"Звезды" в стране "винтиков": "застой"

В СССР отношения между властью и деятелями культуры всегда были непростыми. Истории такого рода бывали и трагическими, и анекдотическими. Одно являлось неизменным: до граждан страны они доходили исключительно в виде слухов, чаще всего имевших мало общего с действительностью.

Киносеанс на даче генсека

"Кавказскую пленницу" зрители увидели благодаря счастливой случайности и хорошему настроению Брежнева

"Кавказскую пленницу" советские зрители увидели
по чистой случайности.

После просмотра председатель Госкино Алексей Романов заявил: "Эта антисоветчина выйдет только через мой труп". Сценарист Яков Костюковский шепнул своему соавтору Марку Слободскому: "Тоже вариант". Романов услышал и процедил: "А вот это уже политическое хулиганство!".

Дело было в пятницу. В понедельник судьба фильма должна была официально решиться на заседании коллегии Госкино. Как вспоминает Костюковский, некоторые знакомые уже начали обходить его и режиссера Леонида Гайдая десятой дорогой.

К всеобщему изумлению, Романов вышел, улыбаясь, и сообщил, что картине присвоена высшая прокатная категория.

Оказывается, вечером в пятницу, когда в здании Госкино остался лишь дежурный, позвонил один из помощников Брежнева и попросил прислать на выходные на дачу генерального "что-нибудь новенькое". Дежурный днем отдыхал перед ночной сменой, о скандале не знал, и отправил комедию, которой публика еще не видела.

Брежнев смеялся до слез, а потом позвонил Романову и поздравил с прекрасной работой.

"Любовница" вместо "синагоги"

После триумфального успеха "Кавказской пленницы" к "Бриллиантовой руке" сильно не придирались. Благополучно прошел даже неслыханный по тем временам стриптиз Светланы Светличной.

Во всем фильме изменили одно-единственное слово.

Управдом (Нонна Мордюкова), придя утром к жене напившегося накануне Горбункова-Никулина, должна была сказать: "И я не удивлюсь, если выяснится, что ваш муж тайно посещает синагогу!".

"Вы поставили еврейский вопрос, но не сумели его раскрыть", - сказал большой киноначальник, и "синагогу" сменили на "любовницу".

Вето на "Новое назначение"

В 1986 году вышел в свет роман покойного к тому времени Александра Бека "Новое назначение", 22 года пролежавший "на полке".

Читатели дивились, какую крамолу усмотрели в книге брежневские цензоры. Скорее, Бек идеализировал главного героя - крупного советского хозяйственника Онисимова, прототипом которого послужил многолетний сталинский нарком черной металлургии Иван Тевосян.

Политических претензий к роману действительно не было. Претензии нашлись у одного-единственного человека: вдовы Тевосяна Ольги Хвалебновой. Энергичная дама написала письмо Брежневу и мобилизовала в поддержку знакомых мужа - директоров металлургических заводов.

Причины недовольства она не конкретизировала, а лишь твердила, что покойного изобразили "бездушным роботом".

Чтобы показать, что Онисимов - литературный персонаж, Бек ввел в один из эпизодов настоящего Тевосяна, но и это не помогло. Знающие люди утверждали, что Хвалебновой не нравился не столько образ покойного, сколько ее собственный.

Отдел культуры ЦК КПСС и правление Союза писателей высказались за публикацию, но желание номенклатурной вдовы перевесило. Секретарь ЦК Андрей Кириленко распорядился книгу не печатать. Сам он прочесть ее не удосужился.

"Синица за границей"

Евгению Евтушенко удавалось быть одновременно полудиссидентом и официозным поэтом, посетившим с санкции властей почти сто стран. Однако в его жизни было как минимум два эпизода, которые могли закончиться для него плохо.

Евгений Евтушенко - самый читаемый русский поэт второй половины XX века

В марте 1963 года, находясь в Париже, поэт отдал в еженедельник "Экспресс" автобиографию в стихах.

Особое недовольство верхов вызвали слова Евтушенко о том, что он-де задолго до XX съезда понимал, что в стране творится не то.

В течение нескольких месяцев в газетах публиковались разносные статьи о "хлестаковщине", "политическом юродстве" и "Дуньке в Европе".

В июне не где-нибудь, а в "Правде" была напечатана басня Сергея Михалкова "Синица за границей", заканчивавшаяся словами: "Пожалуй, за границу не стоит посылать подобную синицу".

Действительно, Евтушенко на какое-то время сделали "невыездным", да и издавать практически перестали - пока он не написал идейно выдержанную поэму "Братская ГЭС".

В начале 1970-х годов Евтушенко ездил за рубеж, пожалуй, чаще, чем любой из его коллег. Разумеется, его вещи на таможне не досматривали.

Однако в мае 1972 года по возвращении из США, где он встречался с самим Никсоном, поэта подвергли в Шереметьево унизительному четырехчасовому обыску, изъяв 124 экземпляра запрещенных книг и журналов.

Формально, по советским законам Евтушенко грозила тюрьма.

В объяснительной записке он написал, что изучает идеологию противника, чтобы знать, как с ней бороться.

На другой день Евтушенко пригласили в приемную КГБ на Кузнецком мосту. Высокопоставленный чекист поговорил с поэтом вполне мирно, намекнул, что на него "стукнул" кто-то из его окружения и посоветовал впредь аккуратнее выбирать друзей.

Большую часть книг через три месяца вернули.

Эта история все же имела для Евтушенко неприятные последствия. Иосиф Бродский расценил проявленный госбезопасностью либерализм по-своему, и решил, что его коллега - осведомитель Лубянки. В связи с этим он позднее произнес фразу: "Если Евтушенко скажет, что он против колхозов, значит, я буду за колхозы!".

Честь мундира

Выход большинства фильмов Эльдара Рязанова сопровождался скандалами.

Глухое, но устойчивое недовольство Рязановым возникло в номенклатурной среде после "Карнавальной ночи". Многие узнали в Огурцове себя, хотя, конечно, в этом не признавались.

Вместо синего мундира Мерзляева пришлось одеть в сюртук

Когда была закончена "Гусарская баллада", министр культуры Екатерина Фурцева заявила, что Игорь Ильинский, сыгравший Огурцова, не может исполнять роль Кутузова, и потребовала переснять сцены с его участием.

Ситуацию спас Аджубей, напечатавший в своей газете хвалебную рецензию на фильм.

Кинокартины в СССР, бывало, "клали на полку" на стадии приемки, но уж если они выходили к зрителю, в дальнейшем им ничего не грозило. С комедией Рязанова "Человек ниоткуда" (о приключениях снежного человека, попавшего с Памира в Москву) произошел неслыханный случай - она была снята с проката.

Команду дал главный идеолог КПСС Михаил Суслов. Отчего - неизвестно. Суслов славился тем, что не любил объяснять мотивы своих решений. Говорили, что ему просто не понравилось название картины.

Эстрадные весельчаки Шуров и Рыкунин немедленно спели под гармошку: "На "Мосфильме" вышло чудо с "Человеком ниоткуда"! Посмотрел я это чудо - век в кино ходить не буду!".

Телепремьера "Иронии судьбы" состоялась 1 января 1976 года. Фильму должно было предшествовать короткое обращение Рязанова к зрителям, которое записали заранее.

31 декабря самого Рязанова, человек пятнадцать операторов и техников, а заодно двух кураторов из парткома оторвали от праздничных приготовлений и заставили переписывать ролик.

Кому-то не понравилось, что режиссер назвал картину "рождественской сказкой для взрослых", и "рождественскую" потребовали заменить на "новогоднюю".

Но самая фантасмагорическая история приключилась с фильмом "О бедном гусаре замолвите слово". Отрицательный герой Мерзляев изначально должен был быть жандармским полковником, но против этого категорически выступило руководство КГБ (по некоторым данным, лично Юрий Андропов).

Таким образом, советские чекисты вступились за честь царских жандармов!

Пришлось Рязанову и сценаристу Григорию Горину сделать Мерзляева каким-то невнятным гражданским чиновником особых поручений.

Чтобы все же как-то намекнуть на причастность персонажа к спецслужбам, они назвали его "тайным советником", хотя чин 3-го класса в Российской империи носили министры, и тайный советник никак не мог разъезжать по провинциальным городам, занимаясь провокациями.

"Ваше место - на скамейке запасных"

В марте 1976 года Клавдии Шульженко исполнялось 70 лет. Юбилей заранее решили отметить концертом в Колонном зале Дома союзов с прямой телетрансляцией.

Назадолго до этого показ другого концерта Шульженко прервали ровно в 21:00, чтобы выпустить в эфир программу "Время", причем певицу убрали с экрана буквально с открытым ртом.

На следующий день Шульженко позвонила председателю Гостелерадио Сергею Лапину.

Тот ответил, что "Время" - главная информационная программа страны.

Шульженко напомнила, что недавно "Время" все-таки вышло с опозданием из-за международного хоккейного матча.

"Спорт для нас - тема особая", - многозначительно заметил Лапин, намекая, что болельщиком хоккея был Брежнев.

"В таком случае, вам самому место на скамейке запасных!" - ответила певица.

Лапин заявил, что никакого юбилея в Колонном зале не будет.

Шульженко пожаловалась министру культуры Петру Демичеву. Тот обещал "посоветоваться".

С кем и как советовался Демичев, неизвестно, но концерт состоялся.

Новогодний "сюрприз"

Валерий Леонтьев шел к славе долго и трудно

Слава пришла к Валерию Леонтьеву лишь на четвертом десятке лет - очень поздно для эстрадного артиста.

За плечами у него к этому времени были победы на многочисленных конкурсах и годы работы в провинциальных филармониях (в Ворошиловграде его ласково называли "наш маленький заводик", поскольку дохода он приносил примерно столько же, сколько все остальные артисты, вместе взятые).

Но на телевидение и в столичные концертные залы певца упорно не пускали, хотя никакой политики в его творчестве никогда не было.

1 января 1980 года Леонтьев должен был впервые появиться на телеэкране, да не абы как, а сразу в новогоднем "огоньке". Этого добился композитор Давид Тухманов, чью песню "Диск-жокей" он и должен был исполнять.

Леонтьев волновался так, что не стал встречать Новый год с друзьями, а всю ночь просидел в одиночестве перед экраном, чтобы не пропустить момент.

Нетрудно представить его состояние, когда он себя так и не увидел. По словам певца, никогда в жизни он не был так разбит и унижен.

Ходили слухи, что некоему телевизионному начальнику, который решил 31 декабря посмотреть смонтированный "огонек", не понравилось "не наше" слово "диск-жокей".

Что-то объяснять Тухманову и Леонтьеву, или хотя бы предупредить их заранее никто не посчитал нужным.

"Дожуйте и пойте, а я послушаю!"

Один из музыкантов, выступавших с Аллой Пугачевой, назвал ее "первой свободной женщиной в СССР".

Алла Пугачева за словом в карман никогда не лезла

К политике это, опять-таки, не имело отношения. Пугачева просто ни к кому не подлаживалась, а пуще всего не терпела барского отношения по принципу: "Мы тебе заплатили, а ты кривляйся!".

В апреле 1981 года концерт Пугачевой в Алма-Ате почтили своим присутствием высшие руководители Казахстана с супругами. Высокопоставленные зрители опоздали и на середине песни стали шумно пробираться на свои места в первых рядах.

Певица замолчала, выдержала паузу и под хохот зала обратилась к ним в микрофон: "Здрасьте, дорогие! Устраивайтесь поудобнее, я подожду. Уселись? Можно продолжать? Спасибо большое!".

В отдел культуры ЦК КПСС ушла официальная бумага о "возмутительных действиях А. Пугачевой", но в Москве раздувать скандал не стали. Дело ограничилось воспитательной беседой в Росконцерте.

Поклонники Пугачевой сравнивали этот поступок с известной эскападой Джона Леннона, который на концерте в присутствии королевской семьи предложил "зрителям галерки аплодировать, а всем остальным позвякивать бриллиантами".

Примерно в ту же пору певицу пригласили выступить на концерте в Центральном доме Советской Армии в честь военных делегаций стран Варшавского Договора.

Выйдя на сцену и увидев, что многозвездное начальство не обращает на нее внимания, а продолжает выпивать и закусывать, Пугачева села на табурет у рояля и молча уставилась на публику.

Когда на сцену выскочил полковник и прикрикнул, мол, давайте, работайте, она встала и объявила: "Песню "Шумел камыш" сейчас исполнит вон тот генерал! Дожуйте и пойте, а я послушаю!". Спустилась со сцены, подсела за стол к венгерской делегации и опрокинула рюмку.

В конце концов Советский Союз воздал Пугачевой должное. Она стала последней в истории народной артисткой СССР. Указ о присвоении ей звания оказался последним, который подписал в качестве президента Михаил Горбачев.

Сложно это...

В 1986 году недавно назначенный главным редактором "Огонька" Виталий Коротич напечатал в своем журнале подборку стихов расстрелянного чекистами Николая Гумилева.

Через несколько дней его вызвал секретарь ЦК Егор Лигачев - второй человек и первый ортодокс в партии, регулярно устраивавший головомойки редакторам-"перестройщикам".

Как и ожидал Коротич, разговор пошел о Гумилеве. Однако, к его удивлению, Лигачев не бранился, а вполне спокойно расспрашивал, почему он решил напечатать стихи, да с кем советовался.

А потом хозяин кабинета вдруг открыл дверцу книжного шкафа и достал два тома в сафьяне с золотым тиснением: ""Вот, ксерокопировал и переплел для себя. Много лет доставал Гумилева, где мог".

"Так почему вы не распорядитесь издать его?" - спросил потрясенный Коротич.

"Сложно это...", - вздохнул Лигачев, и начал прощаться.

Новое время

В начале 1990-х на встрече кинематографистов с представителями делового мира один из ораторов сказал с трибуны, что вот-де присутствующий здесь живой классик Элем Климов всю жизнь мечтал экранизировать "Мастера и Маргариту" и не мог этого сделать сначала по идеологическим, а теперь по финансовым причинам.

Известный миллионер громко произнес: "Я дам денег Климову!".

Зал завистливо охнул, и в наступившей тишине раздался голос режиссера: "Хотелось бы еще знать, откуда эти деньги!".

"Мастера и Маргариту" Климов так и не снял.

Кто-то остроумно заметил, что, оказывается, самый лучший строй для творческих людей - развитой социализм, только чтобы за идеологию при этом отвечал не Суслов, а Яковлев.

Пожалуй, суть нового времени лучше всего передает история, случившаяся с литературоведом Бенедиктом Сарновым.

Как-то он встретил знакомого, известного советскими убеждениями. Заговорили о жизни.

"Я слышал, ты недавно выпустил новую книгу, - сказал знакомый. - И сколько тебе заплатили?"

Сарнов назвал цифру.

"Вот видишь! А в прежнее время ты получил бы гонорар, на который можно было прожить два года!"

"В прежнее время, - сказал Сарнов, - за эту книгу я получил бы срок!"