«Я навсегда останусь Юрой». Впервые – давнее интервью с Ю. Шатуновым

 Увы… Информация о смерти Юры Шатунова оказалась не фейком. И музыка, под которую разваливалась советская империя, осиротела. Андрею Разину она, эта музка, теперь уж точно не пригодится! Она вся была Юрина – построена на его ершистости, на его непростых отношениях с автором-композитором Сергеем Кузнецовым, она была привязана к определенной стране и определенному времени, она принадлежала Юриным поклонницам – их первой влюбленности, пока еще в кумира сцены, их первым мечтам, их надеждам… Многие надежды реальная  жизнь обманула , она оказалась не такой, какой представлялась в переполненном зале, под сводами которого несся напоенный подростковыми гормонами голос: «Белые розы, белые розы…»

Увы… Информация о смерти Юры Шатунова оказалась не фейком. И музыка, под которую разваливалась советская империя, осиротела. Андрею Разину она, эта музыка, теперь уж точно не пригодится! Она вся была Юрина – построена на его ершистости, на его непростых отношениях с автором-композитором Сергеем Кузнецовым, она была привязана к определенной стране и определенному времени, она принадлежала Юриным поклонницам – их первой влюбленности, пока еще в кумира сцены, их первым мечтам, их надеждам… Многие надежды реальная  жизнь обманула ,  оказывавшись не такой, какой представлялась в переполненном зале, под сводами которого несся напоенный подростковыми гормонами голос: «Белые розы, белые розы…»

Я впервые услышал о «Ласковом мае», приехав из большого города на родину – в Гай. Девочки-школьницы принесли мне затасканную кассету, и я сначала отмахнулся от нее (слишком примитивно!). Но кто сказал, что символы эпохи должны быть умны, изящны, соответствовать высоким образцам искусства. Оказалось, ничего этого не надо.  В песнях «Ласкового мая», в этих  музыкальных «скороспелках», во всю кипело чувство.  И этих эмоций подросткам той непростой поры было, наверное,  достаточно. Эти песни-чувства спасали от боли, которой немало припасла для своих юных граждан разваливающаяся страна… Эти песни согревали.

Страница из сборника «Ласковый май» в терновом венце», 1992 г.

Короче, через некоторое время пришлось пересмотреть рекомендации мох юных собеседниц из Гая… Я съездил в Оренбург. Познакомился с замечательным человеком Валентиной  Николаевной  Тазикеновой, директором детдома, в котором на какое-то время «притормозил» Юра. Встретился с Сергеем Кузнецовым и был очарован его простодушием и  порядочностью. А его мама пленила меня своим гостеприимством. Первые материалы, опубликованные в крупном  журнале, тираж которого перевалил за полмиллиона, вызвали половодье в читательской почте. И главный редактор настойчиво просил меня не бросать тему «Ласкового мая», тему поклонниц, их чистой и преданной  любви к своему кумиру…

Потом были встречи с юным, по-мальчишески порывистым Юрием Шатуновым и его новым боссом – велеречивым Разиным. Разин уже успел перевезти  Шатунова в Москву. Я бегал по столице, разыскивая концертные залы, где выступали ребята и съемные   квартиры, где хамоватые продюссеры назначали  встречу для интервью.

Шло время. Слава «Ласкового мая»  разгоралась все сильнее, а мои материалы… становились все печальнее. Главным действующим лицом в них становилась… маскультура,  коварная и безжалостная, способная на все в лице своих безголосых, но юрких менеджеров. Она, отодвинув своим бесцеремонным плечом юных личностей из группы, возвела на сцену хапуг и мошенников. Впрочем об этом написано теперь миллионы текстов.

Я же ограничился теми годами, которые разделили ушедшую страну и страну возникающую из пепла – то есть годами 1990-ми…

Форзац книги «Ласковый май» в терновом венце»

Книга, которую я выпустил по итогам журнальных публикаций, вышла в 1992 году. Кроме очерков о «Ласковом мае», она вобрала в себя нашу с Сергеем Кузнецовым повесть «Ты просто был». А еще – подборки девчоночьих писем. Сейчас я смотрю на эти письма и думаю, что это,   наверное, самое ценное, что породила вся эта история с талантливым парнем, вокруг которого в невероятном напряжении боролось черное и белое.

Письма фанаток ЛМ

Вокруг Юры боролось черное и белое… Силы добра и  зла. В космогонических мифах, как мы знаем, такая борьба неизбежна. Почему же ей не быть при рождении новой государственности, новой страны, новых людей? Если бы не миллионы девочек с их нежными чувствами, этой новорожденной стране никогда бы не удалось вырваться из когтей неокапитализма, из лап рассудочности, из приемов силового структурирования общества... Да и то – удалось ли? По крайней мере девочки-поклонницы смягчили (массово смягчали!) эти нелегкие обстоятельства своими чувствами, очеловечивая предначертанный стране путь…

Такие письма с посвящениями Юре Шатунову шли в редакцию тысячами  

Сегодня, склоняя голову в знак печали, я достаю из своих архивов старую кассету. На ней разговор с Юрой Шатуновым (ему было тогда уже 17 лет) и его продюсером Аркадием Кудряшовым. Разговор этот состоялся 4 ноября 1990 года, после концерта в екатеринбургском Дворце спорта. Фрагменты разговора были использованы в журнальных и книжных публикация. Сам   разговор – ответы Ю. Шатунова на заранее подготовленные вопросы наших читателей и читательниц. Вопросы на диктофон не записывались (запись-то техническая!), но об их смысле легко догадаться. Шатунову усердно помогает Аркадий Кудряшов, иногда не давай и слова сказать (вдруг лишнее брякнет!). И это тоже знак того времени и той ситуации.  Легко, за помехами записи,  понять и смысл моего предложения в самом начале интервью: спеть не для огромной аудитории,  а для небольшой группы ребят-оренбуржцев (песни ведь камерные!).

Корректорский оттиск журнальной  верстки. На фото Юра с Сергеем Кузнецовым

Аудиоверсия этого разговора публикуется впервые. В записи  много пауз, огрехов. Звучат просторечия. Запись не предназначалась для эфира. Какие-то фрагменты магнитной ленты сбоят. Лента  не смонтирована. Я не стал этого делать, потому что в возникающих то и дело  паузах молчит… само время. Молчат наши 1990-е, которые по-своему выразил Юрий Шатунов, покинувший сегодня этот печальный мир.

На вопрос, заданный от имени одной  из поклонниц, до каких пор его будут называть «Юрой», Юрий Шатунов ответил тогда, тридцать лет назад: «Я навсегда останусь Юрой». Сегодняшние некрологи это подтверждают.

Author: yuri_sh