Миллиарды на нищете
Пятнадцать российских граждан вошли в список двухсот богатейших людей мира. Таковы данные исследования агентства «Блумберг». Самым богатым среди россиян «Блумберг» счел владельца холдинга «Интеррос» и гендиректора «Норильского никеля» Владимира Потанина. Его состояние оценивается в 14,7 млрд. долларов. А быстрее всего капиталы наращивает совладелец компании НОВАТЭК Геннадий Тимченко, у которого сегодня около 8,6 млрд., причем два миллиарда он заработал в этом году.
Всего, по данным «Блумберг», 15 российских миллиардеров владеют суммарно собственностью стоимостью 156,6 млрд. долларов. Для сравнения, по нынешнему курсу на всю социальную сферу в текущем году в государственном бюджете заложено около 65 млрд. долларов. Чуть меньше получает казна от налога на добавленную стоимость.
Конечно, беда России не в том, что в ней живут богатые люди. Беда в том, что в стране постоянно увеличивается число бедных.
Главная проблема — увеличивающееся социальное расслоение. В 2013 году бедных, то есть имеющих доход ниже прожиточного минимума (7326 рублей на 4-й квартал 2013-го), в стране было 15,5 млн. человек. В 2014-м — уже 16,1 млн. (8234 рубля на конец года) По данным за прошлый год, бедных стало 19,2 млн. человек или 13,4% населения. Тогда прожиточный минимум составлял 9452 рубля.
Если верить статистике по поводу среднедушевых доходов россиян, то в конце 2015 года в среднем получалось около 34 тысяч рублей. Но это складывались доходы олигархов с доходами всех остальных. Однако на богатых, которые составляют ничтожную долю, приходилось около половины всех доходов. Это значит, что реальные заработки россиян были вдвое ниже тех, что показывает официальная статистика.
— В России растет доля бедных, — говорит директор Всероссийского центра уровня жизни Вячеслав Бобков.
— С другой стороны, уменьшилось число людей со сверхдоходами. В результате кризиса какая-то часть тех, кто имеет высокие доходы, покинула эту группу граждан. Но есть и вторая тенденция. Те, кто остался в среде сверхбогатых, нарастили свой средний доход. То есть, дифференциация увеличивается. Доходы очень состоятельных граждан еще больше отрываются от доходов тех, у кого они ниже прожиточного минимума.
«СП»: — В чем причина роста дифференциации?
— У нас этот процесс идет на протяжении последних двадцати лет. Это обычная тенденция олигархического российского капитализма. У нас такой капитализм, когда деньги делаются за счет сращивания бизнеса и власти. Как показывает практика, в кризисные периоды государство больше помогает крупному бизнесу, нежели плохо обеспеченным гражданам.
«СП»: — В целом наши тенденции отличаются от общемировых?
— Сейчас общая тенденция на планете — рост дифференциации доходов. Это просто свойство капитализма. В большинстве стран мира разница в доходах растет. В период кризисов кто-то вытесняется на обочину жизни, а кто-то богатеет.
Но следует разделять понятия. Одно дело — неравенство текущих доходов. В нашем Центре мы выделяем несколько групп граждан. Есть те, кто имеет доход ниже прожиточного минимума. Следующая группа — у кого доходы ниже трех минимумов. Это тоже низкообеспеченный слой. И считать надо именно так, потому что сам по себе прожиточный минимум не позволяет удовлетворять насущные потребности. К среднеобеспеченному слою мы относим людей с доходами от трех до семи прожиточных минимумов. Неравенство по доходам мы можем оценить только по данным официальной статистики.
Но мы не можем оценить уровень жизни сверхбогатых. На самом деле, у нас не так много миллиардеров. Основная их доля живет в Соединенных Штатах. И по количеству богатых, и по их состоянию.
«СП»: — Нет ли лукавства в подсчете числа бедных в зависимости от числа тех, кто имеет доход ниже прожиточного минимума? Ведь у кого доход чуть больше, бедным уже не считается.
— В конце прошлого года прожиточный минимум немного снизился за счет того, что упали цены на картофель. Это был результат хорошего сельскохозяйственного года, сказалось частично и импортозамещение.
У нас очень низкие стандарты уровня жизни. Наш Центр разработал такое понятие, как «социально приемлемый бюджет». Мы восполнили пробелы в модели потребления низкообеспеченных. Попытались воспроизвести реальный образ жизни самых бедных. Если людей лишить некоторых аспектов потребления, то они вообще не будут вписываться в современную жизнь. К примеру, это питание вне дома, которое удорожает потребительскую корзину. Если говорить о непродовольственной части, то можно вспомнить о современных средствах коммуникации, как-то мобильный телефон, компьютер, интернет. Это всё не предусмотрено нынешним прожиточным минимумом. Скажем, ребенок, если в семье нет компьютера, не может вписаться в жизнь. Это касается и старшего поколения, представители которого оплачивают через интернет квитанции.
Нельзя забывать про юридические услуги, без которых не обойтись при рыночной экономике. У нас частично платное образование, даже в школе приходится платить за кружки. Всё это не входит в официально принятую потребительскую корзину.
Вот если такую, более объективную картину потребления изобразить, то прожиточный минимум будет примерно втрое больше официального.
У нас сейчас в России около 13% имеют доход ниже официального прожиточного минимума, еще примерно 40% - от одного до трех минимумов, то есть ниже социально приемлемого бюджета. В сумме свыше половины граждан имеют низкие доходы.
«СП»: — Есть ли возможность изменить ситуацию?
— Простых рецептов тут нет, процесс борьбы с бедностью всегда сложный. Но путь к изменениям ясен.
Прежде всего, у нас очень мало получают наемные работники. Свыше 90% жителей страны живут не за счет бизнеса, а за счет продажи своего труда. Значит, надо повышать минимальный размер зарплаты. В законе сказано, что он должен быть не меньше прожиточного минимума работающего. На практике, он составляет примерно 60% минимума. Сейчас президент подписал закон о повышении МРОТ с 1 июля до 7500 рублей, но прожиточный минимум трудоспособного населения примерно 11 тысяч. От МРОТ, как известно, отталкиваются все зарплаты.
Если мы повысим оплату труда, то для работающих граждан снизится бедность. Тогда у нас появится возможность помогать тем, кто не имеет трудовых доходов. Мы хотим улучшить демографическую ситуацию, значит, надо повышать пособия на детей. Но размер пособия сегодня сложно повысить, ведь и работающие получают мало.
Откуда взять средства? Необходимо ввести прогрессивную шкалу налогооблажения. Причем считать надо не доход отдельного человека, а доход домохозяйства. Зарплата человека еще ни о чем не говорит, неизвестно, что достается семье. Когда складываются все доходы членов семьи и делятся на количество человек, тогда уже можно сделать вывод о том, как живет домохозяйство.
Если среднедушевой доход оказывается ниже прожиточного минимума, то с человека не надо брать никаких налогов. Если до трех минимумов — налоги должны быть небольшие, или вообще отсутствовать. С хорошо обеспеченных надо брать больше. Тогда у регионов будут средства увеличить социальные пособия. В итоге мы реально изменим положение людей.
Безусловно, богатые должны еще платить налог на имущество. Наполняемость бюджета должна быть такой, чтобы вывести людей из бедности.
Свой вариант прогрессивного налогообложения у профессора Академии труда и социальных отношений Андрея Гудкова.
— У нас основное налоговое бремя возложено на трудящихся по найму. Наемные работники платят 13%, работодатель — еще 30% в качестве социальных выплат. Но если человек получает доход от собственности, то он платит только 13%. Скажем прямо, получается не очень справедливо.
Такой разницы в доходах нет в Европе и даже в США. Везде действует прогрессивная шкала налогообложения. У нас налог для всех един. Видимо, потому, что иначе Минфину придется больше работать. Прогрессивный налог собирать значительно сложнее с точки зрения административных процедур. В итоге мы имеем вопиющее социальное расслоение.