Как генеральская охота от разгрома спасла
Контрудар механизированных корпусов Юго-Западного фронта в июне 1941 года вылился в одно из крупнейших танковых сражений в военной истории человечества. Именуют его по – разному: битва за Дубно — Луцк — Броды, танковое сражение под Дубно — Луцком — Ровно, сражение под Бродами.
В сражении этом, Красной Армией проигранном, советским танкистам все же удавалось время от времени добиться ощутимых успехов местного значения, отмеченных в Военном дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии генерала Франца Гальдера.
Заметную роль в сражении сыграла группа бригадного комиссара Николая Попеля (создана из частей и подразделений 8-го механизированного корпуса), сражавшаяся отдельно от главных сил корпуса, которым командовал генерал Дмитрий Рябышев.
Успешные действия группы Попеля немцы попытались дезорганизовать и с помощью своей радиоразведки. Они воспользовались тем, что у группы не было устойчивой связи с корпусом. Вот как эту попытку описал в мемуарах сам Попель:
«От деревьев, под которыми укрылись немногие сохранившиеся штабные машины, прямо ко мне бежал лейтенант. Придерживая на боку кобуру, перепрыгивал через окопы, брустверы, рытвины. Оставалось шагов десять, а он уже кричал:
— Товарищ бригадный комиссар, вас по рации комкор вызывает.
Теперь я помчался резвее лейтенанта. В машину набилось полно народу. Не переводя дыхание, скомандовал:
— Выйти всем, кроме начальника рации.
Когда надевал наушники, у меня слегка тряслись руки. Голос чуть слышен. Мгновениями утихает вовсе.
— Говорит… Рябышев… Как меня слышите? Кто у аппарата?..
— Я — Попель. Слышу слабо…
Снова треск, писк, потом довольно отчетливо:
— Благодарю за успешные действия… за доблесть и геройство…
Что за чепуха! Разговор едва налаживается, а тут — благодарность. Да высокопарно — «доблесть и геройство». Не совсем по-рябышевски. Радостное возбуждение уступило место тревожной настороженности. А в наушниках все тот же с трудом различимый голос:
— Где ты находишься?.. Каковы планы?..
Удивительно, что Рябышев задает такие вопросы. Не ответив на них, я сам начинаю спрашивать:
— Назови мне командиров, которые стоят возле тебя.
Если это Дмитрий Иванович, он не обидится на такие вопросы, поймет меня. Разговор принимает совсем нелепый характер. Голос в наушниках повторяет:
— Где ты находишься?.. Каковы планы?..
Я добиваюсь своего:
— Кто стоит возле тебя? Назови три фамилии…
Голос моего собеседника слабеет. Он произносит какие-то фамилии. Я слышу окончания «ов», но — убей бог — не могу разобрать ни одной.
— Повтори еще раз…
В нагретой июньским солнцем машине душно. Наушники прилипают к ушам. Расстегиваю ворот гимнастерки. Лейтенант, начальник рации, стоит рядом, не дышит. Как еще проверить — Рябышев говорит или нет? Я раздельно, по складам прошу:
— Назови марку моего охотничьего ружья…
Дело в том, что недели три назад мы с Дмитрием Ивановичем поменялись ружьями. Он дал мне свой «Зауэр три кольца». Пусть только скажет «Зауэр», и я откажусь от подозрений. Но вместо ответа я слышу лишь треск и попискивание. Голос исчезает совсем».
Новые попытки «комкора» установить связь с группой Попеля оказались столь же тщетными. Позже выяснилось, что с самим командиром корпуса генералом Рябышевым в свою очередь пытался по рации связаться «Попель». Но в этом случае немецкий радиоразведчик действовал грубо и неискусно, сразу потребовал, чтобы генерал ему координаты своего местонахождения сообщил.
На вопрос о том, как зовут охотничьего пса генерала и где он сейчас, липовый «бригадный комиссар», разумеется, ответить не смог. Будь на его месте настоящий Николай Попель, тот бы сказал, что пес генерала Дружок накануне войны был кем–то отравлен.
Происходило все это в сумасшедшей обстановке первых дней войны. Корпус получал противоречивые приказы командования, направление маршей менялось, в припадках шпиономании особо «бдительные» военные пытались даже генералов как фашистских шпионов арестовать. Когда вдобавок начались еще и проблемы со связью, обстановка стала еще более нервозной. В такой ситуации внезапно появившаяся связь с «командованием» или «подчиненными» могла показаться подлинным подарком судьбы. Не проверив, как следует такой «подарок», можно было и ценные данные о своих войсках выболтать, и даже получив «приказ» об отступлении черт знает куда, начать его выполнять.
Тут генеральская охотничья страсть очень пригодилась для стремительной проверки собеседников. Ну, какой немецкий агент заранее додумался бы информацию о генеральской собаке собрать и марку ружья выведать?
Максим Кустов. (vpk-news.ru).