Современные международные отношения, проявляющиеся в генетической взаимосвязи современного международного права и мировой политики, последовательно развиваются в направлении установления и нормативного закрепления нового миропорядка, и охватывают все новые сферы человеческого прогресса. Проблема международного публичного право с точки зрения его субъектного состава занимает важное место в теории и практике. Об этом свидетельствуют бескомпромиссное разногласие среди политиков и специалистов по тем или иным принципиальным вопросам, исследования зарубежных и отечественных ученых, занимающихся данной проблемой. Выбор темы настоящей статьи обусловлен незатухающим политико-правовым значением вопросов правосубъектности этнонации, не только предусмотренной нормами международного права в ее значении как способность быть участником международных правоотношений, но и способность и юридическая возможность этнонации как [коллективного] субъекта своими действиями приобретать права и обязанности, осуществлять и исполнять их. Исходя из этого, целью данной статьи является исследование теоретических вопросов международной правосубъектности этнонации, с учетом достижения в области теории международного публичного права. При качественном анализе нельзя упустить из виду то обстоятельство, что и международному праву, и национальному (внутригосударственному) праву свойственны некоторые общие основные признаки (государственно-волевой характер, использование юридических норм в качестве регулятора общественных отношений, возможность принудительного обеспечения соблюдения норм права и др.). Специфика же современного международного права состоит в следующем: Во-первых, особый предмет правового регулирования (в юридическом смысле). Национальное право регулирует общественные отношения, возникающие и существующие в сфере компетенции каждого суверенного государства в пределах его государственных границ. Современное международное право регулирует общественные отношения, выходящие за рамки внутренней компетенции государств. Во-вторых, особые источники современного международного права. (1) Источниками норм национального права являются формы выражения, объективизации нормативной государственной воли – государственно-официальные способы выражения и закрепления его норм, придания общим правилам общеобязательного юридического значения компетентным органом суверенного государства. Основными источниками современного международного права являются международные договоры и международные обычаи. Это та внешняя форма, в которую «облекается» согласованное волеизъявление участников международного правоотношения. В-третьих, особые объекты современного международного права. Объектом национального права является регулирование общественных отношений, складывающихся внутри организованного в конкретное государство человеческой общности, где государство, в силу объективно имманентно присущих ему качеств, выступает публичным регулятором этих отношений, причем только в такие правоотношения, которые разрешено осуществлять конкретным субъектам национальногоправа(государственным органам, юридическим лицам, физическим лицам). Объектами современного международного права являются международные общественные отношения, то есть все то, по поводу чего субъекты международного права могут вступать в международные правоотношения, на что направлены субъективные права и юридические обязанности акторов международного правоотношения. В-четвертых, особый порядок нормотворчества. Национальные правовые нормы создаются законодательными органами суверенного государства. (2) Нормы современного международного права создаются непосредственно самими участниками международного правоотношения, прежде всего – суверенными государствами, путем их свободного волеизъявления и выражения этой согласованной общей воли в заключаемых между ними конкретных международных договорах, принимаемых в соответствии со сложившейся договорной и обычной практикой государств. В международном сообществе отсутствует наднациональный властный законодательный орган, который мог бы диктовать свою волю всем суверенным государствам, издавая обязательные для них нормы права. В-пятых, особый порядок санкционного механизма за невыполнение современной международно-правовой нормы. С целью обеспечения правомерного поведения всех участников общественных отношений применение принудительных мер в национальном праве осуществляется на основе и в рамках национального права органами государства с необходимостью подчинения воли субъектов правоотношений (императивно навязывающее определенный вариант поведения) воле субъекта применения права (отрицание воли подвластного, в отсутствие у него какой-либо свободы выбора). Принуждение субъектов современного международного права осуществляется самими субъектами международного права, как правило, государствами, на основе действующих международно-правовых норм и в рамках соответствующих международных договоров. В этом и состоит особый порядок принуждения, поскольку никакого надгосударственного «надзирающего органа» или «мирового жандарма» не существует. В-шестых, особые субъекты современного международного права. Субъектами национального права являются физические и юридические лица, органы государственной власти (законодательной, исполнительной и судебной всех уровней), органы местного самоуправления, общественные и другие организации - носители соответствующих прав и обязанностей. Субъект международного права – это независимый участник международных правоотношений, обладающий правами и обязанностями, предусмотренными для него международными договорами. В классическом международном праве единственным субъектом были государства. В современном международном праве государства остаются основным, первичным субъектом, но вместе с ними в современном международном праве действуют и новые субъекты, которые в полном мере могут претендовать на международную правосубъектность. Этим и предопределяется сущностное различие между национальным и современным международным правом, то, что они не являются составными частями некоего единого права, а представляют собой две самостоятельные, хотя и диалектически взаимосвязанные правовые системы. В тоже время необходимо заметить, что содержание термина «международная правосубъектность» в нормах современного международного права не раскрывается. В теории современного международного права построены лишь теоретические конструкции, характеризующие юридическую природу, основания и пределы международной правосубъектности. В широком смысле международную правосубъектность можно определить как юридическую способность актора международного правоотношения, в силу юридических норм, быть субъектом современного международного права, выступать в качестве носителя субъективных юридических прав и обязанностей. Иначе говоря, юридические нормы современного международного права образуют обязательную основу деятельности акторов как субъектов международного права. (3) Как признано в общей теории права, субъектом права является лицо, на которое распространяется действие его норм. Представляется, что любой субъект современного международного права должен обладать право-, дее- и деликтоспособностью. Правоспособность - это способность актора международных правоотношений иметь права и обязанности по современному международному праву, дееспособность, - способность самостоятельно осуществлять права и обязанности по современному международному праву. Следовательно, способность иметь права и обязанности по современному международному праву и способность реализовать эти же права и обязанности в совокупности составляют контур международной правосубъектности (международную право- и дееспособность). Деликтоспособность, в свою очередь, означает способность субъекта современного международного права нести самостоятельную юридическую ответственность за совершенное правонарушение. Через призму правосубъектности предопределяется положение этнонации в международном сообществе. Для нас этнонация та человеческая общность, которая конструируется параметром «этничность» как системообразующая ось. (4) В соответствии с международным законодательством субъектом современных международных правоотношений признаются нации и народы, которые ведут борьбу за самоопределение, что вытекает из права наций на самоопределение - одного из важнейших и основных международно-правовых принципов. В отечественной науке на протяжении уже многих десятилетий термины «народ» и «нация» считались равнозначными и часто используются параллельно. Многие ученые разрабатывали научный подход, основные позиции которого сводились к признанию в качестве правосубъекта самоопределения только государства. Известный западный ученый Г. Кельзен (Ханс (Ганс) Кельзен; Hans Kelsen), ссылаясь на п. 2 ст. 1 устава ООН, утверждал, что в ней речь идет только об отношениях между создателями ООН - государствами, что фактически означает самоопределение государства и во многом, по правовому объему, совпадает с понятием «национального суверенитета». (5) В определении субъекта самоопределения А.Е Козловкатегорично заявляет, что этим правом обладает только нация, «давшая название народу и составляющая, как правило, его большую часть, а не какая-то аморфная территория, не имеющая определенных территориальных характеристик и выраженного национального самосознания». (6) Именно нацию, как совокупность сограждан одного государства независимо от их этнической принадлежности, признает субъектом самоопределения российский исследователь М.В. Золотарева. (7) По ее мнению такая конструкция вполне согласуется с тенденцией к общегражданскому уклону в сфере решения национального вопроса. Между тем в научных кругах оспаривается правосубъектность нации. Так, право на самоопределение российский ученый И.А. Умнова рассматривает с общегражданских наднациональных позиций и подчеркивает, что правильнее считать субъектом права на самоопределение народ, а не нацию. (8) Позицию признания права на самоопределение за народом отстаивает и Л.Ф. Болтенкова. (9) Один из разработчиков Устава ООН профессор Б.С. Крылов утверждает, что положение п.2 ст.1 Устава,где говорится о целях этой международной организации, четко определены субъекты международно-правовых отношений, на которых возможно проецирование право на самоопределение: «ООН ставит своей целью развитие дружественных отношений не только между своими членами-государствами («nations»), но и между народами («peoples»), входящими в состав суверенных государств и не имеющих своего государственного бытия». (10) И, в полном согласии с этой логикой, Ю.Г. Барсегов определяет, что сторонами правоотношения, возникающего при самоопределении, является народ, стремящийся воспользоваться своим неотъемлемым правом, и государство, в границах которого пребывает этот народ. (11)Однако, основным и непосредственным субъектом данного правоотношения, автор называет народ. Государство, по его мнению, выступает фактически пассивным субъектом и ему принадлежит лишь роль надлежащего принятия и оформления воли народа. В те же годы становления ООН, в силу того, что государства не могут быть единственными участниками международных отношений, в мировой традиции появились первые попытки отойти от консервативной концепции международного права относящей к числу ее субъектов только государства. Советский ученый Д.Б. Левин однозначно настаивал на том, что нация, как таковая, не может быть единственным участником международно-правового регулирования, (12) а в глобальной политике, отныне вовсе не является единственным субъектом. В результате единого исторического процесса число субъектов международного права поступательно увеличивается - международные межправительственные организации, транснациональные корпорации. ТНКот своего имени уже сейчас заключают соглашения с государствами - первичными субъектами международного право. Однако, и в ООН, и у международного сообщества, нет единогласия относительно субъектного состава самоопределения, и до сих пор наиболее актуальным и дискуссионным является вопрос о носителе этого права, которое признается за этническими, гражданскими или административно-территориальными образованиями. Основная правовая критерия для очертания субъектного состава права на самоопределение лежит в главном источнике международного права - Уставе ООН 1945 г. (13), в первом универсальном международно-правовом документе,который представляется верхушкой в иерархии норм современного международного права. Согласно ст. 1 п. 2 речь идет о «самоопределении народов». Эта формула подтверждена в статье 55 и в последующих международных пактах и декларациях ООН. В то же время статья 76 в качестве субъекта санкционирует «населению территорий и ее народ». (14) Таким образом, принятое на уровне государств международное законодательство, как самодостаточная международно-правовая доктрина, закрепленное международными нормами и конвенциями, принцип право на самоопределение признает за «народами». Но в науке четкого и общепризнанного юридического, социологического и политологического определения понятия «народ» не существует. Предлагаемые определения констатируют наличие объективных (этнических, конфессионально-религиозных, исторических, языковых) и субъективных (сознательное и (или) бессознательное желание быть вместе, прокламируемая принадлежность) связей, что не позволяют разграничить это понятие, например, с понятием «религиозная группа». Принцип самоопределения народов делает особенно важным вопрос, - какое конкретное содержание отражает понятие «народ», используемое в документах международного права, и может ли этнонация претендовать на правосубъектность такого принципа. Речь идет не о социологическом, этнологическом или каком-то ином внутридисциплинарном определении, а о дефиниции, оказывающейся адекватной контекстам уже существующих соответствующих документов. Таким образом, ключевой вопрос: кто же является субъектом права на самоопределение - сводится к необходимости определения понятия «народ». Именно понятие «народ» рождает споры в правоприменительной практике общепринятого принципа самоопределения. Ссылаться на международное законодательство здесь бесперспективно – понятие «народ» не определено ни в одном международно-правовом документе. Неоднократные попытки обязать Комитет ООН по правам человека, как самой авторитетной организации, дать определение термину «народ» при толковании международно-правовых норм сталкиваются с отказом по той мотивации, что данное право является коллективным, а не индивидуальным, и сфера правоотношения не попадают под юрисдикцию комитета. Нет единого общепринятого мнения и в научном обществе, и, фактически, универсальное определение понятия «народ» в какой-либо отрасли научных парадигм и в международном праве невозможно найти. Парадоксально, но факт, что в каждом конкретном случае термину «народ» даются иногда альтернативные, конкурирующие и даже дисциплинарно несовместимые толкования. К примеру, В.Ушаков, раскрывая противоречие идеализированного представления о народе, пишет: «Один человек - еще не народ. Но если нас таких личностей миллионы и каждый из нас не народ, то и сам народ собиранием этих личностей вместе просто исчезает». (15)У него понятие «народ» неуловимо: в облике каждого отдельного человека, и обнаруживает себя только при определенных обстоятельствах, когда выступает как единое целое. Еще одна группа авторитетных ученых однозначно утверждают, что никакого «народа» не существует: его место «само по себе» семиотически вакантно, так как там, где появляется проблема определения понятия «народ», там всегда появляется некто, кто выступает от имени народа и берет на себя функцию его представительства, легитимации. (16) Бывший председатель комиссии по правам человека при Президенте РФ Сергей Адамович Ковалев идет еще дальше: «Кто это - народ, имеющий право на самостоятельную государственность? И кто это - общность, которая таким правом еще не обладает, или никогда не будет обладать? Совершенно не определен субъект права на самоопределение, а ведь в некотором смысле, если нет субъекта, то нет и права». (17) Во втором докладе Римскому клубу (Месарович) вообще исключается понятие народ как субъекты права, потому что, как образно выражал германский социолог Э. Гэртнер, «народы как действующая сила представляют собой для Римского клуба, для Киссинджера и для «Трехсторонней комиссии» только источник опасности, угрожающий их мировой системе». (18) Однако такая точка зрения в науке не является доминирующей, тем более - исключительно правильной. В отношении субъектов права на самоопределение либеральная теория стоит на противоположном полюсе: «Если каким-либо образом можно было бы предоставить право самоопределения каждому отдельному человеку, - писал классик либерализма Людвиг фон Мизес (нем. Ludwig Heinrich Edler von Mises), - то это следовало бы сделать», (19) так как «человечество больше выиграет если предоставит каждому право жить так, как ему нравится, чем принуждая жить «как надо» с точки зрения остальных»,- писал английский философ Дж. Милль. (20) Но, как считает Г. Старушенко, признание права на самоопределение за личностью не подменяет самоопределения народа. (21) К.С. Гаджиев в социально-политическом плане под «народом», как целостным образованием, понимает совокупность людей, связанных в определенный стабильный порядок жизнеустройства единой и самостоятельной правовой системой. (22) С позиции И.А. Умновой народ представляется как политическая общность, объединенная единой территорией проживания; (23) по выражению латвийского ученого Б.Цилевича (Ворис Леонидович Цилевич; BorisL. Tsilevich) народ - это общность граждан определенного государства. (24) Советская правоведческая школа под субъектом международно-правового принципа самоопределения в основном понимала самоопределение народов и можно говорить о равнозначном применении этой доктрины как к народам, не имеющим своей государственности, так и к нациям-государствам. (25) Более основательный анализ понятия «народ» встречаем в трудах известного американского политолога итальянского происхождения Дж. Сартори (Джовани Сартори; итал. Giovanni Sartori). Он выделяет следующие широко распространенные определения народа: 1) все члены общества; 2) аморфная большая часть общества, великое множество; 3) низшие классы; 4) неделимая сущность или нечто органически целое; 5) большая часть общества, выраженная принципом абсолютного большинства; 6) большая часть общества, выраженная принципом ограниченного большинства. (26) Факторы, а также механизмы, обеспечивающие концептуализацию понятия «народ», еще не являются в достаточной степени изученными. В 1887 г. Вальтер Бадехот (Walter Badehot), характеризуя «историю становления наций», констатировал: «Мы знаем, что это за явление, до тех пор, пока нас не попросят его объяснить, и тут оказывается, что сделать это невозможно». (27) Данное определение вполне можно экстраполировать и на понятие «народ». Можно говорить о большом количестве различных интерпретаций, которые подчеркивают то одно, то другое качество этого явления,и нередко используются в манипулятивных целях. Точной и всеми одинаково понимаемой терминологии нет. Одна из причин наших бед и особая проблема, я считаю, состоит в банальной подмене понятий. Семасиологические различия терминологии в данном случае не являются факультативными: всесторонний анализ изменяющихся значений релевантен изменениям идеологии. (28) Являющейся центральным для нашего анализа собственно политическая проблематизация концепта «народ» и дискурсы философии и знания, коррелируя изменяющимся идеологическим обстоятельствам содержательном объеме варьирует в многообразии его актуального (как научного, так и неспециализированного) понимания. (29) Заострившееся (сосредоточенное) международное внимание на политической эффективности трансформации понятия «народ» характеризуются, прежде всего, идеологическими и прямо пропагандистскими мотивами. Те, кто сделал понятие «народ» обиходным, явно рассчитывает на то, чтобы превращать людей в безликие, без-качественные «единицы» в рамках своей социальной «алгебры» и «геометрии»,- справедливо полагает П. Бестужев (30). Для них данное понятие является прекрасным материалом для социальной «лепки» и служит тому, чтобы как раз лишить людей каких-либо реальных прав, чтобы ограничить практическую реализацию самоопределения, сузить ее применение до возможности. Но - все-таки - понятие «народ» требует уточнения. Каковы гносеологические корни этого явления? Какая общность людей составляет «народ». Является ли понятие «народ» константной величиной?Ответ заключается не в псевдонаучной попытке отвергнуть это понятие, и не в попытке однозначного научного ответа на поставленный вопрос. Концептуальное представление о народе сводится к попытке дискурсивного определения специализированного употребления понятия «народа», т.е. поиска его места в широком, исторически конкретном пространстве понятий, и определения соотношения с понятием «этнонации». Отправной точкой, методологически ключевой, должна стать попытка определить содержания понятия «народ» (das Volk, le peuple, people, folk, греческий demos, римский populus). Слово «народ » древнее и корневое, оно существует в любом языке; оно полисемично, значение может меняться в зависимости от контекста. Уже в XIX веке в русском языке это слово обладало тремя основными смыслами: жители одной страны, одного географического пространства; люди вообще, много людей, толпа; низшие сословия, чернь, простолюдье («простонародье»). Лингвистическая ловушка в данном случае объясняется традиционно двойственным переводом «nation» и «people» как на русский язык, так и на другие языки мира. Известная терминологическая путаница перевода мировых понятий возникает с момента появления принципа самоопределения, унаследованного от Первой Американской и Великой Французской революций. Говоря от имени «народа Соединенных Штатов», Отцы-основатели США, употребляли то слово «nation», то слово «people», с пониманием что «people» - это скорее «население», а не «народ» (to people - населять, заселять), а «the nation» - это «граждане США». Коренное население Северной Америки - индейцы, а также негры - рабы - выводились за скобки «американской нации», цивилизации и права вообще. Конституция США рассматривает народ США как единую нацию. Аналогично, в революционном лексиконе Франции смело чередовали слова «nation» и «peuple», почему и американцы до сих пор пишут «французская нация» исключительно как «the French people». «Народ» Франции означал все население страны, в состав «единой французской нации» включалось все население Франции, если даже население Бретани и Корсики себя «французской нацией» не считали. Именно так понимал народ Ш. Монтескье: и сенаторы, и патриции, и плебеи. В современной западной справочной литературе понятие «народ» тождественно с идеей гражданского общества, совпадает с нацией. В условиях Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, в силу чрезвычайной этнической дивергенции и длительной консервацией имперских государственных структур, понятие «народ»длительное время воспринималось не столько как государственно-политическая категория, сколько именно как культурно-языковая общность. (31) Слово «народ» имеет сегодня в русском языке (также и во многих других языках) по меньшей мере, несколько диссонирующих друг другу значений - общепонятное в своей «естественно-языковой» форме и специфическое в научном лексиконе. Согласно Энциклопедическому словарю 2002 года «народ» понимается и как население страны (не только государства), и как одна из форм исторических общностей (племя, народность, нация). Таким образом, в широком смысле понятие «народ» содержит вовсе не исключительно территориальную, количественно-расовую или языковую характеристики, тем более не социологическаяую, но характеристика пределов и подразумевает ту или иную комбинацию объединения индивидуумов, готовых взять на себя некоторые права и вытекающие из них соответствующие обязательства. Таким образом, если взять с одной стороны сущностное содержание понятия «народ» и определение понятия «этнонации», с другой стороны, то очевидно, что народ в своем контуре включает и этнонацию. Кроме того, этнонации, в полном объеме, претендует весь комплекс прав и обязанностей, которым обладает народ. Очевидно, что необходимость трактовки проблем правосубъектности этнонации на самоопределения предполагает выделить следующие общие исходные положения: а) нация-государство не является исключительным субъектом международного права. Наряду с ним в международных отношениях все больше и больше в полной мере выступают иные субъекты. Документ Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ 1991 г. предполагает правосубъектность индивида: «вопросы, касающиеся прав человека, основных свобод, демократии и верховенства закона, носят международный характер, поскольку соблюдение этих прав и свобод составляет одну из основ международного порядка… и не относятся к числу исключительно внутренних дел соответствующего государства». (32) б) в Уставе ООН закреплено самоопределение народов, а не наций-государств. Формула «равноправие и самоопределение народов» подтверждена и другими международно-правовыми документами; в) в содержательном плане понятие «народ» явление исторически неоднородное, социально сложноструктурированное, может охватывать население определенной страны, государства, территории, местности, независимо от этнического либо религиозного состава или политического статуса, т.е. наличия у них государственных институтов, либо некая социальная группа, имеющих совершенно конкретные обязанности и социальный интерес, по которому и ради которого они оказываются вместе. Следует особо подчеркнуть, что в научный оборот вводятся разного рода псевдонаучные утверждения заимствованные от популистской публичной политики об ограничении параметров и величин субъектного поля право на самоопределения, при этом приводятся аргументы не являющиеся научными и политически операциональными категориями. Так, в ущерб реальным историческим фактам, делаются высказывания о невозможности рассмотрения данного этнонационального образования в качестве субъекта самоопределения в силу того, что он «уже самоопределился и имеет одно государство». (33) Несостоятельность такого рода высказывания очевидна, ибо в противном случае остается за рамками законности само существование таких государств, как Израиль (евреи «уже самоопределились» и имеют свою автономию - Еврейский АО), Азербайджан (кредо такого рода умонастроения выражается изречением покойного общенационального лидера, третьего президента Азербайджана Гейдара Алиева «Одна нация, два государства» («Бир миллят - ики дювлят», имея ввиду Турцию и Азербайджан), я уже не говорю о претензии Турецкого Кипра (ТРСК). Продолжением такого заведомо запутанного школярства представляется завуалированный политический нигилизм - так называемая «многократная реализация права народов на самоопределение». Очевидно, что самоопределение это не только явление, но и процесс динамичного развития этнонации. Именно самоопределение является той правовой критерий, на основании чего могут измениться социальные, политические или (и) экономические составляющие этнонации, так как статус этнонации не может быть дан раз и навсегда - ни в политико-экономическом, ни в хронологическом отношении. Международное законодательство так напрямую и указывает, что любой народ, в любое время имеет право распоряжаться своей судьбой. И, наконец, делаются попытки санкционировать применимость права не за претендующим на самоопределение этнонации, а за всем населением государства, в рамках которого он находится - «часть народа не может принимать решения, имеющие судьбоносное значение для всего народа». (34) Такая партикулярная правовая схоластика всякие рассуждения доводит до логического тупика. Такого не было ни в Чехословакии, ни в Югославии, ни Квебеке. Принципиально в таком подходе все постсоветские республики не имели никакого права на самоопределение и на независимость, ибо такое право имел только советский народ, который, кстати, на всесоюзном референдуме проголосовал за сохранение Союза. Ни теории, ни практике международного и конституционного права не известны такие контрпродуктивные прецеденты. Камо Даллакян – кандидат юридических наук
