Анатолий Марета: 2014-й — что это было?
К шестилетию воссоединения Крыма с Россией
Прошло два месяца с очередной годовщины Русской весны. Посмотрим на ее празднование с расстояния времени, так лучше видно. Отприезжались к нам сюда, отшумели, отрапортовались — все, кому надо и кому не надо. «Кому не надо» — это непричастные (их же, дорогих, не забыли наградить). «Забыв» при этом «наказать виновных».
«Виновных», — это тех реальных пацанов и девчат, благодаря которым все и произошло. Реальных — потому что именно они рисковали в те первые пять-десять дней Русской весны, НЕ ЗНАЯ, чем все закончится. Автор же знал: для него и его бойцов закончится это сроком за государственную измену и покушение на территориальную целостность Украины. Сроком — это условно, потому что дожить в той обстановке до суда нам никто бы не позволил.
Отчего же в таком случае участвовал, зная наперед о безнадежности дела? И сам лично, и других за собой повел чего ради? Зачем забрался на сцену на площади Нахимова в тот самый счастливый день своей жизни?! На что речь держал, призывая к защите города? Есть такая поговорка: назвался груздем — полезай в кузов.
В какой обстановке все начиналось
Сколько нами за эти годы было всего пройдено! Сколько проведено митингов, пресс-конференций, сколько стычек — как с украинскими националистами, так и с их верными помощниками — «хизбами»*, ваххабитами*, «меджлисовцами»*, в России запрещенными, а в Крыму использовавшимися «владой» в качестве антирусской силы. Сколько пройдено судов — и над собой, и над товарищами, сколько задержаний, камер, ИВС, приговоров, депортаций! Но откуда была такая уверенность в «безнадежности нашего дела» в те роковые дни 2014-го? Да из здравого смысла!
Крым в то время был напичкан и милицией, и внутренними войсками, и сбушниками, и частями министерства обороны Украины. Солдат-срочников тогда анкетировали: кто из них готов стрелять по людям? В горах формировались национальные «меджлисовские»* батальоны. За перешейком точил топоры вооруженный властью «Правый сектор»*. Их группы уже накапливались на полуострове.
Надеяться на российский флот? Да без команды сверху никто бы и пальцем не пошевелил! Опыт уже имелся. Один из ярчайших участников всей нашей борьбы, Владимир Леонидович Тюнин, рассказывал такой случай. В середине нулевых предпринимались попытки захвата береговых маяков ЧФ украинской националистической организацией «Студенческое братство»*, в связи с чем участники русского движения выезжали на защиту этих маяков. И их отбивали. Командование ЧФ было довольно: сами никуда не ввязывались, а проблема решалась. А если бы маяки флот защищал своими силами? Картина была бы следующая: российские военнослужащие на чужой территории применили физическую силу к украинским «они-же-детям». Скандал на весь мир! Ведь даже когда к нам, гражданам Украины, была применена сила со стороны УКРАИНСКИХ военнослужащих во время защиты нами Графской пристани накануне дня ВМСУ в 2008-м, то суд в Киеве признал эти действия незаконными, противоречащими Конституции.
Автор предполагает, что эти маяки, важнейшие навигационные сооружения Черноморского флота, для России было бы в той ситуации целесообразнее не защищать, а передать «братскому флоту». Но вмешались русские патриоты Крыма и Севастополя. Они их отстояли. И вот именно сейчас, когда пишу эти строки, приходит мысль: а смогли бы без этих маяков подойти к Крымским берегам в феврале 14-го российские корабли со спецназом, с теми самыми «зелеными человечками»? А быть может, сдай тогда Россия эти маяки, так «братья-студенты» пошли бы дальше? После маяков отжали бы причалы, здания инфраструктуры, сам штаб ЧФ? Его ведь тоже русским организациям приходилось — и не раз — защищать! Блокировали бы они корабли. И, в конце концов, вынудили бы флот из Крыма уйти досрочно.
Но вот случилась беда. В очередной раз, когда колонна автомобилей с защитниками объектов флота передвигалась в район Донузлава, сотрудники СБУ, всегда сопровождавшие подобные мероприятия, спровоцировали ДТП, в котором один человек погиб, а один парень сильно травмировал ногу. Обратились в штаб ЧФ с просьбой на самолете эвакуировать героя в Москву для оказания ему квалифицированной помощи. Было отказано. Ногу парню пришлось ампутировать. Из этого и подобных случаев сложилась у нас уверенность о невмешательстве российских военных во внутренние дела Украины и в феврале 2014-го.
Но почему крымчане и севастопольцы все же поднялись на защиту своего края, прекрасно осознавая, что итог для них будет печальным? Всегда остается надежда на Бога. Что человекам невозможно, возможно Ему! Мы не знаем, в какой момент в Кремле было принято то судьбоносное решение, но знаем, что Бог влияет на многие события не самолично, а через людей. Что в те дни и произошло.
А была ли оккупация Крыма Украиной?
Что за глупый вопрос? Все мы знаем: хорошая Россия вернула свой Крым, забрав его у плохой Украины. Потому что наш полуостров никогда ей не принадлежал, а был оккупирован ею лишь двадцать три года. Стоп! Двадцать три, или же с момента передачи его генеральным секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым из РСФСР в состав УССР в 1954 году? Шестьдесят лет наш край был в оккупации. И вот свершилось: Крым вернулся домой, в «родную гавань»!
Но душа не на месте: что-то здесь не укладывается. А совести не прикажешь. Надо разбираться. Если мы и были в оккупации, то, однозначно, именно с 1954-го. Но тогда в чем же это выражалось? Появились ли в населенных пунктах Крыма вражеские танки, был ли объявлен комендантский час, были ли назначены гауляйтеры и старосты, появились ли на улицах полицаи, начался ли вывоз крымских парней и девушек на работы к украинским панам?
Таки нет! Все произошло лишь на бумаге. И только в крымских школах начали «вчыты мову» «страны-агрессора». С какой целью тогдашним генсеком Крым был передан Украине — уже совсем другая история. Ну, а если таки нет, то это значит, что оккупация все же началась с момента объявления тремя негодяями в Беловежской пуще о «нэзалэжности» своих «крайин» в 1991 году. А здесь автор уже имеет право рассуждать «от первого лица», 91-й он помнит прекрасно. Ни танков, ни старост, ни полицаев, ни угона молодежи на работы на Украину не было. Да, был так называемый «поезд дружбы» в 1992-м, когда в наш город явились нацики-бандеровцы, но они уехали, и про них забыли, вернее, не приняли их всерьез.
Мы жили, как прежде: праздновали День Победы, 23 февраля, киевские предприятия шефствовали над кораблями Черноморского флота, люди разговаривали на родном языке. То есть ее, оккупации, вроде бы и не было. А если уж говорить об оккупации Украиной русских земель, то надо начинать не с Крыма, а с областей, которые были переданы в состав УССР при заключении договора о создании СССР и в последующие годы. В том числе (надо быть объективным) мы должны признать и оккупацию Украиной западноукраинских земель в 1939 году! Так и здесь что-то не вяжется. Но не более не вяжется, чем с оккупациями и Херсонщины, и Новороссии, и Донбасса, вошедшими в УССР в 20-е годы.
Автор, изучая историю, усвоил: в мире постоянно происходит передача территорий, как внутри государств, так и между ними; создание новых государств путем объединения, разъединения, военного захвата, договоров, открытия новых земель и так далее. Россия — не исключение. И наши предки когда-то объединялись в мощные государства, потом разбегались в удельные княжества, и вновь объединялись. При этом и ненавидели друг друга, и резали нещадно, — совсем не потому, что кто-то из них русский, а кто-то «украинский». А ввиду многих разъединяющих людей до состояния гражданской войны факторов: территориальных, классовых, сословных, имущественных, наследственных, конфессиональных, языковых и так далее.
И сегодняшнюю ситуацию в стане славянских народов бывшего СССР нельзя расценивать так вот примитивно: явились «плохие» украинцы и оккупировали наш Крым. Это — гражданская война. Наши истинные враги, ее спровоцировавшие, бросили в ее котел адскую, термоядерную смесь. Здесь, безусловно, и украинский национализм, созданный более ста лет назад. Здесь и межконфессиональные различия с западными областями, здесь и внушаемая на Украине ненависть к «клятым москалям». Здесь и искусно прививаемая нам, крымчанам, ненависть ко всему украинскому. Заставь человека «размовляты» на непонятном для него диалекте – вряд ли ему это понравится. А если делать это годами и десятилетиями, он эту «мову» возненавидит. Так что разжигание взаимной неприязни было двусторонним: «хохлов» учили, что плохие мы, «москали», всю жизнь обирали ихнюю богатую Украину, а нам внушали, что это они, «хохлы» — оккупанты и жлобы.
Вспоминаю такой случай. 13 мая 2008 года. Севастополь, площадь Нахимова. У мемориала Героической обороны Севастополя построились по одну сторону аллеи подразделение матросов Черноморского флота РФ, по другую, рядом, — подразделение матросов Военно-морских сил Украины. И те, и другие — молодые, стройные, красивые парни. В руках у них — оснащенные штык-ножами карабины. И те, и другие прибыли сюда для празднования 225-летия Черноморского флота. Вокруг много народу, здесь и казаки молодой тогда еще Черноморской Сотни. Среди нас — двое будущих спецназовцев Вооруженных сил России; будущий герой Графской пристани, тогда еще 15-летний парнишка Юра Б.; и среди нас — в недавнем прошлом моряк-контрактник ВМСУ Иван З., достойный человек и смелый казак. И вот ведущий по громкоговорителю приветствует воинов-черноморцев РФ — народ в восторге: радостные возгласы, крики одобрения. Потом ведущий приветствует украинских моряков, почти все из которых — срочники, реакция народа — их просто освистали. Это — нормально?! В чем вина этих матросиков? В том, что они родились, выросли и честно пошли служить Родине откуда-то из Николаевской или пусть даже из Львовской областей? В чем вина перед севастопольцами, к примеру, матроса ВМСУ Васи Иванова, отец которого был когда-то направлен государством из родного города Орел работать (или служить) в город Жмеринку? И откуда он, Вася, был призван в армию? Или же есть какая-то заслуга матроса ЧФ России Богдана Петренко в том, что его отца направили в свое время трудиться из Жмеринки в Орел? А каково было в этой ситуации нашему казаку Ване З., который в ВМСУ призывался и служил так же, как и эти морячки? А ведь этот казак, за свое недолгое пребывание в нашей команде уже успел побывать в разных передрягах, в том числе и сопряженных с серьезным риском. В передрягах, где мы отстаивали Русский мир.
Не осуждаю своих земляков, их довели. Насильственной «украинизацией», навязыванием чуждых нам ценностей. Но ведь иногда нужно и придержать эмоции, особенно если в результате делаешь больно ни в чем не повинным людям. А особенно, если этими эмоциями сам же и раздуваешь пламя в костре гражданской войны.
Бесы и немного лингвистики
Мы уже разобрались в том, чего на самом деле не было: оккупации Крыма Украиной. Не нападала Украина на Россию, не аннексировала у нее Крым. Но все-таки февраль-март 2014-го — что это было? Получили ли мы то, что ждали, или результат оказался совершенно неожиданным? И что оказалось хуже: то, что было и ушло, или то, что к нам явилось? И все ли из того, от чего мы так мечтали избавиться, кануло в лету?
В Евангелии есть притча об изгнанном из человека бесе, которую Иисус Христос рассказывал своим ученикам. Бес, покинув человека, бродил по безводным местам, грустил о своем «родном доме» и, в конце концов, решил в него вернуться. Для этого он позвал с собой семерых бесов, еще более сильнейших и злейших себя. Они зашли в этот «дом», и, найдя его чистым и выметенным, в нем остались. И стало тому человеку гораздо хуже, чем было раньше. Именно поэтому опытные священники не всегда благословляют одержимых бесами на так называемую «отчитку», то есть на их изгнание. Одержимость — это крест, попущенный Господом для исправления; и изгнание беса, этого незваного «гостя», часто приводит к еще худшим последствиям для человека.
А жителей полуострова, которых терзали укросвидомые бесы, — целых два миллиона. И какие бы мы, тогдашние крымчане, не были разнородными по национальному составу, по вере, по убеждениям, мы все-таки были общностью, как бы таким «коллективным крымчанином». Да, не совсем здоровым, одержимым разными бесовскими недугами. Один из них — это наползающий украинский национализм.
Политика украинских властей в отношении русских действительно была оккупационной. Это была оккупация наших душ. Язык — душа народа. А его у нас выдирали живьем, коверкали, похабили. Везде! В судах, из которых за нашу активную русскость мы не «вылезали», «трэба размовляты дэржавною». Был и такой факт: имея на вокзале рекламные щиты, автор вдруг получил бумагу (простите, «папир») от начальника вокзала с требованием, чтобы текст на щитах «був на дэржавний мови». А как смешно порой сами они, эти «державни» люди, «размовлялы»! Один премьер-министр Украины Азаров чего стоил. Часто в русских словах, чтобы они, по его разумению, стали украинскими, он заменял «а» на «и». Получалось довольно забавно, и Николая Яновича в этой связи называли на его же собственный манер: Азиров.
Здесь автор должен обозначить свою позицию на счет «мовы». Родители мои с Украины. Там и родня. Я родился и вырос в Севастополе, я — русский. Как все дети, я также гостил и у бабушек с дедушками, и у дядьев с тетями, дружил с двоюродными братьями и сестрами. Почти все они «размовлялы». Это была хоть для меня не всегда понятная, но милая, приятная речь. Пишу «речь», потому что не совсем согласен с тем, что это — язык. Это — местное наречие, диалект русского языка. И на счет национальностей: я с детства был убежден, что русские и украинцы — это одно и то же. Но когда в девяностых нам стали навязывать «мову», как-то поймал себя на мысли: почему так отвратительно слушать, когда говорят в телевизоре на украинских программах? При этом, когда разговаривают между собой на родном украинском простые люди, слушать их речь, как и было всегда, приятно? И не только речь в тех областях, где я провел свое детство, но и в западных, в частности, Закарпатской, хотя их диалект поймет еще не каждый «классический» украинец. Понимание пришло позже.
Оказывается, современный официальный «украинский язык» — это нечто искусственно созданное уже в наши дни, а при его создании главным принципом была непохожесть слов на русские. До смешного. Машина — «автивка». Микроб — «дрибноживэць». И так далее. Лет десять назад работал в Кировограде. Напарники мои были из центральных областей Украины, ее патриоты. Мы ни разу не ссорились на почве собственного понимания Родины, но иногда спорили. Частенько, когда по телеку шли новости и диктор выдавал очередные перлы «дэржавного» новояза, я спрашивал у хлопцев: «У вас так разговаривают?». «Нет, — честно признавали они, — у нас так не говорят».
И вот это лингвистическое недоразумение нам в Крыму пытались навязывать.
Другая проблема — национализм. Мы с молоком матери впитали ненависть к фашизму, и когда бандеровцам стали присваивать звания Героев Украины, и когда их, изощренных убийц женщин и детей приравняли к ветеранам Великой Отечественной войны, кровь в жилах кипела! Мы, выросшие в СССР, никогда бы с таким не смирились! Но наши дети — ведь их в школах учили уже совсем по-другому!
Вот на этих трех китах — языке, профашистской идеологии и агрессивном отношении украинской власти к России, а, в частности, к ее флоту, и зиждилось наше этой власти категорическое неприятие, а, как следствие (к сожалению), и Украины в целом. Оговорюсь: Украина для мыслящих русских людей существует в двух ипостасях: Украина как часть русской земли и «Украина» как антирусский проект. Но для многих крымчан эти два понятия были тождественны. К великому сожалению. Если бы ни эти «три кита», пребывание в составе Украины большинство из нас, полагаю, вполне бы устраивало. Что нам до того, что в других ее областях говорят немного по-иному? Мы не видели бы разницы с Россией. Да, граница, так и что? Максимум, что могло бы быть — мы с завистью посматривали бы на более высокий уровень жизни в Российской Федерации. Но это никогда бы не стало поводом для мощного пророссийского и одновременно антиукраинского движения в Крыму.
Сама же украинская власть нас и взрастила. Хотела бы она иметь лояльное двухмиллионное население, хотела бы, в конце концов, иметь в составе страны такой лакомый кусочек как Крым, вела бы себя по-другому по отношению к нам, его жителям. А мы, возможно, готовы были бы сами защищать свою землю от любых посягательств с любой стороны! (Полагаю, первыми здесь со мной согласятся люди, выросшие в СССР). Но такой задачи у воинствующей антироссийской власти не стояло. Задача была – подавить все русское на «своей» территории. Получили обратное: потеряли целый регион. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
Банально-глобальный передел
Но на что же напоролись мы, жители мятежного полуострова? На что угодно, но только не на то, за что боролись. Против чего боролись — от этого избавились, да и то, под вопросом. Но что же все-таки произошло? А произошло, на взгляд автора, примерно то, что и в описанной выше евангельской притче. Одних бесов мы, казалось бы, изгнали, но на их место пришли такие монстры, что и в страшном сне бы нам не привиделись. И еще привели с собой за ручку тех, старых, уже в качестве помощников: делить и захватывать жизненное пространство и собственность Крыма.
Мы возмущались: «В манеже все те же». Те же судьи, прокуроры, чиновники. Но говорить о них не имеет смысла, если начать с главы Крыма Сергея Аксенова, человека, не имевшего ни малейшего опыта государственного управления, и, по мнению автора, худшего из худших на такую роль. Но отдельным интересантам новой власти в новом регионе нужны были не государственники, а люди, способные помочь в его освоении. Простите — в присвоении. И справились эти помощники со своей задачей «на все сто»! «Национализированы» и тут же приватизированы (или оставлены на потом) были не только промышленные и сельхозпредприятия, не только санатории и объекты общественных организаций, но даже земельные участки под индивидуальное строительство! Речь о Балаклавском районе Севастополя. Люди собрались было на митинг, пришло несколько тысяч, но все быстренько как-то затихло, слилось.
В итоге с возвращением Крыма в состав России произошел еще и банальный «отжим» одной кланово-олигархической группировкой кормовой базы у группировки другой, оказавшейся слабее. Сделали это, спекулируя на нашем патриотизме, на любви к нашей большой Родине — России, вере в нее, при помощи нашей ненависти к фашизму, при помощи нашего, в конце концов, вынужденного желания защитить от него свою землю, свои семьи, и прикрываясь заботой о благосостоянии Севастополя и Крыма. Выбора у нас тогда не было: Крым, а Севастополь — особенно, с нашим русским менталитетом были для захватившей Украину профашистской клики, как красная тряпка для быка. Мы видели, что они творили с людьми на «майдане», мы уже знали о погроме автобусов с крымчанами под Корсунь-Шевченковским и впоследствии мы видели и наблюдаем до сих пор зверства карателей на Донбассе. Хотя до 2014 года на Украине не все было так плохо, как нам хотят представить отдельные ура-патриоты, не так был страшен рогатый, как его нам сейчас малюют. А теперь украинская власть открыто уничтожает собственное население при помощи ракет, мин, снарядов и карательных батальонов.
Но отчего же тогда автор возмущается?! Остался жив и радуйся! Радуюсь. Более того: радуюсь еще и тому, что при России лично мне сделали бесплатно такие операции, за которые при Украине пришлось бы продавать квартиру. Или всю жизнь «ползать» на костылях. Но это — личное, и если бы автора волновало только оно, не писал бы он этих строк. И не участвовал бы ни в Русской весне, ни в событиях, ей предшествовавших.
А раз участвовал, то имеет право оценки того, в чем участвовал лично. Некоторые говорят: «Все это мелочи, мы должны быть благодарны уже только тому, что нас защитили!» Согласен, благодарны. Был такой фильм про сицилийскую мафию «Спрут». В одном из эпизодов главный герой, комиссар Катанио, в особняке, где он встречался с мафиози, оказывается окруженным бандой убийц. Уйти было невозможно. Но вот из особняка выходит Тано Корриди, представитель другого клана и непримиримый враг комиссара, и отправляет душегубов восвояси. Катанио говорит Корриди: «Как бы там ни было, но я Вам благодарен!». Похожая история и у нас, только в других масштабах; да, нас действительно защитили от нацистов.
Но делали это отдельные интересанты не из любви к нам, российским соотечественникам, а из банальных корыстных побуждений: присвоения отжатой у «хохлов» крымской собственности. Мы, аборигены, в этом убедились. Основной ресурс Крыма — это побережье, море, скалы, лес, воздух. И сейчас они озабориваются, чтобы нам, туземцам, вход туда закрыть. Можно там просто пропасть, случаи такие в горах уже были. Там должно быть тихо, спокойно, ведь это место отдыха «элиты». И вот потому в Крыму нет войны.
А вот основной ресурс Донбасса — шахты, металлургическая и химическая промышленность, также успешно «освоенные» российскими олигархами и околовластными прихлебателями, — вполне себе может приносить доход и в условиях управляемого военного конфликта. Поэтому для сей многострадальной земли сценарий был выбран иной. Мятеж при помощи патриотов подняли, власть украинскую сбросили, а к России так и не присоединили. Последствия этого преступления мы знаем. И ведь как в глаза-то бросается: вопрос с налетами авиации закрыли, а с земли — пожалуйста, обстреливайте. Но пальнуть в ответ российские кураторы не позволяют. Да и руководителей республик запросто так «поменяли».
Или вот в нашем Крыму: Северо-Крымский канал перекрыть Украине позволили, но при этом нефть с газом для них — пожалуйста. И кроме этого, товарооборот между Россией и Украиной миллиардный. В Крыму действуют украинские предприятия, в том числе и промышленные гиганты.
Вот что «это было». А празднуем мы 23 февраля все-таки не как праздник перераспределения собственности олигархами, которые не имеют ни национальности, ни идеи, кроме собственного глобального обогащения и стремления к власти. Мы празднуем наше единство, нашу, как оказалось, способность в трудную минуту организоваться в одно целое. Нашу смелость мы празднуем!
В завершении хотелось бы подчеркнуть, что во вражеской оккупации была и остается сама Украина, в оккупации «западных партнеров» и их местных шавок-полицаев, мимикрирующих под украинский национализм. Но в оккупации также пребываем и мы, вся Россия. Над нами – они, «наши западные партнеры», а на местах им помогают те же псы-полицаи, чиновники и олигархи, только уже не с бандеровской идеологией, а под личиной «патриотизма» российского. А если народ где-то возмутится – истошно кричат о том, что мы хотим «майдана», как на Украине. Боятся. А боятся они небезосновательно. Народ уже доведен до белого каления. Среди этого народа много таких, кто готов активно участвовать в восстановлении в стране законности и порядка. И мы, участники Русской весны 2014-го, в их рядах!
* — террористические и экстремистские организации, запрещенные в России