Венсан Дюместр: «В музыке всему можно научиться»
14 марта 2018 года в Пермском театре оперы и балета состоялась премьера копродукции Пермского театра и Королевской оперы Версаля — «Фаэтон» Ж.-Б. Люлли. Дирижер постановки Венсан Дюместр побеседовал об этом проекте и о барочной музыке с корреспондентом Belcanto.ru.
— Мой первый вопрос, наверное, будет типичным. Эта постановка «Фаэтона» – довольно масштабный и необычный для России проект. Почему вы решили сотрудничать именно с Пермским театром? Что вас привлекло?
— Прежде всего, меня привлекла личность Теодора Курентзиса. Он предложил этот проект, зная, что его оркестр будет свободен в небольшой промежуток времени. В 2016 году мы уже работали вместе с «MusicAeterna» над «Selva Morale e Spirituale» Монтеверди, и сказали себе, что теперь можем пойти дальше. И хотя я не так хорошо знаком с Пермью, но для нас многое значит признание ансамбля и хора «MusicAeterna» на международном уровне.
— Почему вы выбрали именно эту оперу для такого масштабного проекта?
— Потому что это был вызов. Настоящий вызов. «MusicAeterna» способна на всё. Они играли Пёрселла и Моцарта, прошлись по Лигети и Шостаковичу. Они могут уйти очень глубоко в современную музыку, и настолько же глубоко уйти в барокко, почти вплоть до эпохи Возрождения. Мне кажется, что наш первый проект стал и для них вызовом, потому что им пришлось работать в совершенно другом стиле и с другим дирижером. Это стало началом нового этапа. Потому что любому творческому коллективу, будь то оркестр или хор, необходимо попадать в ситуацию нестабильности, хрупкости и сомнений, необходимо задавать себе вопросы о самом себе, чтобы двигаться дальше. Как и любому человеку. Это необходимое условие для пробуждения и развития.
— Каково было вам как дирижеру работать со сводным оркестром «Le Poème Harmonique» и «MusicAeterna»?
— Подобная копродукция для меня тоже нова. Я часто делаю копродукции с хорами, но практически никогда не работаю со сводным оркестром, тем более что здесь оба ансамбля участвуют в равных долях. Так что и для меня это нечто особенное, ведь звук очень отличается от того, что я привык делать и слышать. В результате по звуку получилась не «MusicAeterna» и не «Le Poème harmonique», а нечто новое. Музыканты «MusicAeterna» – личности с очень сильными характерами и техникой высокого уровня, но поначалу у оркестра и хора возникали трудности с пониманием гибкости французской музыкальной фразировки и тонических ударений. Оркестр звучал слишком прямо и квадратно, и мы много работали над тем, что смягчить звук. Однако эти музыканты обладают сильной интуицией и способностью поразительно быстро адаптироваться к новому. Поэтому постепенно мы начали работать, все меньше и меньше разговаривая, и все больше и больше играя вместе.
— Четыре артиста из Перми прошли кастинг и получили сольные партии в этой постановке. Что они сделали правильно? Какими качествами должен обладать певец, чтобы исполнять барочную музыку, в частности, музыку французского барокко?
— В музыке всему можно научиться. В нашем репертуаре главной проблемой является вопрос языка, не только для певцов, но и для оркестра, поскольку специфические черты французского языка внутренне присутствуют в самой партитуре, это её неотъемлемая часть. Но всё можно постичь, включая французскую стилистику и язык. Самые важные качества универсальны, они будут работать и для певца, который поет на итальянском, испанском, французском. Голос должны быть однородным, наполненным, с качественной артикуляцией. В меньшей степени, чем XVIII век, но все же XVII век тоже требует хорошей постановки дыхания, техники, позволяющей выстраивать четкие вокальные линии. Не менее важна правильная проекция голоса. И, кроме того, существует ряд стилистических аспектов: нужно не просто произносить гласные, не просто воспроизводить французскую фонетику, но также четко осознавать акценты и ударения во фразе. Я могу сказать «важные ударения» или «важные ударения», и между этими двумя вариантам будет огромная разница. Понимание этих нюансов, акцентов и тонических ударений позволяет конструировать французскую музыкальную фразу.
— Вы часто используете оригинальную старофранцузскую фонетику в ваших постановках, в том числе и в пермском «Фаэтоне». Почему это так важно? Что добавляет звук старого французского языка к музыке и атмосфере?
— В первую очередь, это необходимо для органичности спектакля. Если мы ставим, к примеру, Дебюсси, то нам нужно будет найти произношение, которое окружало его в жизни и которым он подпитывался, создавая свою музыку.
— Но, тем не менее, речь не идет о реконструкции в чистом виде. В «Фаэтоне» есть очень современные визуальные и сценические эффекты. Как это работает вместе со старинным звучанием?
— Когда я говорю об органичности, то имею в виду органичное сочетание артикуляции вокалистов и инструментов. Они должны полностью совпадать. Музыканты «MusicAeterna» использовали жильные струны, мы много работали над смычковой техникой, штрихами, длиной ведения смычка и так далее. Это эквивалентно работе над старофранцузским произношением у вокалистов: длина ударений, произношение «r», озвучивание немых окончаний. Музыкальные и вокальные интонации и акценты тесно связаны и аутентичны. Но что касается сценического воплощения, то здесь совсем другое дело, тут мы действительно не остановились на «чистом» барокко. По целому ряду причин. Во-первых, полностью аутентичную постановку было бы сложнее осуществить и с точки зрения костюмов, и с точки зрения света, ведь в барочном театре сцена освещается свечами, что проблематично сделать в Пермском театре. Вторая причина заключается в том, что «Фаэтон» – не декоративная опера. У Люлли есть оперы, которые представляют собой смену картин, условно соединенных сценарием. В таких операх либретто, по традиции придворных балетов, просто сшивает картины в некую эстетическую последовательность, но не несет глубокого смысла. В «Фаэтоне» совсем другая история. Это произведение политическое. Здесь либретто играет определяющую роль во всей конструкции. Поэтому мы хотели подчеркнуть не только типично барочные эстетические стороны этой оперы, но и другие аспекты, например, политические, социальные, чтобы показать всю силу либретто.
— Барочная музыка принципиально открыта для импровизации. Можно ли говорить о той же свободе в трактовке характеров героев?
— Характер персонажей оставляет очень мало свободы. По поводу Фаэтона у Люлли были большие разногласия с Кино. Люлли считал, что Кино сделал Фаэтона слишком брутальным и жестоким, и говорил: «это нужно поменять, он должен быть мягче с Теоной в начале». Это нужно было Люлли, чтобы на этапе создания оперы иметь простор для действия в интерпретации персонажа, но сами характеры очень четко прописаны в либретто: Климена, которая в отношениях с сыном руководствуется своими амбициями, Фаэтон, который со своей жаждой власти похож на ребенка-тирана, Теона – покинутая девушка… Характеры четко определены, большой свободы здесь нет. Свобода в барочной музыке выражается в орнаментике, в создании оттенков звучания оркестра.
— Барочная музыка сейчас набирает популярность и в Европе, и в России. В чем, по-вашему, причина такого всплеска интереса?
— Мы все наследники эпохи романтизма. Весь XX век – наследник эпохи романтизма. До 60-х годов концерт классической музыки непременно был концертом музыки композиторов романтической эпохи, за редким исключением в виде Моцарта или Баха. Только в 60-е мы начали осознавать, что были и другие не менее интересные периоды. Выяснилось, что у барочной музыки есть свои любопытные коды, способы игры, стили. И постепенно публика открыла для себя этот репертуар. Это нормальный путь развития для культуры, которая разворачивается к своему прошлому, заглядывает в него и открывает для себя средневековую музыку, барокко и так далее. Но есть еще одна причина, это уже мое личное видение. Романтизм был музыкой бурления, преодоления границ своих возможностей – то, что в философии предстало в виде идеи Сверхчеловека. Барокко же, напротив, имеет очень человеческий характер, передает человеческие чувства. Наша эпоха пережила период глобализации и теперь находится в поиске отношений более глубоких, более личных, более интимных. И эта музыка как раз более глубокая, более личная и более интимная. Именно та, что нам необходима сейчас.
Беседу вела Екатерина Романова
Переводчик — Анита Поликарпова
Фото: Андрей Чунтомов
На правах рекламы:
Крупнейший поставщик звукового и светого оборудования — компания IBERI (iberi.ru) — занимается разработкой проектов, монтажом и настройкой оборудования, авторским надзором и сервисным обслуживанием. Среди успешно развивающихся областей деятельности — интерьер и экстерьер зданий и помещений, система Умный Дом.