Вернуть лечебно-трудовые профилактории
Вряд ли председатель Комитета конституционного надзора СССР Сергей Алексеев мог знать Анатолия Маркушина из посёлка Никель в Мурманской области. Не догадывались о существовании Анатолия и члены комитета конституционного надзора. А ведь они в 1990 году вынесли заключение о неконституционности функционирования лечебно-трудовых профилакториев. Но если бы с высот мутного либерализма данные господа спустились на землю. Если бы обратились к жизням тысяч таких, как Анатолий из Никеля, к членам их семей, то их вывод мог быть совершенно иным.
Лечебно-трудовой профилакторий в Советском Союзе представлял собой учреждение, предназначенное для тех, кого по решению суда направляли на принудительное лечение от наркомании и алкоголизма. Основанием для направления в ЛТП служило нахождение лица на учёте врача-нарколога с диагнозом «хронический алкоголизм». И с проявлением заболевания, сопровождающегося нарушением общественного порядка (речь только о лицах с алкогольными «проблемами»).
Выводы о необходимости принудительного лечения принимала медицинская комиссия. В комплексе с другими материалами, суд выносил решение о направлении в ЛТП. Направление в лечебно-трудовой профилакторий являлось спасением для лица, страдающего алкоголизмом. В условиях изоляции от спиртного человек в прямом смысле слова вставал на ноги. Ему оказывали необходимую медицинскую помощь, предоставляли нормальные условия проживания и работу.
За свой труд проходящие лечение получали стандартную заработную плату с незначительным вычетом. Вернувшись из ЛТП, гражданин мог пользоваться накоплениями. А суммы были довольно-таки солидные.
Направление в ЛТП служило спасением и для членов семьи лица, страдающего хроническим алкоголизмом. Представьте, что терпели близкие в период его запоев! То же можно сказать о соседях по площадке или подъезду.
Поэтому лечебно-трудовые профилактории, по факту, выполняли позитивную миссию — сохранение человека, сохранение семьи. Отсюда ликвидация ЛТП в угоду сомнительным либеральным идеям была ошибочной. Решение это оставило «за бортом» многие тысячи нуждающихся в лечении от алкоголизма. Среди последних оказался и Анатолий Маркушин.
Анатолия я знал лично по работе участковым инспектором в УВД Мурманской области в 1988 году. Он состоял на учёте, как страдающий хроническим алкоголизмом. В мои обязанности входило контроль, трудоустройство и реагирование в случае его алкогольных «срывов».
Анатолий жил в чистенькой и уютной однокомнатной квартире без семьи. С женой Маркушин расстался много лет назад. Развод сломал мужчину. Утешение он нашёл в спиртном со всеми вытекающими последствиями.
«Срывы» носили эпизодический характер. И тогда Анатолий приходил ко мне в отдел, просил направить в ЛТП. «Деньжат подзаработаю, в порядок себя приведу, не могу сам остановиться», — так мотивировал Маркушин свой «визит».
У Анатолия была дочь. Её фотография стояла на столе возле кровати. Девочка при разводе осталась с матерью. Жила и училась в ВУЗе тогда ещё Ленинграда, контактов с отцом не поддерживала. Об этом говорило её фото детского возраста. Для Анатолия дочь оставалась тем солнышком, свет и тепло от которого исходило даже от небольшой, пожелтевшей фотографии. Жил Анатолий сказочной надеждой, что когда-то сможет увидеть девочку, что она сама заявит о себе.
«Моя Лизонька обязательно приедет ко мне. Ей просто некогда, она учится», — убеждал он себя в причинах отсутствие связи с дочерью, её молчания. Лиза, которая когда-нибудь вспомнит об отце. То была мечта Анатолия — мечта несбыточная. Но ею он жил все те годы, какие я его знал.
Зимой 1995 года ко мне, уже старшему оперуполномоченному, в кабинет, по старой памяти, «заглянул» Анатолий. Его внешний вид свидетельствовал о длительном запое. «Владимирыч! — обратился Анатолий ко мне. — Выручай! Сил нет, отправь в ЛТП. Не могу больше так жить!».
Однако ничем существенным Анатолию Маркушину помочь я не мог. Лечебно-трудовые профилактории, к тому времени, не действовали. Всё, что я смог сделать — связаться с врачом-наркологом и отправить Анатолия к нему на прием. Больше Маркушина я не видел. Судьба его оказалась трагичной, как и у многих тех, кто стал жертвой горбачевской перестройки. Спустя несколько лет я узнал, что Анатолия нашли мертвым в подъезде одного из домов с наличием сильной дозы алкоголя в организме. Ничего криминального — остановилось сердце.
Своего «островка счастья» — уютной квартиры на пятом этаже на улице Печенгской в Никеле — Анатолий тоже лишился. С 1991 года вступил в силу Закон «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации». Новое демократическое «благо» позволило каким-то мерзавцам уговорить Маркушина продать жильё за бесценок, оставив умирать его на улице.
Конечно, Анатолий Маркушин — не единственная жертва либеральных перемен. В каждом уголке нашей страны найдутся истории типичные, когда торжество абстрактных принципов демократии с ликвидацией ЛПТ привело к реальным человеческим трагедиям.
Вывод очевиден и прост: лечебно-трудовые профилактории необходимо вернуть, так как отказ от них стал ошибкой. Сегодня ЛТП должны функционировать с подконтрольностью двум ведомствам: Федеральной службе исполнения наказаний и Министерству здравоохранения.
Для полноты картины, обратимся к статистике, не особенно загружая ею читателя. (Никаких сравнений на тему как у «них» — в других странах. Это их проблемы и пусть они с ними «кувыркаются». Думать будем о себе). Итак, слово цифрам:
– Наркологические медицинские организации России зарегистрировали в 2017 году 1,5 млн пациентов с диагнозом «алкоголизм». Это ниже показателя 2012 года на 22% (1,9 млн пациентов). Соответствующие данные предоставили в Национальном медицинском исследовательском центре психиатрии и наркологии имени Сербского. «Известия», 19 апреля 2018 года.
– Статистика 2017 года свидетельствует о наличии в России 12,5 миллиона зависимых от алкоголя. Растёт число выпивающих подростков, а 85% пьющих юношей и девушек страдают пивным алкоголизмом. Причём впервые приобщаться к выпивке молодежь начинает с 14-15 лет – alcoclinic.ru.
В представленной информации противоречий нет. Ибо в первом случае речь об утверждённом диагнозе — хроническом алкоголизме. А во втором говорится о зависимости от алкоголя. Но грань между тем, где кончается зависимость и где начинается хроническое заболевание, довольно зыбкая. Кроме того, при оценке воздействия алкоголя следует учитывать высокий коэффициент латентности. Он напрямую связан с выявляемостью лиц с алкогольной зависимостью, постановки их на профилактический учёт.
Безусловно, это совместная работа органов полиции в лице участковых инспекторов и работников медучреждений в лице врачей-наркологов. Однако результативность данной работы должна отражаться в эффективной помощи страдающим хроническим алкоголизмом, членам их семей. Такая помощь может выражаться исключительно в направлении нуждающегося в лечебно-трудовой профилакторий. Иного вида действенной помощи не существует.
Разумеется, это повлечёт затраты на увеличение штатной численности работников медучреждений, участковых инспекторов, сотрудников службы исполнения наказаний. Но затраты необходимые и окупаемые здоровьем населения и благополучием нации. Кроме прочего, затраты должны окупаться и трудовой деятельностью, направленных в ЛТП.
Отсюда лечебно-трудовые профилактории должны быть именно трудовыми! Труд — лучшая профилактика, лучший вид лечения от алкоголизма с приложением соответствующих медицинских процедур. В трудовую занятость следует включить учебные процессы по получения необходимой рабочей специальности. Ничего нового мы не откроем — всё перечисленное успешно функционировало в ЛТП советской эпохи!
Легкая промышленность, сельское хозяйство, строительство дорог — в эти отрасли можно вовлечь находящихся на лечении в лечебно-трудовых профилакториях. Нахождение в ЛТП не должно превышать двух лет. Это время достаточное для ремиссии и сохранения связи лица с семьей. Коль заговорили о семье — никаких ограничений свиданий для помещённых в ЛТП с членами семьи быть не должно. Наоборот, их следует приветствовать.
Лечебно-трудовые профилактории целесообразно размещать в субъектах федерации с наименьшей плотностью населения. Это Красноярский и Хабаровский край, Республика Коми. Направляемые сюда на лечение найдут себя в труде в деревообрабатывающей промышленности, в лесном хозяйстве. Другой плюс в такой дислокации — в увеличении рабочих мест для местных жителей, привлекаемости специалистов.
Либеральный трёп о проблемах с трудовой занятостью оставим для наивных. Откройте сайт любого города Российской Федерации. Везде одно — требуются, требуются, требуются! Безработица — когда нет и не предлагают работу. Но подобного у нас нет. Рабочих мест разного профиля с избытком. Для наглядности проиллюстрируем лишь сайт ru.jooble.org по Пскову. На нём — около пяти тысяч рабочих вакансий с зарплатой до 90 тысяч рублей! Необходимо лишь желание работать! Следовательно, никаких проблем с трудовой деятельностью в ЛТП возникнуть не может.
Дело за малым: в подготовке и внесении законопроекта на рассмотрение в Государственную Думу. Возвращение лечебно-трудовых профилакториев станет актом заботы государства о своих гражданах для тех, кто нуждается в помощи, актом подлинного милосердия!
В качестве послесловия. Разумеется, фамилию своего бывшего «подопечного» автор статьи изменил. У Анатолия осталась дочь с её правом на конфиденциальность сведений, касающихся её отца. Осуществилась ли мечта самого Анатолия увидеть своего ребёнка? Едва ли. Однако винить мы никого не вправе и не будем. Ибо высшим и самым справедливым судом может быть только Суд Божий!
Руслан Устраханов,
Мурманск