Сергей Шойгу, простой советский человек (и писатель)

Вышла книга автобиографических рассказов Сергея Шойгу «Про вчера», которая вполне рискует стать бестселлером, поскольку личность и жизнь автора способны заинтересовать сотни тысяч читателей. Сам ли писал? Такое впечатление, что да. Возможно, что-то записывали с голоса и редактировали, но в целом книга оставляет стойкое ощущение подлинности материала. Что же это за человек, Сергей Шойгу, поднявшийся из тувинской коммуналки на самый верх социальной лестницы? АВТОР книги «Про вчера» производит благоприятное впечатление: он благородно сдержан и собственно о себе пишет мало. Послевоенное детство сформировало в нём настоящий советский характер в его идеальном виде. Это прежде всего человек-работник, северной закалки. Он и рождён в семье работников, и рос в окружении работников. «В детстве у меня было ощущение, что взрослые бесконечно работали». Ребёнок, выкатывающий родителям вечные претензии, – небывалое явление для 50–60-х годов СССР. Шестидневный сад-интернат, коммуналка – ну так и что? Зато какое счастье, когда тебя забирают на полтора дня в домашний рай, а соседи по квартире – интереснейшие люди. И всё время что-то строится кругом, и вот подросший и выучившийся мальчик уже вовсю пашет на бесчисленных стройках, алюминиевых и нефтеперерабатывающих заводах, создаёт всё то, что тридцать лет дербанят новые хозяева и никак раздербанить не могут. Советская тяжёлая промышленность! Рассказам о ней посвящены, наверное, лучшие страницы книги Сергея Шойгу. Как жили в общежитиях эти корявые, рукастые, лукавые мужики, неунывающий базис отечества, как справлялись со всеми порученными делами, а отдыхали понятно как. «И всё бы ничего, если бы, как всегда, пили проверенный продукт – пищевой спирт с газировкой «Буратино» или, на худой конец, с крем-содой. Но тогда на Север начал поступать новый продукт – жидкость для заливки в радиаторы...» Всегда аврал, всегда «в срок выполнить и перевыполнить», а когда мужики делают невероятное, идёт последний этап, – как пишет Шойгу, – «наказание невиновных и награждение непричастных». О партийном начальстве автор пишет с глубокой, но не злой иронией. Вот близится Госкомиссия по приёмке стройки. «Сначала лёгким ветерком приносило секретарей горкома. Ничего не понимая в деле, они начинали топать ножками, кричать... дальше ветер крепчал – появлялся заведующий строительным отделом обкома... и наконец, подходила уже волна девятибалльная в виде союзных министров». Конечно, и среди министров попадались дельные, толковые люди, но вообще-то вся эта топающая ножками и орущая шобла буквально сидела на шее народа и квалифицированные специалисты, рукастые и головастые мужики, терпели их ради дела. Дела, которое они любили, хитроумно выворачиваясь из любых передряг. У автора, что называется, хороший характер: помнит славных товарищей, забавные случаи из жизни, в мелочных обидах не копается, ценит и уважает свою страну, какие бы придурки наверху ни топали ножками. Книга состоит из небольших рассказов, но из них, как из точек на пейзажах пуантилистов, получается портрет времени. И мучительная двойственность громады СССР, с которой мы не можем до сих пор разобраться, предстаёт явственно и рельефно. Скажем, новелла о том, как перед Олимпиадой-80 из Москвы выслали тунеядцев и проституток. Разумеется, на Север. Шойгу повествует о том, чем было для города Ачинска это явление – тысячи проституток на ударной стройке. Нет, перевоспитать шалав не удалось – наоборот, они погрузили мирный город в пучины разврата... или уморительная история о строительстве водозаборного сооружения на реке Чулым, когда по котловану стала метаться обледеневшая бадья и было непонятно, что случилось с крановщицей. Когда автор заскочил на кран, чтобы предотвратить возможную катастрофу, обнаружилось, что бригадир и крановщица страстно грешат, оттого и летает бадья. «Крановщица на следующий день уволилась. То ли ей было настолько стыдно, то ли большего от жизни она уже не ожидала». Жизнь людей, с их насущными интересами, шла сама по себе, а идеология зависала над ними фантомным облаком, но тем не менее каким-то чудом способствовала и развитию здоровых начал в народе – трудолюбию, взаимопомощи. Рассказы Сергея Шойгу прерываются по времени описания на финале 90‑х годов, и о МЧС он пишет немного – но крайне выразительно. Всё тогда было впервые, всё с нуля, но ему, десятки строек начинавшему с нуля, оказалось сподручно обладить и это дело. Новелла о землетрясении в Нефтегорске (Сахалин) – наверное, самая пронзительная в книге и без пафоса, просто и безыскусно, повествует о трагизме жизни и её героях. Это не только спасатели, но и тот несчастный, что, лёжа под плитами и понимая, что его не спасти, попросил закурить и сказал с античным спокойствием: «Ну всё, мужики. Пока», и многие другие обыкновенные люди, сохранившие своё достоинство в треклятой «чрезвычайной ситуации». Среди эскизов-портретов современников выделяется образ Виктора Степановича Черномырдина, выполненный с явной симпатией. Однажды автор и ЧВС крупно загуляли и в четыре утра поехали домой к автору, причём Черномырдин настаивал, что надо купить цветы. Взяв букет в киоске, Виктор Степанович спросил Шойгу – «а деньги у нас есть? И я понимаю, что он в последний раз их видел в советское время». Когда на следующий день ранним утром Виктор Степанович появился на совещании свежим и бодрым, потрясённый автор воскликнул: «Ну, силён! Он сказал мне одно слово: Школа». Да, школа советской жизни формировала уникальные характеры, и в их числе, конечно, автор книги «Про вчера». Он не философ, не аналитик, он человек-работник, неплохой рассказчик и, весьма вероятно, честный человек. Во всяком случае, если он такой образ себя сочинил, то сделал это удачно. Читаешь книгу – и монолитный «образ власти» тает, показывается человеческое лицо... Интересно, а прочие члены правительства могли бы проделать подобную операцию?