Работодатели в отсутствие мигрантов начали формировать бригады бомжей

Мигранты уезжают. Самое низшее звено в цепочке городской жизни возвращается к себе на родину. Это пока не так заметно, ну да, в некоторых дворах перестали выносить мусор или не так чисто метут улицы, но еще не критично. Как утверждают эксперты, дальше будет хуже.

Приток работающих иностранцев в Россию в январе–августе 2020 года упал в 2,4 раза, в Москве, альфе и омеге мигрантской жизни, их уже стало на 40% меньше.

Кто же заменит низкооплачиваемых гастарбайтеров и как найти на эти вакансии желающих? «МК» выяснил, как трудятся люди, вербующиеся на освободившиеся места бездомных с улиц.

«Людовозы», агитаторы, рекрутеры, вербовщики — их называют по-разному. Это те, кто без устали разыскивает на вокзалах и в электричках опустившихся, оставшихся без жилья и прописки граждан, нередко пьющих, и уговаривает пойти с ними, начать новую жизнь.

Штучная профессия — «людовоз», так они называются, одно дело пристроить на место человека, который сам ищет работу, и совсем другое — увести с улицы того, кто, может быть, этого не хочет. Кому проще пить и попрошайничать.

Притом что вакансий на самом деле в столице уйма. Конечно, самых низовых, на которые не согласятся коренные москвичи и даже приезжие из других российских регионов.

Дворники, разнорабочие на стройках, уборщицы — только выбирай.

«Мне не нравится слово «людовозы». Мы — агитаторы, волонтеры, — убеждена Неля, одна из рекрутеров бездомных. — Да, волонтер, в отличие от меня, трудится бесплатно, но есть и общие у нас с ним моменты, мы оба помогаем тем, кто попал в беду».

Гастарбайтеры покидают Россию по естественным причинам — заканчиваются рабочие контракты, возвращаются домой временно, а обратно въехать в РФ уже не могут, не пускают из-за коронавируса.

Кто не рисковал и оставался на месте всю весну и лето, тоже уже не в состоянии жить здесь. Никакие деньги, тем более крохотные, которые зарабатывают приезжие из Средней Азии, основная дешевая рабсила, не способны заменить долгую разлуку с близкими. Одно дело знать, что уезжаешь на временную вахту, пусть она и длится полгода, и совсем другое — застрять в России на неопределенный срок. Да и жизнь здесь весьма дорожает.

На этом фоне резко выросло количество традиционных мигрантских вакансий.

Кто их займет? Только бездомные.

Неля — одна из волонтеров-рекрутеров бездомных. Она пять лет на этой стезе. Начинала как многие — с улицы, где оказалась из-за проблем в бизнесе и личной жизни.

— Как вы занялись этим делом?

— Был когда-то свой бизнес, кафе и торговые точки, начались проблемы с арендной платой и конкурентами, я разорилась, потом рассталась с мужем. Он Москву не любил, а я уезжать отсюда не хотела.

— Вы — коренная москвичка?

— Нет, из Волгоградской области. Чтобы остаться на плаву, продала свой дом, надеялась, что все наладится. Какое-то время у меня еще оставалась прописка, потом бывший супруг у себя выписал, и все. Оказалась на улице. Мне помогли совершенно посторонние люди, такие же волонтеры, как я теперь. Просто подошли и предложили пойти с ними, устроиться на работу. Я не бродячий человек, я люблю спать на постели и нормально питаться. Для меня это был единственный шанс вырваться из замкнутого круга.

— Вы сразу почувствовали, что сможете — работать с бездомными, уводить их с улиц? Все же не за каждым пойдут и не у каждого есть харизма увести за собой.

— Надо любить людей. Я везде хожу, где есть бездомные, по вокзалам, электричкам, в магазинах. Присматриваюсь, наблюдаю за подходящим, как мне кажется, кандидатом, иногда несколько часов, иногда хватает пяти минут. Был недавно случай, с помощниками отправились за продуктами и увидели, как парень сидит на парапете с бутылкой водки в руках. И я показала мастер-класс, как убедить незнакомого человека пойти с нами, это была чистая импровизация.

— Что же вы ему сказали?— Что он начнет зарабатывать деньги, бросит пить, ум прояснится и появится смысл в жизни. Вот и все. И он бросил бутылку и пошел за мной. Но что, как и кому говорить, зависит от многих обстоятельств.

— С началом пандемии что-то в вашей деятельности изменилось? Бездомных ли стало меньше или больше вакансий? Говорят, те места, которые раньше занимали мигранты, приезжие из сопредельных государств, освобождаются и их нужно кем-то заменить.

— Я не могу комментировать такие вещи, меньше или больше, просто потому, что не имею точной статистики. Изменилось то, что весной, когда закрыли стройки из-за самоизоляции, многие люди испытали нужду и пошли на вокзалы. Была большая конкуренция. К ним подъезжали дагестанцы, уговаривали поехать с ними.

— Это туда, где на кирпичных заводах в Дагестане работают за копейки? Когда-то на Кавказ потянулось много людей, которым пообещали непыльную работенку, некоторые не возвращались, пропадали за так.

— Этого я сказать не могу. Куда они уезжают и на каких условиях. Но количество бездомных, готовых выйти на работу, этой осенью в Москве существенно уменьшилось. По моей специфике работать стало сложнее.

— Но можно же перехватывать потенциальных работников у других, раз такой повышенный спрос.

— Нет, так нельзя. Независимо от того, получится у другого волонтера или нет, уводить чужого бездомного, пока с ним общается кто-то из коллег, я не имею права. Потом — да, но пока бездомный не отказался или еще думает, я не лезу.

— Какие вокзалы самые удачные в смысле улова?

— Обычно Курский. Это наше направление. Но в принципе такие люди есть везде. На Казанском, на Ярославском.

— А кто уговаривает бездомных быстрее и легче — мужчины-волонтеры или женщины?

— Тут от пола не зависит. Лучше всего уговаривать получается у людей, которые сами пережили когда-то похожую беду и пропустили ее через себя, остались на улице без крова и средств к существованию. Как когда-то и я. В основном удается изменить жизнь тех, кто оказался в такой ситуации впервые, недавно, кто привык к домашней жизни. Они, наоборот, ищут причал, чтобы снова встать на ноги, хотят, чтобы им помогли. Естественно, с такими людьми общаться проще.

— А как становятся бездомными? Вроде бы времена черных риелторов и мошенников из 90-х годов, кидавших на единственное жилье, канули в Лету.

— В основном граждане теряют квартиры из-за своей доверчивости, в чем-то слабости. Многие подсаживаются на алкоголь, втягиваются и не могут вовремя отказаться. Или разошелся с женой и остался без ничего. Обычно это мужчины уходят из семьи в никуда. Иногда в них говорит гордыня. Вышедшие из мест заключения — тоже наш контингент, они не знают, куда идти, и нередко идут на улицы. Встречаются жертвы бытовых преступлений. Таким работа нужна временно. У меня был случай, познакомилась с мужчиной, он трудился сварщиком на вахте, получил 150 тысяч, в Москве оказался проездом, и у него украли все деньги. Ему нужно было что-то срочно сделать, чтобы вернуться в родную Белоруссию. Для него стать бездомным — это форс-мажор.

— Вы каждый день выходите на работу? От чего зависит, удачно он закончится или нет?

— Это все непредсказуемо. Сегодня — густо, а пусто может быть довольно долго. Люди стаптывают ноги, теряют терпение, тратят энергию, проявляют настойчивость, чтобы только убедить бездомного устроиться на работу и уйти с улицы. Бывает, что и не уговоришь.

— А у вас какой процент удачных исходов? Бывает, что ошибаетесь и бессмысленно уговариваете тех, кто точно не согласится?

— К таким я обычно и не подхожу. Это же сразу видно — кто готов пойти со мной в новую жизнь, а кто нет, кого и так все устраивает. К примеру, Катерина, какое блюдо вы терпеть не можете?

— Ну... Наверное, пиво.

— А можете себе представить, что я к вам подойду на улице и заставлю пить пиво?

— Скорее всего, нет. Если добровольно.

— Так же и другие люди. Кто не хочет работать, того не уломаешь. Они сразу хамят, грубят, оскорбляют. «Иди отсюда, дура». Это же видно сразу.

— Ну и что, отступите?

— Все зависит от их взгляда, от мимики. Человек может говорить одно, а хотеть совсем другого. Я за одной семейной парой наблюдала сутки. Ходила за ними, оценивала, как они пьют, как общаются друг с другом, анализировала, стоит ли с ними заговорить, и только потом подошла. Они до сих пор вместе трудятся.

— Женщин среди ваших клиентов, назовем их так, много? И на какие места их берут? Сильный пол, понятное дело, чаще всего разнорабочими на стройки.

— Женщины начинают, так же как я когда-то, — моют полы, помогают где-то на кухне. Есть варианты стать поваром, тут не только заработок, но и еда. Два года назад я приехала на Курский вокзал, общалась с бездомными, меня услышала девушка, довольно прилично одетая, подошла: «Вы правда помогаете с работой и временным жильем?» Оказалось, она приехала из Воронежа, их пригласили на вахту. На собеседовании выяснилось, что вакансии закрыты. Денег на обратный билет у них с подругой не было, попросить у близких невозможно, в регионах очень бедно живут люди. У одной ребенок, у другой четверо, и что делать? Даже на стакан чая не осталось. Наша случайная встреча стала спасением для них. Девушки заработали на билет и на подарки детям хватило.

— Говорят, женщины на улице опускаются быстрее. По вашим наблюдениям, это так?

— Все от человека зависит.

— Вы поддерживаете связь со своими «крестниками», которых устроили на работу?

— Какая-то связь остается.

— Волонтеры, как вы себя называете, это особая каста бывших бездомных, их элита? Я знаю, что вас даже селят отдельно ото всех.

— Нам просто интереснее вместе, есть общие темы для разговоров.

— Если у кого-то все-таки не получается раскрутиться в качестве волонтера, тогда как?

— Возвращаются в обычный рабочий состав и на те же стройки, к примеру. Я уже сказала, что сейчас все стало сложнее гораздо. Разбогатеть в нашем деле не получится.

— Что для вас результативный день?

— Это может быть и один привлеченный человек, и пять. Но общее количество тех, кому я помогла за пять лет, я не считала.

— Жалеете людей?

— Нет, жалости нет. Есть уважение к человеку, который нашел в себе силы снова встать на ноги. С другой стороны, глядя на нищету нашего народа, безвыходность положения, в котором сейчас находятся многие, слезами обливаешься. А сделать что-то, спасти, помочь можешь, увы, единицам.

Мне неудобно спросить у Нели, за какой процент она работает и сколько получают такие, как она. На этот вопрос отвечает Емельян Сосинский, руководитель Дома трудолюбия «Ной», где живут ушедшие с улиц бездомные:

— Работодатели платят вербовщикам, волонтерами я бы их не назвал, полторы тысячи рублей, если человек, которого они привели, отработал три полных дня. Если отработал в сумме неделю, то добавляют еще пятьсот рублей сверху. То есть всего получается 2 тысячи. На самом деле это очень сложно, так как такая категория лиц, как бездомные, часто бывает ненадежная, сегодня вышел, а завтра запил, и поминай как звали. Непьющие и работящие ценятся на вес золота.

Если в месяц рекрутер приведет тридцать человек, по одному в день, то у него будет дополнительная премия — 20 тысяч.

— Нормально. Имеет смысл стараться.

— Но это тяжкий труд. У нас ушла одна из самых сильных вербовщиц, сказала, что за неделю нашла всего двоих, а тех, кто за ними охотится, насчитала 78. Очень большая конкуренция, так как спрос значительно превышает предложение.

— То есть бездомные еще и могут выбирать?

— Мало из тех, кто остается на улице, кто из них вообще хочет работать. Даже за деньги. Их и так все устраивает.

Поэтому я против того, как было принято — ездить по вокзалам и кормить бездомных. Это никакая не доброта. Наоборот, надо создавать условия для того, чтобы бездомные не сидели на шее у благотворителей, а зарабатывали сами себе на еду. Кто захочет выжить, тот выживет. Тем более сейчас есть все возможности для этого. Ну и вакансии вербовщиков тоже всегда открыты, может, кто-то из пенсионеров готов попробовать, чем просто так по доброте душевной подкармливать бродяг на вокзалах.