялях.
Из представителей более старшего поколения я безумно люблю бразильского пианиста Нельсона Фрейе.
Мы приятельствуем с Денисом Мацуевым, Алексеем Володиным. У пианистов, как мне кажется, чувство ревности и конкуренции развито не так сильно, как у остальных представителей музыкальных профессий. В очень молодом возрасте оно, может, и присутствует, но я этого практически не замечал.
Эйфория
Я не особо верю в эйфорию во время выступления. Если в течение концерта исполнитель будет пребывать в эйфории, у зрителя ее точно не будет.
Бывают моменты, когда сам себя забываешь, но это случается очень редко.
«Мужская» и «женская» музыка
В музыке действительно очень сильно чувствуется «мужское» и «женское» начало.
Рахманинов - композитор с очень сильно выраженным «мужским началом». У Шопена, одного из самых любимых моих композиторов, сильно выражено «женское начало». Пожалуй, Шопен в этом смысле находится на первом месте по своей тонкости, внутренней уязвимости и зависимости от своего эмоционального состояния.
Но в музыке с «женским началом» есть и много жизнетворящего, как например, у Шуберта.
Среди приоритетов в музыке с «мужским началом» на первом месте у меня стоит Бетховен, потом - Рахманинов. «Мужская» музыка и у Прокофьева. В некотором роде она даже «подростковая».
А абсолютные гении – Бах или Моцарт - были настолько близки к космосу и Богу, что нам и не дано почувствовать, какое из начал у них превалирует.
С Николаем Луганским беседовала Анна Бубушян