В перекрестье прицела. Герой России – о патриотах, юморе и победе над собой
Раньше этот праздник назывался Днём Советской армии и Военно-морского флота, сегодня в этот день поздравляют всех мужчин. Времена меняются, вносят свои коррективы. Защищать Отечество можно, конечно, не только с оружием в руках.
В эпоху СССР считалось, что если юноша не отслужил в рядах Советской армии, то он вроде бы и не мужчина, а 23 Февраля – праздник сугубо военный. Но за последние десятилетия отношение к этой дате в обществе заметно поменялось. О любви к Родине, о патриотизме и о войне мы побеседовали с Героем России Сергеем Ворониным.
– Сергей Николаевич, что для вас День защитника Отечества?
– Раньше этот праздник назывался Днём Советской армии и Военно-морского флота, сегодня в этот день поздравляют всех мужчин. Отношение к этим изменениям у меня неоднозначное, но таковы реалии жизни. Времена меняются, вносят свои коррективы. Защищать Отечество можно, конечно, не только с оружием в руках. Люди, например, отстаивают честь страны на спортивной арене. Но в целом у меня традиционное отношение к 23 Февраля, сохранившееся со времён СССР.
– Вам часто приходится говорить с детьми, подростками и студентами о патриотизме. Они вас понимают?
– Для каждой аудитории нужны свои слова. Человеку главное – понять, с чего начинается Родина. Ведь что такое патриотизм? Любовь к Отечеству (pater по-латыни «отец»). Но очень сложно любить Отечество, когда ты им не гордишься. Иногда наши туристы за границей, будучи в состоянии алкогольного опьянения, очень чётко формулируют, что они россияне, но когда трезвеют, начинают стесняться и смущаться. Это говорит о том, что человек не вполне гордится своей Родиной.
С моей точки зрения, поводов гордиться нашей страной в истории предостаточно. Есть они и сегодня. Несмотря на негатив и санкции со стороны наших западных «партнёров», у нас наращивается производство, есть результаты в спорте, постепенно возрождается медицина. И ещё: нельзя гордиться сегодняшним днём, забывая, что этот день подарили нам наши предки. Если бы не они, неизвестно, в каком состоянии была бы страна. Мы должны беречь, сохранять и приумножать то, что у нас есть.
– Как воспитать патриота?
– Нельзя сказать, что человек не патриот, если на каком-то торжественном мероприятии он не поёт гимн России. Я не считаю, что знание текста гимна – это патриотизм. Знаю людей, которые прекрасно помнят его наизусть, но при этом за пазухой держат фигу и творят что хотят.
Согласитесь, в Советском Союзе не было такого количества флешмобов, как сегодня, не было пафосных массовых мероприятий, посвящённых патриотическому воспитанию. Но у нас было вручение октябрятской звёздочки, приём в пионеры и в комсомол, демонстрации на 1 Мая и 7 Ноября. Дети росли, учились и были готовы отдать за Родину жизнь. Конечно, важную роль играли фильмы о героях Великой Отечественной. Но основы воспитания закладывались в семье, где с детских лет говорили, что надо уважать старших.
Мы всегда помнили: каждый предмет, который нас окружает, сделан руками взрослых. Патриотизм – это в первую очередь уважение к старшим. У нас, к сожалению, этот момент воспитания хромает. Мы пытаемся наверстать то, что упустили 30 лет назад. Что уж говорить, если даже самые высокие руководители слово «патриотизм» заменяют на обрубок – «патриотика». Лично мне это очень режет слух.
– Патриотическое воспитание в России чаще всего связывают с чем-то военным...
– Вовсе нет, помимо военного направления оно включает в себя историю региона и города, спорт, семейные ценности. Как правило, выступать перед молодёжью приглашают ветеранов Великой Отечественной, войны в Афганистане и в Чечне. Но у каждого из них своё мнение о жизни в стране. Я сторонник того, чтобы люди, прежде чем воспитывать подрастающее поколение, прошли какую-то методическую подготовку. После распада СССР сменилось несколько поколений, у поколения Z совсем иное мировосприятие, чем у нас вами.
– У вас за спиной две чеченских кампании. Часто вспоминаете то время?
– Мне часто задают вопросы о войне, поэтому, хочешь или нет, приходится её вспоминать. После первой чеченской, когда я вернулся в город Майкоп, я просыпался ночью, кричал, мне срывало крышу. Люди анализировали ситуации, делали выводы, обвиняли себя или кого-то ещё, это приводило к конфликтам. Но потом я переехал служить в Дагестан, и там к войне относились немного по-другому. Люди вспоминали себя на войне с умеренной сатирой, самоиронией. Получалось довольно откровенно, но и не провоцировало конфликтов. Не было никаких противоречий между сослуживцами. Этот стиль общения я принял для себя.
Один мой товарищ часто вспоминал, как они попали в засаду и его взрывной волной сбросило с брони БМП. Машина уехала, он скрылся за деревом, но по нему начал стрелять противник. Он лежит и думает: «Абсолютно незнакомые люди пытаются меня убить без видимых причин. И почему они меня видят, если я за деревом?» И тут он замечает, что лежит не за большим деревом, а за тонким прутом. Человек давал нам понять, что он сам во всём виноват и некого тут обвинять. Такое отношение к войне позволяет уходить от конфликтов.
Обычно я не смотрю фильмы о той войне. Во-первых, просто тяжело. Во-вторых, там часто показывают отношения солдат и офицеров в неприемлемом для меня виде. Если бы я так позволял себе общаться со своими подчинёнными, меня бы застрелили на первом выходе. Я никогда с таким не сталкивался – ни на войне, ни в мирное время. Командир мог применить ненормативную лексику для более конкретной постановки задачи, но люди всегда уважали друг друга.
– За что вы получили Звезду Героя?
– Это был 1999 год. Я был старшим лейтенантом. Наше подразделение штурмовало населённый пункт и было остановлено огнём противника. Мы думали, что по нам работает снайперская группа. Стрельба велась одиночными, очень точно. Один из солдат предложил мне взять отделение, войти в село и уничтожить снайперов. Мы пошли по тропе, но были обнаружены и укрылись в одном из домов. В течение пяти часов мы вели бой в окружённом здании. Как выяснилось позднее, это были не снайперы, мы только по голосам насчитали около 40 боевиков вокруг дома.
Когда боеприпасы стали заканчиваться, кончилась вода и мы валились с ног от усталости, я принял решение отступить. Используя дымовые гранаты и Ф-1 для очистки прохода (за каждым углом мог находиться противник), мы вышли впятером, никто не погиб. Я доложил командиру роты, что боевиков много и в условиях горной местности штурмовать снизу вверх при равенстве сил не имеет никакого смысла. Информацию удалось довести до генерала Владимира Шаманова, он дал разрешение на отход. Мы отошли, после чего были применены артиллерийский и авиационный удары. События происходили 18 августа 1999 года, а 23 марта 2000-го был подписан приказ о моём награждении.
– Что на войне самое тяжёлое и что поддерживает?
– Самое тяжёлое – терять товарищей, друзей, подчинённых. Потому что физическая тяжесть – она фрагментарна. Сейчас она есть, но наступают минуты отдыха, ты взбодрился – и снова можешь выполнять боевую задачу. А ещё тяжело постоянно находиться под гнётом обстоятельств: ходишь под Богом и никогда не знаешь, в какой момент тебе прилетит. Но если ты к этому привыкаешь – ты начинаешь расслабляться и совершать ошибки. Это ещё хуже. Есть, конечно, люди войны, которые без неё себя не видят, но таких немного.
А помогают на войне затишье, дружеская беседа, юмор. У меня в училище был командир взвода, он уехал служить в Афганистан, а когда вернулся, рассказывал: личный состав должен быть постоянно чем-то занят. Как только у людей пропадает задача, они начинают делать глупости. Солдаты копали траншеи, перекладывали палатки, следили за порядком, чистили оружие и так далее. В первую и вторую чеченские мы поступали точно так же, это помогало.
– Вы можете сказать, что в чём-то благодарны войне?
– Человек, который участвовал в войне, – самый миролюбивый человек. Тот, кто видел, как погибают его друзья и товарищи, меньше всего хочет бойни. Представьте, вот рождается ребёнок. Вырастить и воспитать его до 18 лет – это серьёзный, долгий, кропотливый процесс. А потом его отправляют на войну, где убить его – очень просто. Вы просто нажимаете на спусковой крючок. Он попал в перекрестье прицела, доли секунды – и нет его. И эти 18 лет, которые были потрачены родителями, учителями, обществом, уходят впустую. Когда я всё это осознал, я стал очень спокойным и бесконфликтным человеком. Можно сказать, что благодаря войне я полюбил жизнь.