Что японцы славятся, наравне с некоторыми островными греками и уголками Северного Кавказа, своими столетними соотечественниками (кстати, теми ещё живчиками) — научный факт. Особенно выделяется Окинава. После методичных наблюдений и исследований установлено: причина столь выдающихся возрастных результатов базируется на нескольких простых вещах. Первое и главное условие — умеренность в еде. Любой. А меню незатейливо:

• особый, «японский» рис,
• овощи и водоросли,
• свежая рыба.

Второе условие долголетия: каждодневный созидательный труд. Старики за сотню лет возраста продолжают напряжённо работать, выходят в море на рыбалку, в крайнем случае — держат большие огороды с овощами, обширные сады. Из возвышенных секретов можно назвать философию «икигай», способность  находить удовлетворение, радость и осмысленность в каждом своём занятии. Если совсем упростить: не просыпайся утром, коли домашние и общественные обязанности тебя не радуют, мысль о них не вызывает улыбку удовлетворения будущим днём.

Японский рис.

Основа рациона архипелага во веки веков. Кушают только свой, остальной не считают за… рис. Хотя мировая агротехническая номенклатура насчитывает более ста тысяч сортов, все они укладываются в три больших условных вида. Помимо японского, есть индийский и яванский. Так вот, японец за границей испытывает гастрономический шок, если ему предложат… молочную рисовую размазню с вареньем, сахаром и сливочным маслом. Или длинные рассыпчатые зёрна, как они получаются в плове.

Японский рис отличается большим содержанием амилозы и амилопектина, что делает его весьма клейким продуктом с плотной внутренней текстурой. Короче, очень удобно поддевать палочками. Тем более, суровые климатические условия Островов наиболее подходят таким сортам. С большим содержанием крахмала и небольшими зёрнами по размеру.

Японцы не любят экспериментов с рисом. Варят его на пару, без добавления сахара, соли или молока. Последние полсотни лет дали немало рецептов (тоже традиционных, аристократической кухни) с добавлением всяких ароматических компонентов и добавок, но популярность они не завоевали. Рис для японца, как хлеб из соседней пекарни — для русского. Только свой особенно хорош, выращенный неподалёку. Неискоренимый местечковый патриотизм.

Рис подаётся с каждым блюдом, обязательно отдельно. Едят его последним. Закусывая всякими соленьями и маринадами: традиция предписывает редьку или сливу, реже — водоросли. Без риса не может быть полноценной трапезы. Именно поэтому любая еда Японии называется «гохан» — «варёный рис» в переводе.

Рис японцев появился вместе с одной из составляющей их этноса, эмигрантами Корейского полуострова. С III веке до нашей эры Острова приняли несколько крупных волн переселенцев, корейцев и китайцев. Которые посчитали более мудрым огородиться от проблем континента (кочевников, нехватки земли, гражданских войн) бурным и коварным морем. До VIII века переехало более полутора миллионов человек, доведя к концу численность населения Японии до пяти с половиной миллионов человек.

Именно тогда появляются первые археологические подтверждения — рису быть! А количества беженцев хватило, чтобы научить коренное население островов (едва выбирающегося из каменного века) изменить рацион кардинально. Забыть про истребление морских моллюсков и желудей каштана, кабанов и лососей. Кстати, это уже становилось экологической катастрофой, среднего японца даже… те ещё великаны китайцы называли — карликами. Кушать на Островах стало нечего.

Но с появлением риса дела пошли в гору. В первую очередь — демографические. Острова стали прирастать населением, оно догоняло по комплекции корейцев и китайцев. Превращение прото-японцев в отдельную нацию состоялось, особенно когда корейский язык смешался с местными наречиями аустронезийского происхождения.

Но культура возделывания риса — высший пилотаж агротехники, это вам не репку сеять. Для его культивирования требуются особые, хитро устроенные поля и очень-очень много воды. Японии нужно было становиться цивилизованной страной, рыть каналы, сооружать сложные системы орошения, учиться выращивать рассаду (тот ещё головняк). Самое главное — уметь методично трудиться. Потому что по трудозатратам (в сравнении с другими зерновыми культурами) рис — самый ёмкий продукт.

Так постепенно формировалась японская «рисовая культура». Когда наравне с благодетелью поклонения богине еды Тоёукэ, соблюдением сложных ритуалов и подношений — требовалось тоннами лить пот на крошечных полях не более 15-ти соток. Большее семья не могла одолеть физически. Ухитряясь повысить урожайность до прекрасных показателей древних времён. Кормя себя и класс эксплуататоров, так сказать.

После доведения до агротехнического идеала возделывание риса, японцы показали свои навыки на иных культурах. Когда стали завозить с континента (из Китая) семена других злаковых и бобовых. Не имея собственных окультуренных растений, немедля выращивали такие урожаи… что им за морем отказывались верить. А что поделать, такова культура оказалась.

Следующим шагом эволюции рисовых полей Японии стало разведение в них… рыбы. Зачем далеко уходить от дома, когда можно приварок к меню организовать на собственном клочке земли.

Какова была урожайность? Археологи доморощенные утверждают: свыше шести центнеров с гектара (сегодня показатели 65 в среднем). Если сравнить японский продукт по питательности — вообще отлично. Количество калорий с одного рисового гектара получали в два-три раза больше, чем с редкой в Средневековье… пшеницы.

Так рис построил цивилизацию Японских Островов. Население стало жить компактно, было относительно сытым, угроза неурожаев практически отсутствовала из-за особого климата и техник возделывания. Рис изменил ландшафты, стремительно исчезали знаменитые развесистые леса из широколиственных вечнозелёных пород. Страна покрылась мелкими клочками рисовых полей с очень своеобразной геометрией. Лютой по сложности системой орошения.

Археологи восхищённо цокают языками, японцы не просто копали каналы и канавы, они устилали их дно досками. Это техники двухтысячелетней давности! Очень точная инженерная работа! Перепады высот по доставке воды составляли всего тридцать пять сантиметров на сто метров. Удерживался нужный уровень… на протяжении двух с половиной километров.

Рис стал мерилом благосостояния человека, семьи, клана, государства. Им собирали налоги, платили жалование чиновникам. Богатство князей измерялось количеством зерна, которое собирали за год его подданные. Это стало культом. Столь бережное и внимательное отношение к рису приколотило целую нацию к полям, стоящим неподалёку домам. Японцы всю свою историю (за исключением последних ста пятидесяти лет) предпочитали сидеть подле рисовых полей.

Лишь получив несколько болезненных ударов по самолюбию от «южных варваров» (европейцев) с их военным превосходством, неохотно начали лить пушки. Хотя бы… С мировым господством, правда, не задалось. Но попытки были смелые и амбициозные. Столь же кровавые.

Наполним «напёрсток»

…рисом. Знаете одну из главных причин поражения Японии во Второй Мировой войне? Калории. Именно так, не шучу. Это даже входило в расчёты советского командования, когда обсчитывалась возможная сила сопротивления Квантунской Армии в окружениях. Японские солдаты откровенно недоедали, с 1940 года испытывая острый дефицит в солдатских рационах. Священная традиция питаться именно белоснежным рисом Островов — была закреплена на уровне военных Уставов.

Для поддержания сносных физических кондиций был нужен китайский «коричневый» (необрушенный). Либо яванский, который более крупный. Оба этих вида обходились дешевле к тому же. Но страна прилагала неимоверные усилия, чтобы её солдаты (даже в Новой Гвинее и далёком Китае) брюхом чувствовали родину.

Именно в 1941-ом году появляются знаменитые прямоугольные коробочки, наполненные белым рисом. В центр бережно помещалась любимая японцами красная маринованная слива. Получалось мило, сентиментально и патриотично — диетологический японский флаг (красное солнце на белом поле). Детям же в столовых подавали «Фудзияму», другой священный символ Японии. Это был собранный в горку рис с воткнутым на вершине флажком.

Всё это прекрасно и возвышенно, но именно острый недостаток «уставного продовольствия» (а другой рис даже генералы не могли помыслить ввести в рационы) быстро обессиливал осаждённые японские гарнизоны в Тихом океане, отвлекал гигантские трудовые ресурсы населения Островов, живущего в режиме строжайшей экономии. Без природных ресурсов.

Сколько пилотов погибало на первых этапах обучения! Даже опытные вояки не были способны совершить больше двух самолетовылетов в день, их буквально выковыривали из кабин стремительных «Зеро». Сил не хватало на таком пайке воевать на равных с раскормленными американцами. Жить на японском рисе с водорослями можно бесконечно долго, но выигрывать войны — категорически противопоказано.

Но отказаться от своего риса не мог помыслить ни один добропорядочный японец, пусть трижды милитарист. Особенно, если его выращивает на собственном участке — Император! Да и одно из главных божеств, которому поклонялась вся Япония, — жило на рисовом поле. Ни одна посевная или сбор урожая не обходились без ритуалов и подношений. Знаете, как появилась столь захватывающая борьба «сумо»? Именно из этих верований.

Почти голые, неимоверных для японцев размеров, раскормленные богатыри стараются выпихнуть друг друга за пределы земляного круга. Так вот, это древний деревенский ритуал. Чем сильнее топчешь землю (встряхиваешь) — тем более обильный урожай она подарит. Так родился специальный культ, деревни старались выкормить своего «топтуна» помассивнее. А если он одерживал победы… это гарантия расположения богов, хорошего урожая риса.

Оставьте себе своё мясо!

Никто не будет спорить: японцы являются главными рыбными гурманами планеты. Несмотря на появление там сегодня городских ресторанов китайской, итальянской, французской, американской и даже русской кухни — традиционная японская бьёт все рейтинги и рекорды популярности. Не только рыбная. Сами японцы своё гастрономическое безумие объясняют просто:

«На этом свете можно есть всё, за исключением отражения луны».

Эту мудрость жители архипелага стырили у китайцев, конечно. Но вот кухню континентальную — безоговорочно обогнали, чтобы там Китай не говорил. Доведя до гастрономического волшебства способы смешивания продуктов, режимы термообработки и самое важное — чудовищное разнообразие исходных продуктов.

Основа рациона (помимо обязательного хлеба-риса) — рыба и овощи. Первая поражает своим богатством. Японский архипелаг уникальное местечко, здесь перемешиваются планетарные тёплые и холодные течения, существуют многочисленные региональные. Для планктона — рай обетованный. А где эта мелочь водится в изобилии — существуют серьёзные пищевые цепочки.

В прибрежных водах Японии водится три с половиной тысячи видов рыбы и моллюсков (любимых японцами ничуть не меньше). Начиная от очень калорийных лососей и кеты — до самых странных и экзотических рыбёшек, которых можно употребить только по приговору крайне бессердечного трибунала. Знаменитое Средиземное море способно поставить на стол 1300 единиц видов, западное побережье США — 1700.

Так зародилась пищевая концепция японского Архипелага: мясо не нужно! Что абсолютно логично в таком природном супермаркете белковой пищи рыбного происхождения. Вторая причина, не менее важная, — для скота требуются пастбища, которые отсутствуют, а каждый пригодный клочок свободной земли занят рисовыми полями. Тем более, поддерживать пастбища в сносном состоянии невозможно. Климат такой. Либо слишком холодно, либо тропический. Камни или непроходимые заросли.

Нет, молочное животноводство было. Появилось уже в VIII веке. Кто откажется от молочных ферментированных продуктов? Маслица и сыров? Но, как показывает археология, эти излишества очень быстро сошли на нет. Благодаря рису население стало стремительно расти.

Лишь после Второй Мировой американцы заново «подсадили» японцев на говядину, австралийцы и новозеландцы — на баранину. Но дальше городов привычка не распространилась, сельская Япония по-прежнему рыбный гурман, приправляя рацион морскими гадами, ракушками и водорослями. Искусство стопроцентного использования прибрежных ресурсов — абсолютно!

Приводившее не раз к экологическим катастрофам, кстати. Японцы первые, кто умудрился в истории человечества… нанести чувствительные поражения Мировому океану. В VIII веке (судя по огромным залежам створок морских моллюсков) они очистили прибрежные воды подчистую от этой живности. Истребили в конце XIX века несколько популяций лососевых региона, вылавливая до последнего хвоста всех идущих на нерест. Зачем?

Потому что знали: рыбу можно не только есть, ею можно удобрять рисовые поля. Сначала использовалась любая мелкая рыбёшка, которую вылавливали сотней хитроумных способов. Как появились полупромышленные способы — в дело пошла вся остальная. А навоз японцам оказался вообще не нужен в сельском хозяйстве, достаточно наварить «тука».

Со временем диета и культура рыбного питания достигла совершенства. Очень полезно. Особенно если употреблять по-японски, сырой. Это избавило нацию от избытка холестерина. А со временем японские мудрецы вводят безошибочную доктрину диетологии: всё живущее в воде (или на воле) куда полезнее, чем выращиваемое.

Именно поэтому даже сегодня японцы крайне неохотно разводят рыбу (даже морских пород), предпочитая пиратствовать во всех уголках мира, гоняясь за дикой, скупая на корню (и в море) все уловы иностранцев.

Именно так японцы выбились на самый верх диетологических достижений крепкого здоровья. По сей день имеют самый низкий процент людей с ожирением, занимают первое место по продолжительности жизни. Правда, оглядываются. По данным ВОЗ, им в затылок начали дышать обитатели другой «рыбной Мекки» — малочисленные исландцы.

Но это несерьёзно. Рослые атеросклеротики японских мегаполисов статистику в начале «нулевых» сильно подпортили, но постепенно возвращаются к традициям своей древней кухни, рыбный ЗОЖ — это очередная поп-культура Островов. Самым популярным блюдом опять стали «сасими», нарезанная сырая рыба.

Тут целая наука. Какую именно можно потреблять, какой именно свежести. Кусочки обмакивают в соевый соус с японским хреном васаби. А чтобы не корпеть над атласами по ихтиологии, рекомендуется всем биологам потолкаться на знаменитом токийском оптовом рыбном рынке. Зрелище не для слабонервных, конечно. Но зато мир океана изучается наглядно, почти в полном объёме. Многие виды рыб едят только в Японии. Иногда платят бешеные деньги за редкий эксклюзив.

Забавные особенности.

Долгие века японцы хитро обходили религиозные противоречия, связанные с их диетой. Нет-нет, но кто-нибудь из мудрецов заполошно вскрикивал в своих трудах: учение Будды запрещает убийство и поедание любого вида живых существ! Это иногда срабатывало. Конец XI и начало XII веков считаются в истории Остров — вегетарианскими. Тогда прокатилось среди аристократов поветрие «о скором конце буддийского света». Начали поголовно поститься.

Но к рыбе это (странным образом) не относилось. Только единичные стоики-аскеты отметились подобным воздержанием, собрав на свои головы немало острых и колких стихотворений. Почему? Дело в том, даже заявляя о своём буддизме, каждый японец в душе синтоист-язычник. Где ни слово худого о привычке кушать рыбу с птицей. И вполне нормальным явлением было полакомиться кабанятиной, созерцая стоящий неподалёку буддийский храм.

А средневековые целители на островах (чаще всего — монахи) придумали новую концепцию питания: не рекомендовали смешивать в рационе рыбу с мясом. Кушать палочками. Мелкими кусочками. Всё. На том буддизм и отступился от полуголодных долгожителей, которые начали шлифовать ритуалы «торжественной еды» на океаническом разнообразии продуктов.

Главным правилом любого застолья японца, хоть простого рыбака-крестьянина или императора — строжайший порядок подачи блюд, их фиксированное число и объём. Никаких там: «я это не буду» или «а можно добавочки той вкуснятины».

Сначала «прозрачный» бульон с кусочками креветки или грибов; потом сасими. Следом идёт рыба, жаренная без масла на углях. Вдогон — блюдо, приготовленное на пару (что-то вроде желеобразного супа-поташа с добавлением обмазанных яйцом кусочков рыбы и креветок). Главное лакомство: обжаренная в растительном масле тэмпура (рыба, креветки, овощи в кляре). Обязательно — салат с подслащенным уксусом. И всегда подают рис.

Самураи

тоже оставили после себя немало кулинарных привычек, потом творчески сберегаемых всей нацией. Как служилое сословие, довольно малообеспеченное, — возвели в культ питание строгое, без изысков. Не особо различая скоромное и вегетарианское. До сих пор считается нормальным… просто замочить рис в подсоленных рыбных бульонах или вообще воде, кушать его сырым. Даже клиники специальные есть в Токио, гребут золото лопатой от помешанных ЗОЖовцев всего мира.

Обычный походный паёк самурая жив до сих пор в японской глубинке долгожителей: сваренный, а потом высушенный рис, приправленный маринованными и очень острыми сливами (прекрасный желудочный антисептик). В каждом доме на Окинаве найдётся высушенная соевая паста, кунжутное семя, всякая сушёная рыба, такие же водоросли. Всё правильно заготовить своими руками — священная обязанность любой хозяйки. Супермаркеты не в почёте. Сами вырастили, сами выловили.

Среди овощей наибольшей популярностью пользовались тыква и батат, репа и редька, великое множество травок. В большом ходу всегда был имбирь. По сезону фрукты, обязательные каштаны. Предшественница риса — гречиха — особое лакомство Островов. Её перетирали в муку, делали лепешки с очень длительным сроком хранения.

Во времена относительно мирные расслабившиеся самураи стали придумывать всякие застольные традиции. О них написаны целые сочинения: что и как следует кушать. Например, неприлично первым браться за палочки, как и первым заканчивать еду. Запрещено складировать рыбьи и птичьи кости у всех на виду. Лучший кусок — гостю или старшему за столом.

«В супе из морского окуня самое вкусное — голова, особенно от глаз до рта; этим куском и угощай».

«Правило главенства головы» относилось вообще ко всей дичи, не только рыбе. Считалось — там самое полезное собрано. Поэтому лапы курицы и зайца, рыбий хвост всегда доставались самым молодым или не очень уважаемым сотрапезникам.

Первые европейцы (в XVI веке) были крайне поражены кулинарными пристрастиями японцев. Но больше всего — культурой поведения за столом. Конечно, удивляли палочки. Никакой японец не касался еды руками. Даже ребёнку ставился его «кулинарный мирок» под нос — крошечный индивидуальный поднос на низеньких ножках. Поражало разнообразие посуды при частой перемене блюд, идеальная чистота самого стола. Всегда путешественники восторгались эстетикой — уж больно красиво пища смотрелась.

Да, было чему удивляться. Европа в те времена века знала только общие блюда с неразделанной птицей и рыбой. Вилки появились в домах богатых венецианцев лишь XVI веке, в Англии ими не научились пользоваться даже короли вплоть до конца XVII века. А про сдержанность манер и этикет… забудьте.

Вот и восторгались, когда на японский стол кушанья подавались уже нарезанными, без единой кости. Сразу подметив: можно обходиться только палочками, не касаться пищи руками, не утруждать себя всякими салфетками или общими тазиками для омовения рук. Но рационы европейским миссионерам и путешественникам не нравились. Угнетало обилие риса, отсутствие хлеба.

Пугало обилие незнакомых рыбных и странных овощных блюд, всяческих супов загадочной текстуры. Полное отсутствие мяса, неприязнь японцев к молоку, даже сырам. Но вот различные специи… О, это принималось благосклонно. Не удивительно, посиди полгода на одной полу-протухшей солонине, пырей за шафран зайдёт.

Выводы.

После войн Сёгуната (1868 г) в Японии наступил мир. Городская культура взлетела, как и образование. Появились тысячи агрономических трактатов, были напечатаны все прежние, из глубин веков. Императорский дом и правительство поставили национальную задачу: повысить плодородие почвы, добиться рекордных урожаев риса. Хотя крестьянам было предписано культивировать только его, они продолжили выращивать много другого. Большей частью упражняясь в овощеводстве.

Так появилась ещё одна печально известная японская дурная привычка… истребление китов. Да-да. Как оказалось, китовый жир прекрасно годится для уничтожения личинок саранчи, которая всегда была бичом посевов. Проливая этим драгоценным продуктом землю, проблему решили, саранчи на Островах днём с огнем не сыщите. Вывели всю, устроив экологическую катастрофу в тихоокеанском бассейне. Проредили китовую популяцию до почти полного исчезновения некоторых видов.

Но это пиратские издержки нации. Традиция-с. Не любят японцы всякую химию, искусственно выведенное. Натуральное и дикое подавай. Да и земля им особо не нужна, как оказалось. Даже начав имперскую экспансию (насмотрелись у англичан-наставников), быстро в ней умылись кровью. Почему? А потому — сие против духа нации. Не любят японцы бросать своё крохотное хозяйство. Даже освоение Хоккайдо с Окинавой… началось толком лишь после Второй Мировой.

Это почти философский вопрос, как оказалось. Страстью к захватам, движению вовне страдают народы, чья культура связана с животноводством или не очень умелым ведением сельского хозяйства. Всегда требуется либо больше пастбищ, либо новых полей. Это не приводит к развитию «оседлости характера».

Японцам всю жизнь было спокойно и хорошо. Не нужно никуда ходить, покорять, далеко плавать. Рис растёт, только изобретательно доведи до совершенства его орошение и подкормку. Рядом океан с полным набором полезных белковых продуктов. Скота нет, пастбищ не надо. Всего им хватало: дерева, воды, глины, камня, воздуха.

Вот и выросла целая государственная и народная философия из риса, рыбы, умеренного потребления. Никогда японец не станет наедаться до отвала, жизнь впроголодь (сознательная) — какая-то загадочная благодетель. Сформированная сложным этикетом поведения за столом. А на кой им сдались тогда наши Курильские острова? Ни на кой. Это не японцам нужно...

-

Лицо славянское, душа русская, наглость татарская, а… какая у нас государственность?

То, что русские — «азиаты», «орда с Востока», впервые цивилизованный мир начал осознавать без всякой грязной пропаганды против Ивана Грозного. Что-то наблюдателей смущало, тревожило. Они долго не могли взять в толк, что из себя представляет анонсируемый православный «Третий Рим», подхвативший выпавшее знамя из рук погибшего Константинополя.

Яростный ненавистник Московского государства, английский посланник Джеймс Флетчер прожил в наших широтах много лет, собрал почти энциклопедические сведения от других иностранцев, написав крайне нелицеприятную для русского самолюбия книгу «О государстве русском».

Это подробнейшее описание Московского царства XVI века: географический очерк, организация управления и войска, функционирование судов, жизнь «инородцев», церковное устройство, частный быт русского человека, его нравы. Именно последние главы переполнены той предвзятостью (с использованием непроверенных данных от Горсея и Герберштейна), из-за которой его энциклопедический труд был запрещён в 1848 году к печати на территории Российской империи.

Но! Флетчер во многих вещах оказался единственным историческим источником, полностью беспристрастным, проверяемым. Если дело не касалось общественного быта и народных нравов в его личных оценках — правдивое детальное описание. Организация московского войска, работа административной и финансовой систем, сословный строй и многое другое… Знаете, какой он вывод сделал, обобщая свои наблюдения? Крайне неожиданный.

«Образ правления у них весьма похож на турецкий, которому они, по-видимому, пытаются подражать, по положению своей страны и по мере своих способностей в делах политических…»

За эту фразу как только не полоскали сэра Джильса, какими только помоями не обливали патриоты России! Демонстративно игнорировали, в лучшем случае. Хотя это был… комплимент сквозь зубы, вообще-то. Грозное предупреждение Западу: «у нас под боком растёт государство нового типа. С идеальной формой правления, эффективной армией, православная Османская Империя!». Нужно сказать, предупреждению вняли…

Только наши историки вплоть до первой половины ХХ века ничего не поняли, обидевшись на предвзятость англичанина в некоторых аспектах бытия Московского государства. Плюс, османские султаны стали страшными врагами православной России. Признать какие-то параллели с поганым турком? Это значило стать интеллектуальным (а то и государственным) преступником.

Тем более, Флетчер своим выводам не дал доказательной базы с «турецкого берега», не сопоставил военную и административные системы Москвы и Стамбула. Очевидно посчитав — это понятно его современникам. Ладно, вступление затянулось. За англичанина дадим описание Османской империи той поры, а потом и сравним с нашей родной сторонушкой середины XVI века. Когда Москва стала полноценным царством…

Первые подозрения

в правоте сэра Джильса Флетчера возникли у русских и советских исследователей после внимательного прочтения записок Ричарда Ченслора (1521-1556 гг.), открывшего постоянный морской путь в Россию через будущий Северодвинск. Он тоже оставил немало сообщений о Московском царстве, абсолютно непредвзятых и точных. Его свежий взгляд немедленно выхватил одну особенность нашего государства времён Ивана Грозного. Чуждую европейцам «поместную систему».

Ей он посвятил несколько страниц своих мемуаров, с плохо скрываемым восторгом и удивлением сказав:

«В поместье войска московский государь имеет великое множество храбрых воинов. Если бы русские знали свою силу, никто не мог бы бороться с ними…».

Русский и советский историк, археограф, профессор Московского государственного университета, академик Степан Борисович Веселовский долгое время старался привлечь внимание науки к этому вопросу. На многих документах доказал: «поместная система» появилась на Руси внезапно, в конце XV века, сразу после покорения Новгорода Иваном III. Немедленно получив широкое распространение. Откуда взялась, кто придумал?

Что это такое? Если вкратце: воину на государевой службе давали поместье с крестьянами, но в права полной собственности он не вступал. Это было государственным владением. Помещику полагались лишь платежи, которые были занесены в специальные «росписи». Поместье всегда было небольшим, молодой воин («новик») получал не больше 150 десятин земли. Это около десяти крестьянских хозяйств.

Помещики обязаны были регулярно посещать смотры, показывать своё вооружение, снаряжение, боевого коня. Если выглядел оборванцем от сохи — поместье могли отобрать. Проявил помещик воинские умения в бою, отличился на войне — «поместную дачу» увеличивали. Его командиры (бояре и воеводы) получали до 1500 десятин земли порой. Но с обременением. Были должны приводить с собой личную дружину, вооружённых и оснащённых «слуг боярских» или «боевых холопов». По одному человеку с каждых 150 десятин.

Дворянин, вышедший в отставку по старости или по причине боевых увечий, — имел право на часть поместья, «прожиток». Если его сыновья тоже выбирали воинскую службу, то могли наследовать отцовское поместье. Но строго в размерах, положенных «новику». Не больше 150 десятин.

По разным источникам, поместная система позволяла Ивану Грозному содержать армию в 100 тысяч всадников. Теоретически. Ничего подобного на Западе тогда не существовало. Лишь во времена Карла Великого рыцари-франки владели бенефициями в обмен на службу. Но нормирования не было, как и размеров «поместных дач». А служебный распорядок такого войска скоро превратился в дворянскую независимость, приведшую к появлению крупных феодалов, умалению королевской власти.

К началу XVI веку владения рыцарей ушли в глубокое прошлое. Они продавались и покупались, вассальная служба была забыта. Единственным государством, где такое было (помимо России), — народившаяся Османская Империя.

Государство нового типа.

Османы творчески переработали богатейший опыт предшественников-язычников и Арабского Халифата, возведя в государственную доктрину принцип «исламской справедливости». Это признавали даже их враги. Сербский воевода, выкупившись из турецкого плена, писал:

«И всё же великое правосудие существует среди поганых, Они соблюдают правосудие между собой, а так же ко всем своим подданным… ибо султан хочет, чтоб бедные жили спокойно… над ними владычествуют по справедливости, не причиняя им вреда».

Посол Великого княжества Литовского в Крымском Ханстве Михалон Литвин в своих записках «О нравах татар, литовцев и московитян» записал с горечью:

«Не наживе, но справедливости служит занятие правосудием у этих безбожных язычников… И знать, и вожди с народом равно и без различия предстают пред судом кадия…».

Все посланники той поры отмечали: в понятие «мусульманской справедливости» турок входило не просто равенство всех перед законом. Особо следили за справедливостью налоговых тягот, даже за ценами на рынке и качеством продаваемого товара. А расценки устанавливались решением специального судьи (кади). В расчёт бралось всё: себестоимость товара, транспортные расходы, место его происхождения. Максимум торговой наценки — 10%. Некоторые товары (производство и реализация) — государственная монополия.

То есть, османы замыслили великое дело: господство государства над обществом. Планомерно такую политику проводили. Преобладала государственная собственность, в частной могли находиться лишь имущества, созданные личным трудом. Земля, природные ресурсы, прочие источники богатства рассматривались общим достоянием мусульманской общины.

Вводилась понятная формула: «все богатства принадлежат только аллаху». То есть, могли быть в любой момент конфискованы властями, исполнявшими «Его волю». По заведённому порядку султан выступал в качестве единственного наследника всех должностных лиц империи. После их смерти абсолютно всё нажитое за срок службы (правдой или нет) автоматически становилось собственностью казны.

Путь к величию.

В начале XIV века турки-османы были одним из многих кочевых племён, оттёртых монгольским нашествием к границам Азии. Первый знаменитый вождь по имени Осман жил в убогом шатре, оставил наследникам «несколько славных табунов и овечьих стад». Начав вступать в ситуативные союзы с другими племенами, «османы» выбрали точкой экспансии Византию. Грамотно распоряжались военной добычей и «отступными» изнеженных ромеев, завели дружины из рабов (гулямов), нарезали знатным беям вотчины-мульки.

Сын Османа Орхан (1324-1362) и его наследник Мурад I (1362-1389) сделали немало, чтобы управление завоеванными территориями шло в традициях мусульманского Востока. Воскресили прежние порядки времен Арабского Халифата, строго разделив военные, финансовые и судебные власти. Последние получили право действовать со всей жестокостью, приговоры выносились по законам беспощадного шариата.

Все земли разделялись на частные («мульк»), церковные («вакф»), государственные («мири») и личные султана («хассе»). Казна тоже была двух видов: государственная и правителя. Все завоёванные земли считались принадлежащими государству, прежние собственники теряли там любые права. Часть населения (прежняя знать и ремесленники-горожане) выселялась в коренные османские области. Их собственность передавалась «обратному миграционному потоку» из турок.

Едва подчинив какую-то территорию, не слезая с коней, османы проводили перепись населения, составляли земельный реестр («дефтер»). Громогласно сообщали: какое число хозяйств в деревнях, сколько они будут платить налогов. Не нравится — милости просим убраться, никто вас не тронет по дороге. Крепостные крестьяне получали свободу немедленно. Все прежние повинности отменялись, временно заменялись небольшим денежным оброком в пользу государства.

Как только недовольные новым порядком съезжали (что было крайне редко), перепись утверждалась провинциальным «Канун-наме», Сборником Законов провинции. Там указывались регулярные налоги, правила землевладения. Некоторые деревни выделялись в «тимар» воинам-всадникам, сипахам.

Все действия помещика-тимариота брало под контроль государство. Об этом сообщалось его данникам, с точным перечнем, что ему полагается брать с крестьян и когда. Если впадал в грех стяжательства, крестьяне имели право обратиться судье-кади. Препятствовать подаче жалобы, запугивать жалобщиков — смерть. Если обвинения были доказаны, тимар могли отобрать.

Крестьяне были полностью свободными людьми, платили главный налог всех мусульман — «ашар» (десятая часть урожая). Не-мусульмане платили сверху «джизью» (откуп от военной повинности), в итоге отдавая 1/4 урожая. Для сравнения: в Боснии до мусульманского завоевания оброки уже отнимали 3/5 дохода крестьянина. Сулейман Великолепный (1520-1566 гг.) особенно следил за справедливостью налогообложения, говоря в особом фирмане:

«Пашам повелеваю обращаться с нашими подданными так, чтобы крестьяне соседних княжений завидовали их судьбе».

Сипахи и санджак-беи должны были следить за состоянием крестьянских хозяйств, соблюдая принципы «мусульманской справедливости». То есть, обеспечивать стандартными наделами земли («чифтами»). Контроль за состоянием дел в провинциях был централизованным: специальный Совет при султанах (Диван) собирал глав военной, финансовой и судебной администраций, управлялся Великим Визирем.

Все члены Дивана были сменяемы по воле султана, Суд всегда был суровым и скорым. Пока Империя не рухнула в грех пресыщенности и коррупции, чиновники-вымогатели и взяточники безоговорочно предавались смерти. При том же Сулеймане Великолепном еженедельно (!) ко двору привозили 40-50 голов казнённых за преступления подобного рода. Выставлялись для всеобщего обозрения у входа во дворец Топкапы. Одни головы лежали на драгоценных блюдах, другие — на деревянных тарелках, прочие — валялись в пыли.

Стандартным наказанием за мелкие преступления была «торговая казнь». Приговорённого страшно секли кнутом в самом людном месте, обычно на базаре. Судья-кади подробно рассказывал народу дело: от первого обвинения — до опросов свидетелей, на основании каких законов приговор был им вынесен.

Кстати, этот османский обычай безжалостно сечь преступников остался в нашем русском языке. Всем знакомо выражение: «драть, как сидорову козу». Это звучит «садар каза» по-арабски («приговор судьи-казия»).

Военное превосходство.

С помощью «тимарной системы» османы создали многочисленную и сильную кавалерию из сипахов. Довольно буйную, не очень хорошо управляемую. Но главным залогом побед стала элитная пехота из янычар и лучшая в Европе артиллерия. Янычары считались мюридами ордена Бекташа, носили шапки монахов. Дервиши Ордена жили вместе с ними в казармах, шли наравне в бой. Поначалу это было самое дисциплинированное войско в Евразии, полностью на содержании государства.

В первой половине XV века турецкие беи ещё владели дружинами, содержали их за счёт собственных вотчин-мулек. Постоянно грызлись и интриговали. В 1402 году даже изменили султану Баязиду I, едва не погубив новое государство. Турки были разбиты Тамерланом, султан попал в плен и там умер. Лишь в 1423 году Мураду II (1421-1451 гг.) удалось подавить все мятежи аристократов. Урок был усвоен, залогом его победы стал корпус янычар и сипахи.

При Мураде II янычары получили аркебузы («тюфенги») и артиллерийский корпус («топчу оджагы»). Так появилась первая регулярная армия, полностью оснащённая огнестрельным оружием. В течение двадцати лет после взятия Константинополя турки овладели Сербией, Грецией, Албанией, Боснией, подчинили Валахию и Молдавию. Вернули под полный контроль Малую Азию, в 1514 году на Чалдыранской равнине разгромили покоривших Персию кочевников.

Походы султана Селима Грозного (1512-1520 гг.) в Сирию и Египет стали триумфальным шествием османов. Как когда-то народ встречал армию Пророка и его последователей, так и теперь всячески поддерживал новую власть «мусульманской справедливости». Султан Селим получил прозвище «служитель бедняков», очень гордился этим.

Каир поднял восстание, вместе с турками избавившись от мамелюков. После завоевания каждой провинции султан Селим созывал «собор» из всех слоёв населения, их решениями перераспределял землю, назначал налоги, вводил новые законы.

Молва о «мусульманской справедливости» турок распространялась на Запад. В 1463 году османы вступили в Боснию, с удовлетворением глядя на масштабное восстание крепостных крестьян, которые обрушились на своих господ:

«Турки… льстят крестьянам и обещают свободу всякому из них, кто перейдёт на их сторону». (Боснийский король Стефан Томашевич)

«Слышал я, что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок. Люди, которые хотят лучше быть под турками, чем под императором и князьями». (Мартин Лютер)

Так Османская империя XVI века стала символом справедливого и могущественного государства. Её систему устройства приняли в Иране, известные философы Возрождения (Жан Боден и Ульрих фон Гуттен) видели там наилучший образец для подражания.

Вернёмся в Россию.

Итак, что существовало в Османской Империи XVI века — вплоть до мельчайших деталей совпадает с организацией поместной системы Московского государства. Абсолютная копия турецкого «тимара». Без непринципиальных отличий религиозного характера.

Вопрос: когда, почему и кем она была применена? Не потянула ли за собой другие аспекты «мусульманской справедливости» османов, выраженных в каких-то общественных принципах или институтах?

Итак. В середине XV века Русь преодолевает княжеские междоусобицы, голод, чумные эпидемии и налаживает экономику. Золотая Орда распалась, но московские князья продолжают платить дань её наследникам, не в силах одолеть разрозненные «улусы» без сильной армии и финансов. Земля в собственности Церкви и бояр (это закреплено «жалованными грамотами»), не подлежит полному налогообложению со стороны государства. Процветают неимоверные и персональные льготы.

Боярские и монастырские вотчины пользуются судебным иммунитетом (кроме дел о государственной измене), фактически независимые государства в государстве. Торгуясь о новых льготах, выставляют «боярское войско», крайне безалаберное, рыхлое, вооружённое кто во что горазд. Никаких служебных норм для него не существует, кто уклоняется от смотра и службы — невозможно привлечь к ответственности.

Вояки самого Великого князя Московского — пёстрая солянка из отрядов наёмников, ополчение «всяких людей». В 1469 году Иван III отправляется в сторону обнаглевшей Казани…

«...из Москвы сурожан и суконников и купчих людей и прочих всея Москвичей, кто пригожи, по силе…».

Без комментариев. Явно назрела военная реформа и создание сильного войска. Этого не могут не понимать в столице, а советники у Великого князя довольно дельные. Но не будем обгонять телегу…

В политике Москва следует многим традициям Золотой Орды: административная и налоговая системы построены по её образцам. Центральные учреждения управления — копия «Хазине» (Казна) и Великокняжеский Двор (чиновники).

Работает разнообразная «система кормлений», где наместники выполняют ряд государственных функций. Назначенные на небольшой срок, собственную зарплату получают за счёт «корма», дополнительных податей с той территории, куда командированы.

В отличие от восточных деспотий распавшейся Империи Чингисхана Великий князь не самодержец, он следует традициям ещё до-монгольского периода Руси. Обязан принимать важные решения, «советуясь с боярами». Но появляется новая вводная — духовное наследие Византии, с которой Россию связывают узы православия. После захвата турками Константинополя появляется концепция «третьего Рима», Москва — последний независимый оплот греческого обряда в христианстве. Туда устремляются очень интересные беженцы…

В 1472 году Великий князь Иван III женится на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора. С ней прибывает немало греков, они наперебой рассказывают подробности падения Царьграда. Могли они подсказать Великому князю что-то? Например, как была устроена «поместная система» Византии (приснопамятные «греческие пронии»)?

Да, могли. Но «прония» не имеет характерных черт «поместья», тем более османского «тимара». В ней не прописаны конкретные нормы для вооружения снаряжения воинов, налоговые максимумы-минимумы для крестьян. Так, обязан «конно и оружно, по первому зову» выехать вояка-помещик, без деталей. Тем более, эта византийская система полностью себя дискредитировала, разорилась, была давно мертва. А сама Софья со своими греками-беженцами очень скоро оказывается в немилости у Ивана III, от государственных дел удалена.

Первый период его правления — присоединение Новгорода. Дело выгорает лишь в 1478 году, вечевики-бояре признают московского Великого Князя своим государем. После мятежа 1479 года казнены некоторые очень влиятельные «золотые пояса» с большими вотчинами, их земля (скорее всего, не буду утверждать) роздана первым помещикам.

Есть только одна «жалованная грамота» 1482 года, остальных документов не сохранилось. В 1484 году конфискованы земли уже у 30 новгородских бояр. В 1485 году Иван III покоряет Тверь, «велит всех к целованию креста привести». Летописи молчат о конфискациях.

Но вот зимой 1487-88 гг. произошло что-то особенное: в ответ на неустановленный наукой «заговор», московский Великий князь выселил всех богатых новгородцев, отправил в Москву семь тысяч «житьих людей». На опустевшие места послал… москвичей. Все земли Новгорода (кроме некоторых полностью свободных крестьянских общинных владений) конфискованы. Немедленно проводится перепись, происходит первое массовое наделение «государевых служилых людей» поместьями.

То есть. Полностью по османским чертежам происходит дотоле невиданное на Руси действо. Из покорённого города (провинции) выселяются вся прежняя знать и горожане-ремесленники, отправляются в коренные земли победителя. На их место присылаются лояльные подданные метрополии, земли конфискуются. Составляется после переписи… по турецкой традиции налоговый «дефтер» (наш «разряд»), раздаются «тимары» (поместья).

Как и у османов, поместья могут получить люди низкого происхождения. Иван III раздаёт их «боевым холопам». Совпадения можно найти в других характерных деталях, схема описи очень похожа, копия турецкой: название деревни, имена владельцев дворов, платежи, следующие с деревни в целом (без разбивки по дворам). Потом размер денежного оброка, количество поставляемой пшеницы, ржи, овса и т.д.

Повинности в переписные листы не вносились. Тоже явно по османским законам — входили в денежный оброк. Ещё одна деталь, очень важная. Величина «поместных тягот», введённых в Новгороде, — на порядок меньше, чем до московского завоевания. Наглядный пример всем остальным: как же хорошо и справедливо можно жить при новом государе.

Одновременно начинается затяжная борьба со «стяжательством» монастырей, церковный мир России раскалывается. Ставился вопрос вообще о праве церковников владеть деревнями. Подобно Мехмеду II, Иван III колебался, сначала собираясь конфисковать монастырские вотчины. Как это было сделано в Новгороде и Твери. Лишь тяжелая болезнь (названная окружением митрополита «божьим гневом») спасла иерархов православия от полного разорения, лишения земель.

Османы, как только подавили мятеж вотчинников-беев, конфисковав «мульки» и «вакфы», специальным фирманом Мехмеда II — получили сборник законов «Канун-наме». Смотрим в глубины России: проводя повсеместные переписи, Иван III приказывает составить Судебник 1497 года. Это первый русский законодательный Кодекс.

Из Европ к нам такое не могло придти, они ещё не додумались. Только из османской Турции. Судебник обнародовали во время возведения на престол наследника — Дмитрия Ивановича. Как утверждал советский историк-медиевист, академик Лев Черепнин — это было публичное оглашение «нового правосудия на Руси». Во время процедуры митрополит и Великий князь дважды обращались к наследнику с фразой:

«Люби правду и милость и суд правой и имей попечение от всего сердца о всем православном христианстве».

Слова «правда» и «справедливость» тогда (и позже) были идентичными понятиями. Раньше подобная формула не произносилась. То есть, Великий князь провозглашал введение законов, направленных на охранение «христианской справедливости». Как турецкий султан клялся оберегать теми же словами «мусульманскую», данную Аллахом. Однако…

Теперь о самой «правде» Ивана III. Она полностью идентична «справедливости» османских султанов. Равенство всех перед законом, Судебник-1497 не видит разницы между крестьянином, богатым купцом, знатным боярином. Это уже какой-то прорыв в юриспруденции Европ. Впервые равенство перед Законом там появится лишь после Великой Французской революции.

Новый Судебник постановляет: разрешить участие представителей крестьянской общины в суде.

«А без дворского, без старосты и без лутчших людей суда наместникам и волостелем не судити…».

Категорически запрещаются «посулы» (взятки). Судьям предписано быть внимательным к жалобщикам:

«А каков жалобник к боярину приидет и ему жалобников от себе не отсылати, а давати всемь жалобником управа…».

«Давати всемь жалобником управа» — это охранять свободу крестьян. Очень своевременное указание, поскольку в той же Польше уже массово процветало крепостничество, людей холопили целыми деревнями. У османов работала такая формула для судей-кади: «охраняйте от волков овец и ягнят», то есть простой люд — от произвола знати.

Судебник Ивана III является проводником идей традиционного восточного права, заострившись на «защите справедливости», с приставкой «христианской». Мало того, применяет охранительные механизмы, до того на Руси не одобряемые. «Русская правда» Ярослава Мудрого — монетизируемая система наказаний, там почти не найдём жестоких казней и телесных истязаний.

Судебник Ивана III эти инструменты применяет для многих преступлений. Практика Востока, кто бы что не говорил. Главное в этом… философия Азии, её деспотий: защита справедливости требует суровых наказаний. Как скажет полвека спустя вымышленный «Иван Пересветов» (на самом деле — царь Иван Грозный и Адашев):

«Без таковыя грозы не мочно в царство правды ввести».

Вот так появился Иоанн Васильевич Грозный, строго соблюдая слово и дух Судебника 1479 года. Стал требовать от князей, бояр, служилого сословия беспрекословного повиновения. Укоротив на голову многих непонятливых. После 1485 года уже называется себя «Господарем всея Руси», бояре в страхе именуют себя «холопами Великого князя». Полная калька с «рабов Дворца» у османов.

Летописи замолкают. Больше мы не встречаем о «совещаниях царя с боярами», как это было в 1471 году, перед походом Ивана III на Новгород. На коронации внука Дмитрия появляется словечко «самодержец». Наследник примеряет «шапку Мономаха». Слияние в одном образе византийского императора и турецкого султана. Первая попытка сказать: быть восточному самодержавию!

Выводы.

В конце XV века произошло частичное усвоение именно османских порядков. Была в полном объёме скопирована поместная система «тимаров», введены регулярные переписи, приняты новые судебные порядки. Слишком мало источников, чтобы с уверенностью сказать: был задуман громадный пласт реформ, модернизация Московского Великого княжения. Преобразование в полное самодержавие султанского образца Проливов.

Сравнимые тектонические сдвиги произошли при Петре I в русском обществе. Только направление другое выбрано, на Запад. Чтобы не возникало сомнений, куда идём, — вот вам указы носить европейские камзолы и тесные туфли, долой бороды и делайте из них парики… А теперь смотрим на странный, совершенно ненужный приказ Великого князя Ивана III … Его запрет подданным пить вино. Тоже ведь понятно, куда хотел идти. К своему идеалу — мусульманской Османской империи.

Всё это гладко смотрится, конечно. Вполне убедительно. Только вопрос: это какой такой умник поведал Великому князю… о турецких порядках, поместной системе, специальных переписях и стройных налоговых «тяготах». Которые не в тягость совсем крестьянину, если его защищает (как положено!) Закон «христианской справедливости». Кто сие в терем князя принёс, мало того — провёл в жизнь?

Это явно не Софья Палеолог и сопровождающие греки. От её прибытия в Москву и до начала реформ прошло целых пятнадцать лет. Тихого патриархального бодания с осколками Золотой Орды и удельными княжатами. Более интересным видится другой год, 1483-й. Когда в январе месяце широко гуляла свадьба наследника престола Ивана Молодого — с молдавской княжной Еленой. Молдавия тогда едва держалась, отбиваясь от турок, господарь Стефан III хотел обрести в лице Москвы союзника.

Послы, доставившие Елену, подробно рассказали, что за лихо припожаловало на юг Европы. Обязательно поведав, как Стефан III заимствовал османскую «тимарную систему». Да, этого эпизода нет в исторических источниках Москвы. Но известно точно: молдавский господарь конфисковал земли многих бояр, раздал их своим «витязям». Часто простолюдинам, выбившихся наверх исключительно честной службой, храбростью в бою.

Некоторые исследователи указывают на дьяка Федора Курицына, который возглавлял (1482-1484 гг.) посольство в Венгрию и Молдавию. Он тоже мог привезти подробное описание османской и молдавской «поместной системы». Доставленная им «Повесть о Дракуле» тоже уместна для анализа. Переведенная на русский, становится первым литературным произведением на Руси, где подробно описан традиционный образ восточного сатрапа-деспота. Который насаждает справедливость… жестокими расправами.

«И толико ненавидя во своей земли зла, яко кто учинит кое зло, татьбу или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет жив».

Так величаво говорит князь Влад Цепеш, не скрывая: свои «кровавые порядки» он подсмотрел в османской Турции, где провёл много лет подле самого султана. Параллели очевидны, хорошо заметны в новом Судебнике. Дьяка Курицина считают одним из идеологов московского правительства тех времён. «Ибо его князь во всём слушался», — с горечью пишет Иосиф Волоцкий.

Кстати. В 1484 году, возвращаясь из Венгрии в Россию, Курицын был задержан турками в молдавском Белгороде-на-Днестре, только-только ими захваченном. Просто обязан был воочию наблюдать, как именно поступают османы. Отправка ремесленников в метрополию, лишение прав прежней знати, проведение «дефтера», назначение сипахам их поместий.

Он всё это время там находился. А вернувшись в Москву 1485-го, подготовил подробный план действий, как поступить с Новгородом зимой 1487/88-го. Когда неожиданно всё было проведено по турецким чертежам: вывод населения в Москву (замещение на лояльное), лишение бояр «дедовых вотчин», поместная реформа.

Правдивость версии видится в печальной судьбе «реформаторов», так называемого «молодого двора», который окружил первого наследника престола Ивана Молодого, его жену Елену Волошанку. Князья Семён Ряполовский, Иван и Василий Патрикеевы, многие бояре не особой знатности… Сначала они одерживали верх над прежним «старым двором» Софьи Палеолог и её сына Василия. Добились даже изоляции от государственных дел.

Но тут случился… новый новгородский епископ Геннадий с игуменом Волоколамского монастыря Иосифом Волоцким. «Святые отцы» были категорически против реформ монастырского владения, которую настойчиво продвигал «молодой двор». Уже пострадавший от прямых конфискаций церковных земель в Новгороде, епископ Геннадий обвинил Курицына в «ереси жидовствующих».

Иван III долго не обращал на это внимания, понимал откуда ветра дуют корыстные. В противовес копившим богатства «иосифлянам» демонстративно благоволил «нестяжателям», старцам заволжских монастырей, которые проповедовали: «монах должен кормиться от трудов своих». Но в 1490 году умирает Иван Молодой, наследником стал его сын Дмитрий, через семь лет объявленный соправителем старого Ивана III.

А ещё через пару лет начинается тяжёлая война с Литвой. Сын Софьи Палеолог Василий, тогда наместник Новгорода, поднимает мятеж. Требует от отца, чтобы его назначили наследником вместо Дмитрия. Иначе уведёт Новгородчину под Литву. Иван III сломлен: Дмитрий и Елена заключены в тюрьму, «еретики-нестяжатели» подверглись гонениям. Вдогонку с государем случается удар, «отняло руку и ногу и глаз».

Это кара Господня, вопили из окружения «иосифлян», твоя поддержка «жидовствующих»! В Москве и Новгороде запылали костры, брат дьяка Курицына был сожжён в деревянной клети, весь «молодой двор» реформаторов разогнали. Вот так, люди, вдохновившие Ивана III на преобразование России по османскому образцу, — сгорели на кострах мракобесов, сгнили в острогах.

Ибо нечего порядки «поганых» на святую Русь таскать. Земли монастырские трогать. Лишь Иван IV Васильевич смог завершить реформы своего деда. Вот почему иностранцы увидели явные, именно «турецкие порядки» при Грозном царе. Так и повелось с тех пор. Мы «азиаты», «орды Востока». Имели основания так говорить иноземцы, оказывается…