Основной инстинкт
Автор: Александр ШирокорадКоктебель творил то, что Амстердаму с его «красными фонарями» и не снилось37 лет назад на весь мир прозвучала знаменитая фраза: «В СССР секса нет!»17 июня 1986 года в ходе телемоста, где выступали советские и американские женщины, некая Людмила Иванова произнесла фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого!»Ну, мало ли что в перестроечные годы говорилось? Один Ельцин с его «лягу на рельсы» чего стоил! Однако фраза об отсутствии секса прижилась, и значительная часть нашей молодежи считает это аксиомой. Вот
Автор: Александр Широкорад
Коктебель творил то, что Амстердаму с его «красными фонарями» и не снилось
37 лет назад на весь мир прозвучала знаменитая фраза: «В СССР секса нет!»
17 июня 1986 года в ходе телемоста, где выступали советские и американские женщины, некая Людмила Иванова произнесла фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого!»
Ну, мало ли что в перестроечные годы говорилось? Один Ельцин с его «лягу на рельсы» чего стоил! Однако фраза об отсутствии секса прижилась, и значительная часть нашей молодежи считает это аксиомой. Вот, семнадцатилетний недоросль на полном серьёзе вещает перед телекамерой, что, мол, в СССР жить было скучно и секса не было.
Откуда же пошла такая бредятина? Видимо, дама имела ввиду не отсутствие секса как такового, а отсутствие индустрии секса. А мы, грешные, кустарно занимались этим промыслом когда вдвоем, когда втроем и даже более, и если бы узнали, что в XXI веке в России будет целая индустрия секса, то, однозначно, возликовали. Но если бы нам, поколению 1945—1970-х годов, кто-нибудь сказал, что оная индустрия будет навязывать молодежи геронтофилию, раздался бы гомерический хохот.
Сорок лет назад мы мечтали, чтобы у нас, как в Америке, было бы 30 каналов телевидения. Но что бы эти 30 каналов 24 часа в сутки демонстрировали бы нам секс-символы России в виде 50—80-летних бабушек и прабабушек, такого и в страшном сне присниться не могло. Старушки в париках, со вставными челюстями, с многократно перетянутыми и наколотыми ботоксом лицами, силиконовыми бюстами, подпиленными рёбрами и тому подобное поют, пляшут и демонстрируют свои «прелести». Их дочки давно уже вышли в тираж, и у нормальных мужиков вызывают интерес разве что их внучки. А, поди же, старушки пожизненно зачислены в секс-символы «демократической России».
А Запад нам навязывает еще более крутой секс. В глянцевых журналах, в том числе и на обложках публикуются фото обнажённых дам на последних неделях беременности, с ампутированными грудями и даже ногами. Я не удивлюсь, если завтра появятся в качестве эталона красоты «фото-ню» дам с псориазом и раковыми опухолями.
А, может, та самая ответственная дама имела ввиду, что в СССР нет публичного секса? Да, мы действительно были «заткнутыми» и занимались сексом как-то в укромных местечках. А вот сейчас «продвинутая» молодежь занимается сексом открыто, в городских скверах.
Старшеклассники сосутся и лапаются (сейчас это называется «пейтингом») прямо на переменках в школьных коридорах. Плывёт теплоход по Волге, 16-летний парень, встав посреди солнечной палубы перед отдыхающими пассажирами, по часу лапает плоскую девицу за то место, где раньше у девочек была грудь. Говорят, это очень круто!
А что, старый, завидуешь? Нет, смеюсь и вспоминаю, как 30 лет назад на теплоходе в белую ночь на Онежском озере мы с прелестной незнакомкой не могли найти убежища — меня в каюте ждала подруга, а в её каюте — мама. И мы залезли в теплоходную трубу, точнее, в кожух трубы. Было очень жарко, но зато весело. И кому я должен завидовать?
Но был в Стране Советов и островок откровенного секса — Коктебель. До начала 1960-х годов об этом посёлке знало лишь несколько сотен человек. Прославил же Коктебель советский писатель Аркадий Первенцев, напечатавший в «Советской культуре» фельетон «Куриный бог», где обличал вольные нравы отдыхающих Коктебеля. Сатирик Владлен Бахнов ответил пародией:
Ах, что за славная земля
Вокруг залива Коктебля:
Колхозы, блин, совхозы, блин, природа!
Но портят эту красоту
Сюда приехавшие тунеядцы, блин, моральные уроды!
Спят тунеядцы под кустом,
Не занимаются трудом
И спортом, блин, и спортом, блин, и спортом
Не видно даже брюк на них,
Одна чувиха на троих
И шорты, блин, и шорты, блин, и шорты.
Пародия быстро разошлась в самиздате и обратила на Коктебель внимание уже тысяч студентов обеих столиц.
Власти осознали, что, пропустив фельетон Первенцева, допустили серьёзный промах, и обитателей советского оазиса секса оставили в покое. Это потом некоторые персонажи, в 1970-х годах державшие кукиш в кармане, сейчас публикуют байки о сотнях «кэгэбэшников», располагавшихся вокруг диссидентов на коктебельских пляжах. Они де-пили не из бутылок, как диссиденствующие интеллигенты, а «у них стояло ведро с белым вином местного разлива, и они пили из него, черпая кружками».
Я там регулярно бывал в Коктебеле в конце 1960-х — в 1970-х годах и никаких кэгэбэшников не видел и не слышал. По ночам по пляжу ходили пограничники, но к сексу относились нормально: лежу на Гальке — посветят фонариком и пошли дальше. Правда, что ночью, что днём попытки спуска на воду плавсредств, даже маленьких детских надувных лодок, жёстко пресекались.
Первый раз я приехал в Коктебель в июле 1968 года и дальше стал ездить ежегодно по два раза в год — в конце апреля — мае, за что получал выговор по деканату, и, разумеется, в летние каникулы.
Кстати, это было совсем не дорого для студента. Скажем, студент и студентка, получавшие в МИФИ стипендию по 45 рублей, могли на неё съездить в Коктебель и обратно (плацкарт Москва — Симферополь — 15 руб.) и снять комнату на две койки по 15 рублей (койка — 1 руб. в день). Попробуйте объяснить нынешнему студенту, что в 1970-х годах бутылка белого крепленого вина в Крыму стоила 77 копеек, а разливного ординарного сухого вина — 90 копеек литр. То есть студент на стипендию в 45 рублей мог купить 50 литров сухого вина или 29,2 литра крепленого!
В целом студенты в Коктебеле были настроены весьма оппозиционно по отношению к советской партноменклатуре. Прямо на набережной молодежь громко включала транзисторы и слушали «голоса», пели недозволенные песни Окуджавы и Галича. Ах, как нам нравилось: «Мы поехали за город, а за городом дожди, а за городом заборы, за заборами вожди». Наивные, мы думали, что после исчезновения партаппаратчиков исчезнут редкие заборы в Подмосковье. Нам и в голову не приходило, что этих «заборов» при демократах станет на два порядка больше.
На мой взгляд, диссидентство коктебельского студенчества было не от плохой жизни, а именно от хорошей. Да, да! Я совсем не преувеличиваю. Цены на жильё, вино и еду были просто смешными. Каждому студенту было гарантировано, что он станет инженером, бухгалтером, конструктором и т. д. В Коктебеле мы не думали о карьере, а лишь о солнце, море и загорелых телах наших подруг.
Если не ошибаюсь, тогда в Коктебеле было всего лишь два ресторана — в посёлке и в Литфонде. В деньгах я не особенно нуждался — помогали обеспеченные родители и сам занимался репетиторством. Но в ресторан я ни разу не ходил. Куда приятнее было взять пару бутылок «Кокура сурожского», «Муската белого» или «Хереса крепкого» и отправиться с подругой ночевать на пляж. Естественно, купались нагишом, изредка, правда, включался мощный пограничный прожектор и раздавался хохот, поскольку рядом в таком же виде плескались отдельные парочки и даже большие компании.
Днём же голышом купаться у Литфонда было нельзя. Рядом было построено несколько пансионатов, и приходилось уходить к бухтам Карадага или, наоборот, в сторону посёлка Орджоникидзе. Там, начиная с подступов к мысу Хамелеон, на много километров простирался неофициальный нудистский пляж. Публика была в основном 16—30-летняя. Пожилых нудистов в те годы встречалось очень мало. Власти нудистов в конце 1960-х -1970-х годах игнорировали. По крайней мере, я ни разу не слышал о каких-то инцидентах. Зато совковые личности обоего пола систематически появлялись на этих пляжах и в полголоса обличали нудистов.
В бухтах Карадага и у Хамелеона непрерывно щёлкали фотоаппараты. Советская цензура запрещала фотографировать даже обнажённую женскую грудь, не говоря уж об остальных деталях. Правда, речь шла только о белых женщинах. У меня где-то валяется подшивка журнала «Пионер» за 1930—1940-е годы, где есть много фотографий голых негритянок. Но это тогда не считалось порнографией, несмотря на официальный интернационализм большевиков.
Зато в Коктебеле народ снимал обнажённую натуру во всех мыслимых и немыслимых позах совершенно открыто, не стесняясь прохожих и соседей по пляжу. Иной раз один фотограф находился от другого на расстоянии нескольких метров.
Так что секс в СССР был, да еще какой! Приятно вспомнить!
А вот у американских обывателей, которые мнят себя пупом земли, секса как не было, так нет и не будет! Попробуйте прокрутить у них советский патриотический фильм «А зори здесь тихие» или устроить выставку картин с девочками Пластова и Кустодиева. Сразу «загремите» на многие десятки лет.
Вы пригласили незамужнюю женщину коллегу по работе в театр, это у них квалифицируется как «сексуальное домогательство» — статья, тюрьма. Вы поругались с женой — тюрьма. Вы занимались анальным сексом с женой — тюрьма. И т. д., и т. п. Как не пожалеть американских мужчин-импотентов, которые пытаются навязать свой американский образ жизни всему миру? А впрочем, так им и надо!