Как Гитлер решил, что они с Христом… одного поля ягодки
Как Гитлер решил, что они с Христом… одного поля ягодки
Существует несколько ключевых заблуждений почти среди всех исследователей биографии «бесноватого» ефрейтора, каким-то чудом возродившего уничтоженную Версалем Германию, едва не построившего жутковатую империю под названием Третий Рейх. Это касается его личных религиозных убеждений. Историки склонны называть его атеистом, сатанистом, оккультистом, язычником… и так далее. Это огромная ошибка.
Адольф считал себя Мессией. Именно христианского толка. У него получилось убедить собственный народ и многих обитателей нацистского Евросоюза в собственной божественности. Как минимум — исключительности на грани религиозной мистики. Есть очень интересные параллели, кстати, давно подмеченные богословами христианства, которые увидели в Гитлере пришествие «лже-Мессии», самого Антихриста.
Время его земных деяний было, как у Христа, весьма недолгим. Как и иудейский ребе-еретик, он смог сразу обзавестись адептами, свято верящих в его божественное воплощение на Земле. Обе эти мифологизированные личности производили неизгладимое впечатление на невежественные массы, которые ожидали великих перемен в собственной жизни и существовании социума. Что две тысячи лет назад, что в 20-30-ые года ХХ века. Плод созрел, люди были готовы… верить.
Христос пришёл, чтобы всё разделить в семьях, народы — смешать. Вряд ли ожидал, что античные миры Красоты и философии, точных наук и интеллектуалов погребут под собой мракобесие, невежество, «тёмные века» антисанитарии и религиозной резни, духовно возглавляемые самыми хитрыми манипуляторами, опирающимися на юродивых, мазохистов, садистов и прочую странную публику, которой место с современных бедламах самого строго режима.
«Антихрист» Гитлер пришёл, чтобы всё разделить. Расы — на низшие и высшие, искусство — на здоровое и дегенеративное. Попытался соединить античность, мифологию древних германцев и социальные нормы ХХ века, став главным «богоборцем», безошибочно нащупав слабые места обветшалой христианской морали.
Отделил церковь от государства, собственной личностью и нацистской доктриной показал: учение Христа абсолютно ничтожно, нелепо, беспомощно и бесперспективно. Но вера в него, Гитлера: «избавляет народ от химеры, называемой совестью».
Именно в этой духовной парадигме Адольф испытывал лютую ненависть к марксизму, социализму СССР. Поскольку считал их «агонией христианства», некой перезагрузкой древнего учения. Был уверен: образ и убеждённость Мессии (которого избрала сама Судьба) способны привести Германию к славе, а ему примерить божественный венец.
Знаток христианства.
К концу 20-ых годов соратники Адольфа всерьёз опасались за партийное единство НСДАП, потому что, Гитлер всё чаще стал использовать ссылки на Библию в публичных выступлениях. «Левые» национал-социалисты считали это неприемлемым, но опоздали совсем чуть-чуть. Раскола партии не случилось, а уличным боевикам Рема очень понравилось пропитываться каким-то новым, будоражащим религиозным духом. Пассажи косноязычного и странного вождя, где он сравнивал себя с Христом, — вообще вызывали восторженный рёв.
Любимым образом «бесноватого» был… Иисус, изгоняющий менял из Второго Храма. Сохранилось немало прямых цитат Гитлера на сей счёт:
«Когда я приехал в Берлин несколько недель назад и взглянул на него, то роскошь, извращение, беззаконие, распутство и еврейский материализм вызвали во мне отвращение. Я вообразил себя Иисусом Христом, когда тот пришёл к храму своего Отца и обнаружил, что его захватили менялы. Я могу представить, как он чувствовал себя тогда, когда взял кнут и изгнал их».
На публичных выступлениях это трансформировалось в понятные образы для весьма религиозной Германии. Фраза «я резко взмахну кнутом, чтобы изгнать евреев и силы тьмы, врагов Германии и германской чести» стала кочевать от митинга к митингу, всегда встречаемая чудовищным энтузиазмом… Но соратники беспокоились, говоря:
«Когда человек дошёл до отождествления себя с Иисусом Христом, то это означает, что он созрел для сумасшедшего дома».
Неизвестно, с кем конкретно будущий фюрер советовался, но вскоре собственную «христианскую доктрину» специально уточнил. Начал в выступлениях связывать себя не с Иисусом Христом «Распятым», а с Иисусом Христом «Яростным», бичующим толпу недругов Храма Германии. Уже будучи фюрером любил поговорить на эту тему с персоналом резиденций, ближайшими соратниками.
Несмотря на то, что (это малоизвестный факт) Адольф был воспитан в строжайшей католической вере, а во время войны причастился — церковь он ненавидел, считая её символ — Распятого Христа — мягким, слабым, неспособным выступить в качестве Мессии. «Такой не нужен германскому народу» — любил часто уточнить...
«Нам нужен твёрдый и жестокий поводырь, который хочет спасти Германию и сделать её владычицей мира».
Не забывая (когда нужно) сделать сноску, что является христианином, Адольф в близком кругу всегда брюзжал. Долгое время не зная, что делать с «еврейским христианским вероучением с его женоподобной, жалостливой этикой».
«Мои чувства христианина указывают мне на моего Господа и Спасителя, как на борца. Они приводят меня к человеку, который в одиночестве, окружённый лишь несколькими последователями, увидел в этих евреях их настоящую сущность и призвал людей бороться против них и который, Боже праведный, был величайшим не как мученик, а как воин».
Все независимые свидетельства не дают точной картины: Гитлер специально создавал новую государственную религию «имени Себя» или ход политических событий так распорядился в стране, ожидающей Спасения. Точно известно одно. Идеолог нацизма Розенберг ратовал за «прижизненную канонизацию лидера» молодой НСДАП, настаивал на придумывании различных «чудес», похожих на библейские. Но Гитлер отказывался участвовать в откровенных мистификациях.
Лишь достигнув первых осязаемых результатов власти, все смелее начал проводить радикальные перемены, когда заметил: последовательность его успехов стала впечатляющей, люди непроизвольно начали относиться к его личности крайне религиозно…
Например, в начале 30-ых годов появилось приветствие в партийной среде: «Хайль Гитлер, наш Спаситель». Адольф всегда вспыхивал при этом, на такой комплимент начинал слегка кланяться, оставаясь равнодушным к формальному: «Хайль Гитлер!». То есть… поверил в собственную «избранность» окончательно. Или сознательно добился подобного отношения.
Борман и Геббельс первыми почувствовали мистические перемены в вожде. Обзавелись в штате опытными богословами. В газетах всё чаще стали появляться нехитрые конструкции: вот в Священном Писании есть фраза… которую полностью подтверждает высказывание нашего фюрера из «Майн Кампф». Давалось совместное цитирование.
Вскоре знак равенства между Христом и Гитлером стали формировать другим образом, неимоверным количеством портретов. Заменив даже традиционное распятие в каждом школьном классе — на портретик фюрера. Адольфу это безумно нравилось. Собственное личное пространство он максимально насытил изображениями себя любимого. А в публичных выступлениях зазвучали другие нотки, намёк на возведение его в бессмертные и вечные идолы. Фон Виганд говорил:
«В жизненно важных вопросах Гитлер далеко не забывчив, уделяя постоянное внимание исторической оценке своих успехов и поражений, которые будут вынесены на суд потомков».
Вот оно, ключевое. «Суд потомков». Так формировалась убеждённость, что именно он, Гитлер, может стать связующим звеном между настоящим и будущим Германии. Вера в бессмертие вождя для немецкого народа. Вот почему, едва став канцлером, фюрер ударяется в монументализм. Всё должно быть огромным и соответствовать памятнику «в его честь». Идея постоянного и масштабного строительства захватила нездоровый мозг.
Подкрепляемая новыми любимыми фразами: «национал-социализм — это на тысячелетия», «вечный Рейх», «мой главный путь», «я войду в историю, совершив невероятное» и т.д. Мемуаристы Гаффнер, Гус и Вагнер были убеждены: в личных комнатах Адольфа постоянно находились папки (возможно макеты) планов строительства его собственного мавзолея.
Их не нашли, но адъютанты кое-какие сообщения оставили, как и Шпеер. К нему Гитлер туманно обращался в частных беседах: как может выглядеть громадный монумент «величия Германии» в 700 футов высотой, снабжённый особыми архитектурными деталями для произведения на людей высочайшего психологического эффекта? Это не входило в уже утверждённый план «нового Берлина», Шпеер никак не мог взять в толк… что именно хочет Гитлер.
Хотя, будь он рядом с ним после падения Франции в 1940-ом на экскурсии по парижскому Дому Инвалидов — сообразил. Гитлер туда специально направился только для осмотра гробницы Наполеона. Долго ходил вокруг в полном безмолвии. Нашёл полностью несовершенным во многих отношениях. Но больше всего возмутился расположением саркофага, французы поставили его… в выемку. Ракурс был таков, что посетители смотрели на гроб императора скорее сверху, чем снизу. Сопровождающим Гитлер бросил сквозь зубы:
«Никогда не совершу такой ошибки. Я знаю, как продолжать влиять на людей после моей смерти. Я буду тем фюрером, на которого они будут смотреть снизу вверх и будут возвращаться домой, чтобы обговорить меня и запомнить. Моя жизнь не закончится в простой форме смерти. Наоборот, она только начнётся тогда».
Многие были уверены в окружении Гитлера, что чайный домик «Кехльштайн» в резиденции альпийского Берхтесгадена рассматривался им как «вечный мавзолей». Неправда. Это никак не соответствовало больной мании величия фюрера, слишком уж недоступное для массового посещения местечко. Скорее всего, разрабатывались более экстравагантные проекты в рамках той гигантомании, которую Адольф обожал.
Гитлер был твёрдо уверен, часто публично говорил: именно его личность является движущей силой и творцом этого века. Очень многое остановится и будет предано забвению после его смерти. Поэтому, нужно успеть максимально много сделать при жизни. Во время своего визита в Рим 1938-го даже проговорился. Осматривая античные развалины, сказал Муссолини:
«Через тысячу лет личное величие вождей, а не абстрактные руины, должны завораживать людей тех далёких дней…».
Одно время Гитлер помышлял о настоящем «божественном отшельничестве», когда всерьёз угрожал приближённым отставкой. Гесс сообщал: Адольф был намерен (как минимум три раза) занять свою резиденцию в Берхтесгадене, чтобы оттуда (словно божество) руководить судьбами рейха, жить в Альпах до самой смерти, не появляясь на публике. Психологи согласны: это полностью укладывалось в портрет фюрера после обретения им поста канцлера.
В июле 1933 года, посещая семью Вагнера, долго и пространно говорил: старею, десять лет бесценного времени потеряны между Пивным путчем в 1923 году и приходом к власти:
«Как всё печально, поскольку не раз предсказывал этой несчастной стране, что потребуется двадцать два года для того, чтобы навести в Германии нужный порядок для передачи её своему наследнику. Успею ли…?».
Многие нацисты (особенно Геббельс) были уверены: фюрер мечтает написать книгу, которая просуществует вечность. Не раз проговаривался, как не хватает Рейху… «Великой Библии национал-социализма». Что были попытки написать какую-то вторую книгу, помимо «Майн Кампф», тоже неопровержимый факт. Но точнее всего сказал Рем, презрительно бросив после отсутствия Гитлера на важном партийном сборище нацистов:
«Адольфа не будет? Даже в такие трудные моменты ему больше всего нравится сидеть в горах и играть Господа Бога».
Во что верил?
Какую собственную религию стремился создать Гитлер, в принципе, исследователям понятно. Достаточно посмотреть на его пристрастия в искусстве, любимую литературу и окружение 20-ых годов. Вне всяких споров, поставщиком мистических образов для нездорового мозга «нового Мессии» был Рихард Вагнер (1813-1883 гг.).
Лично не уверен, но искусствоведы склонны включить его в ТОП-3 самых великих композиторов истории человечества. Уже с двенадцати лет молодой Адольф был полностью и бесповоротно его творчеством покорён.
Заочное общение с вагнеровскими персонажами постоянно напрягало окружение Гитлера. Они не могли понять, насколько серьёзно их босса захватывают произведения Рихарда, какая именно опера была любимой. В зависимости от настроения пристрастия Адольфа колебались в диапазоне от «Лоэнгирна» до «Парсифаля». Настораживали женский персонал резиденций постоянные личные сравнения с персонажами.
Адольф порой становился причудливой комбинацией мифических средневековых героев, накладывая события собственной жизни — на выдуманные. Встречаясь с женщинами, любил сказать потом адъютантам: чувствую себя «Скитальцем». Во время посещения Рима на вопрос Муссолини, как себя чувствует… ответил: Тангейзером! Часто поминал Лоэнгрина, а совместное самоубийство с Евой Браун («Изольдой») напрямую отсылает психологов к глубокому образу «Тристана».
Что уж говорить о «Кольце Нибелунгов», особенно в эпизоде «Гибели Богов»! Когда Гитлер собирал в комнате приближённых, дёргался от каждой ноты, пафосно заявляя после громыхания литавр: «Как же я понимаю Зигфрида!».
Последней оперой Вагнера, которую видел Гитлер, был «Парсифаль». Эта необычайная по звучанию лебединая песня великого композитора была его последним масштабным творением. Из-за неё с Вагнером окончательно рассорился Ницше, который сказал:
«На склоне лет этот старый Калиостро выжил из ума, полностью капитулировал перед христианством».
Так вот, Адольф (которому уже было за тридцать) «Парсифалем» был… нокаутирован бесповоротно. «Я создам религию… религию Парсифаля» — это его слова после посещения оперы. Как оказалось, не пустые слова. Единственное, что его интересовало в деятельности специального «оккультного» отдела СС, — ведущиеся по личному распоряжению поиски Грааля. Вот она, сила искусства…
Даже в 1944-ом, когда нацизму накинули на шею петлю, а сам фюрер находился в тяжелейшем шизоидном неврозе — требовал программу продолжать, спрашивал о результатах «катарских» раскопок в Испании. Его любимой присказкой было:
«Как же пресно и скучно на христианских небесах! В этом мире есть Рихард Вагнер, а там только «Аллилуйя», пальмовые ветви, младенцы, старики и старухи».
Интересно в психологии становления «бесноватого Мессии» другое. Кого он считал собственными «предтечами». У него был ранжир, малые и большие. Прямо как библейские пророки. Все они, без исключения, выросли из христианства. Иногда покидали лоно веры, но обязательно возвращались. А пример Вагнера — не был единственным.
Фюрер мог блеснуть цитатой Шопенгауэра (1788-1860 гг.), особенно если речь там шла о библейских персонажах. Но особо полюбил дряхлого Хьюстона Чемберлена (1855-1927 гг.), который настолько «уверовал» в фюрера, что на седьмом десятке лет вступил в НСДАП, продолжая аккуратно посещать церковь. Адольф всегда отзывался о нём, как бесспорном интеллектуале, которого «он готов терпеть».
Книга Чемберлена «Основы XIX столетия», где осанны «арийской расе» густо заквашены на «тлетворной роли евреев, от времени их первого рассеяния в «вавилонском плену», до наших дней» — так и не была прочитана Гитлером. Не одолел, болезный… Но их частые личные беседы привели к увлечению «расовой философией». В нескольких корявых статьях будущий фюрер рассуждал над личной проблемой, как в национал-социализме связать три вещи: высшие добродетели «арийцев», расовую чуждость евреев и «еврейство Иисуса Христа».
Чемберлен ему помог. Объявил «величайшего человека в истории» Христа — стопроцентным… арийцем! Специально уточнив: в Спасителе не содержится «ни капли еврейской крови». Удивительно, конечно, как такая нелепица могла привидеться сэру Хьюстону, поскольку дядька обладал широчайшей эрудицией и энциклопедическими знаниями… Но это факт.
А когда Гитлер специально спрашивал в письме, кого ещё можно считать «библейским арийцем», то ответил: царя Давида (Бонапарт, кстати, в арийцы не попал). Так Гитлер получил ещё одну убойную формулу для своих выступлений: «Христос был арийцем!». Обосновывал просто блестяще, сыпя цитатами из Писания.
Другим, уже настольным автором фюрера, стал Ницше (1844-1900 гг.), расшатавший основы христианства в конце XIX века основательно. Гитлер часто использовал цитаты из его антихристианского памфлета «Антихрист». А «Так говорил Заратустра» всегда лежала на прикроватной тумбочке Адольфа, где бы тот не находился. Чтобы блеснуть «эрудицией», в обществе любил помучить дамочек вопросами, типа: «Вы знаете, как перед смертью великий Ницше подписывал свои письма? (правильный ответ — «Распятый»).
Ещё одним «большим пророком» для Адольфа стал Йорг Ланц (1874-1954 гг). Личность легендарная, поскольку после первой случайной встречи с молодым Гитлером в ещё довоенной Вене… отправился в Швейцарию, где провёл немало времени в беседах с… Владимиром Ильичем Лениным. Передал ему несколько любопытных идей. Йорг Ланц привлекателен историкам тем, что всячески критиковал тогдашние социальные модели. С горечью сетовал: они — порождение 19 веков господства христианской доктрины.
При этом всегда оставался откровенным религиозным фанатиком (даже католическим монахом был, но перешёл в протестантизм). Гитлера потянуло к нему после публичной лекции в Вене, когда очаровался новой теорией. Это была лютая и безумная каша: идеологическое наследство Христа… на фоне махрового расистского мировоззрения. Именно Йорг Ланц заронил в мятущуюся душу Адольфа рецепты и методы «чистки арийского мира от недочеловеков» (насильственная кремация, обращение в рабство, использование в качестве гужевой транспортной силы и т.д.).
Важно другое. Уже после Первой мировой будущий фюрер собрал абсолютно все работы и статьи Ланца, исчеркав его цитатами кучу записных книжек. Особенно часто используя в выступлениях те, где события Ветхого и Нового Заветов притягивались (чудовищными по нелепости) аналогиями к новейшему времени.
Другим «большим пророком» для мировоззрения фюрера стал… стопроцентный еврей Отто Вейнингер. Его чаще всего цитировал в ближайшем кругу, порой убегая за книгой «Пол и Характер» для более точных формулировок собственных мыслей. Есть подозрение у ряда историков, что Адольф захватил это произведение в окопы Первой мировой, вызубрил почти наизусть.
Свою диковатую философию Вейнингер полностью перенял у Шопенгауэра и Вагнера (последнего называл «величайшим человеком после Христа»). Гитлер же, судя по первым «пивным речам» в Мюнхене, целиком и полностью (хоть и упрощённой форме) повторяет постулаты Вейнингера из главы «Еврейство». Назвав его в более поздние времена «единственным порядочным евреем».
Выводы
промежуточные сделаем, статьи ещё будут. Но есть очень любопытная тропка, по которой «бесноватый» трудолюбиво шеёл в построении собственного «культа Мессии». Вагнер считал Шопенгауэра величайшим философом, старательно воплощал в музыке его идеи и образы. Ницше был последователем Шопенгауэра и Вагнера. Хьюстон Чемберлен обобщил все воззрения в одно целое. Отто Вейнингер и Йорг Ланц добавили к ним… какого-то нового, обновлённого расиста-Христа.
То есть, эти «духовные предтечи» слились в голове Адольфа… в жутковатом религиозном и интеллектуальном танце. Любимцы Гитлера: Шопенгауэр, Ницше, Чемберлен, Гобино, Йорг Ланц, Эккарт им были названы, «первыми, кто смог правильно выбраться из болота христианства». Когда Адольфа спросили о секрете победы над социал-демократами, он ответил: «я следовал путём Христа, сумевшего победить жрецов евреев словами их же пророков».
О, как глубоко копнул. Но это тема для более широких раздумий. Мессия «Гитлер» и Мессия «Христос» действительно являются конечными продуктами идеологий более умных, образованных и глубоких «пророков», мысли которых обкатывались столетиями. В религии фюрера нет ничего нового, он лишь в более нетерпимой и резкой форме озвучивал древние, уже ставшие банальными — идеи.
Главное, произнёс их вовремя. Острую жажду пророчеств люди испытывают в самые переломные, тяжёлые времена. Когда между низшими (и наиболее многочисленными) слоями бессознательной массы и религиозными верхами возникает отчуждение. Необходимое и достаточное условие для рождения «пророков, Мессий и Спасителей». Не потому ли фюрер очень интересовался биографией святого Августина, перечитал все доступные источники о нём?
Зачем? Августин принял христианство примерно в 30 лет, всего через полвека после признания его государственной религией Римской Империи. Настолько стремительно поднялся, что уже при жизни стал «Отцом Церкви» с самым непререкаемым авторитетом. Но «бесноватый» что-то там искал… Может быть — причины взлёта христианства?
Иудея времён появления Христа, как и Германия зарождения нацизма Гитлера — зеркальные отображения друг друга. Пропасть между простым народом и элитами — чудовищная, отягчённая внешней «оккупацией» (Рима и Версаля). Немцы «дозрели» для появления человека, который всё расставит по своим местам, восстановит справедливость, изгонит врагов. Что ожидали (пока не разобрались в ошибке) иудеи от Христа.
И тут любопытная аналогия напрашивается. Зверёныша Гитлера задушили бы в колыбели, не сложись уникальная международная ситуация. Как во времена последователей Христа. Успех обоих «Мессий» состоялся благодаря беззубости и слабости соседей.
Христиане с небывалой лёгкостью совращали в свою веру целые государства, Адольф совершил совершенно немыслимые для воинственной Европы — почти бескровные территориальные захваты. Парализовав волю к сопротивлению великих держав и народов Запада. Вот уж абсолютна истина: мессии и спасители должны обязательно появиться «ко времени».
Так и случилось. Гитлер в 1933 году — уже немного уставший, но уверенный в себе «бессмертный избранник Божий», новый спаситель Германии. Перед ним другая великая цель: основать новый общественный мировой порядок. Он твёрдо верит в успех предприятия, подозревает о больших испытаниях и несчастьях, через которые придётся пройти германскому народу.
Но успех будет достигнут. Главное: следовать «внутреннему голосу», наставившему его в прошлом. Это… религия. Говард Смит точно подметил:
«Я был уверен, что из всех миллионов людей, которым был навязан миф о Гитлере, наиболее увлечённым оказался сам Адольф Гитлер».
-
Меды стоялые, да на почестном пиру!… Как гуляла Русь без водки
Первым импортным алкоголем, регулярно появлявшемся на славянском столе, стала мальвазия. Виноградное вино Крита, Кипра, Самоса, некоторых других островов Эгейского моря и Пелопоннеса. Само собой, простые общинники бороду в него окунуть не имели возможности, это было продуктом для княжеского, боярского, дружинного и купеческого потребления.
Вещий Олег этот ценный напиток получил в 911 году в качестве выкупа Константинополя, согласившись снять осаду за «золото, и паволокы, и овощи, и вина, и всякое узорочье».
Археология бесстрастна, древнерусский человек от «винопьянства» был крайне далёк, слишком мало хорошо узнаваемых византийских амфор находится при раскопках. Их черепки столь же редки, как золотые или серебряные украшения. Только во времена Московской Руси XIV-XVI веков всё чаще стало попадать в наши земли «царьградское вино», а так же «фряжские напитки» (виноградные вина из Европы).
Новгород и Псков исправно стали поставлять вглубь страны «романею», красное бургундское, затем появились более дешевый французский «мушкатель» и немецкое «ренское» мозельских виноградников. Но опять же, широкого распространения продукция из заморской лозы не получала, Русь привыкла пить собственный продукт.
Сложная рецептура.
Славяне, а затем русские, с самых лохматых времён предпочитали квас и домашнее пиво («ол»). Первый напиток готовился из ржаных сухарей с солодом, отрубями и мукой: смесь запаривали в печах, процеживали-заквашивали, отправляя надолго в погреба настаиваться. Это был стратегический продукт для простого общинника, предназначенный не сколько для утоления жажды.
Хлебный квас был основным ингредиентом главных повседневных блюд: тюри и окрошки. Рецептов было сотни, потребляли его все, вплоть до князей. Традиция готовить собственный квас в каждом деревенском доме сохранилась до самых поздних лет СССР. Кроме хлебного, популярны были «праздничные квасы», сезонные и фруктовые: яблочный, грушёвый, малиновый, брусничная и клюквенная «вода».
«Квасом», кстати, называли не только безалкогольное, но и довольно крепкое питьё. Пьяницу летописи порой могли обозвать «квасником». Это ответ одному Читателю, который попросил объяснить: «Откуда появилось выражение «квасить водяру», ведь фраза звучит крайне странно».
Приготовление браги и пива в домашних условиях было много сложнее. Сначала парили (а потом сушили) зёрна ржи, ячменя, овса или пшена, подмешивали солод и отруби. Потом тщательно мололи, заливали водой, заквашивали дрожжами без хмеля (если хотели получить простейшую «ячневую брагу»). Более дорогой продукт ставился с хмелем (хмельная брага, «пивцо», «полпиво»). После готовности продукта его варили и несколько раз процеживали.
Летописи и монастырские документы упоминают несколько сортов пива и меда: «пиво обычно, пиво сычено, пивцо, медовые и бражные перевары». Есть одна тонкость правда: источники до конца XVII века эпитет «пиво» применяли в значении любого напитка, а не только алкогольного. У некоторых даже может сложиться превратное отношение к русским, которые детям наливали «пиво». Не наливали, потребление хмельного было строжайше регламентировано.
Наиболее интересны славянские «хмельные напитки из мёда», вызывавшие восторг мусульман. Арабские авторы X века (ибн Рустэ и Ибрагим ибн Якуб) это отмечали особо. Что именно они пробовали — неизвестно, поскольку Русь производила величайшую номенклатуру «медов»: малиновый, черничный, смородинный, черносмородинный, костяничный, можжевеловый, вишнёвый, терновый и проч.
Они строго ранжировались по выдержке на: княжий, боярский, приказной, рядовой, братский, столовый. А знаменитый по былинам и сказкам «мёд ставленый» — это вершина мастерства, парадный и праздничный напиток. Очень дорогой, предмет экспорта и завсегдатай княжеских застолий. Его готовили из смеси мёда диких пчёл и ягодных соков по очень сложной технологии, выдерживали от 10 до 35 лет в специальных погребах.
Простой люд такими сложностями не заморачивался, для себя готовил более дешёвый продукт — «мёд вареный», сильно разведённый (1 к 7) водой, сваренный с пивным суслом и патокой, заквашенный на дрожжах. Выходило довольно крепенько, современные реконструкции получаются в диапазоне 14-16 градусов. Такие «меды» готовились по особым случаям, на погребальные языческие тризны, позже — на полухристианские праздники.
Культура русского пира.
Если брать самый ранний период русской государственности (пока не была разрушена родовая община и христианство прочно не утвердилось в быту), праздновать, когда захочется, народ не мог, каким бы достатком не обладал. Пиры с алкоголем были особым действом в рамках языческого ритуала. На капищах строились просторные «людные избы» на 200-300 человек. Праздников с выпивкой было немного, два-три в год.
После ритуалов жертвоприношений и сложных обрядов начиналась совместная трапеза. Там можно было невозбранно насладиться крэпэньким. Чем сильнее «укушаешься» — тем лучше, боги более благосклонны будут к твоей жертве. Балтийские славяне и варяги церемониал довели до совершенства, организовывали многотысячные ежегодные праздники вокруг «чаши бога Святовита» с очень запутанными обрядами.
Христианство очень долго боролось с пережитками язычества, оставив множество наставлений и поучений священнослужителям, где специально оговаривалась борьба против «питии чаш в честь языческих богов и бесов». Одним из главных вопросов на тогдашней исповеди был: «Молился бесам или чашу их пил?». Если с «мужскими» богами расправились довольно быстро, то «бабьи возлияния Мокоши и Рожанице с винцом и медами» задержались в наших землях до самого начала XIX века.
Есть заблуждение, что жизнь древнерусских князей и дружин с боярами была довольно хмельной. Неправда. Пиры не были повседневностью, хотя выпить этот народец любил. Но мешал планомерному алкоголизму суровый быт эпохи, частые войны и походы, административные заботы. Опять же, патриархальное родовое население Руси не одобряло пьяниц, на «полюдье» княжеской дружине приходилось ездить кристально трезвой.
Сначала богатое застолье с хмельным «зельем» носило ритуальный характер. Языческий или раннехристианский. «Повесть временных лет» с плохо скрываемым негодованием пишет, как после постройки храма Богородицы (Десятинной церкви) Владимир Красно Солнышко в 996 году устроил:
«праздник велик, варя 300 провар меду, и созываше боляры своя, и посадникы, старейшины по всем градом, и люди многы, и раздал убогым 300 гривен».
Пир получился явно языческий, поскольку гуляли восемь дней… Во времена Владимиро-Суздальской Руси княжеские застолья становятся общественным институтом, как в любой феодальной стране. Для принятия важных решений «производственные совещания» проводят за обильным застольем. Собирается вся «администрация»: княжеская семья, их приближённые, старшая дружина, бояре, старейшины и выборные «лучшие люди городов».
На таких пирах-советах решались вопросы войны и мира, сбор и размер дани, таможенных пошлин, разрешались споры, принимались послы. Особыми торжественными трапезами закреплялись династические, военные и политические союзы. Но «княжий пир» мог стать очень опасным местом, на них не раз травили даже Великих князей, сводили личные счёты бояре, даже могли перебить приглашённых соперников-родственников, как это сделал в 1217 году рязанский князь Глеб.
На этих же нечастых пирах вершился суд последней инстанции, награждались отличившиеся, пропадали в «порубах и ледниках» проштрафившиеся. Так, под хмельное, верховная власть неформально общалась с подданными, развязывала языки недовольным, реагировала на общественные настроения.
Придти на такое гулянье мог любой, лишь оденься прилично и внятно сообщи свою просьбу княжескому тиуну во дворе терема. Попав пред грозные очи князюшки, даже «мужичище-деревенщина» мог вести спор на равных с любым боярином, если дело касалось исполнения законов.
Статьи «Русской Правды» (с XI века) специально оговаривали поведение на пирах. Большие штрафы ожидали буянов, посмевших ударить собутыльника рогом или чашей. Схватить меч… лучше не думай, дело могло закончиться выдачей «с головой» родне пострадавшего.
Примирение соперников, клятвы дружины или новых подданных венчала «круговая чаша» («не малая стопа — полтора ведра»). Раскопки в Новгороде такие «питейные вёдра» нашли, не пугайтесь — это не 1/40 бочки (12,9 л), а всего лишь пятилитровая ёмкость конической формы, «ведёрко».
С такими языческими пережитками безуспешно боролось христианство, но так и не победило. Весь древний символизм «тризн и пиров» русские сохранили. К языческим ритуалам относится традиция «непрерывно пить до дна» любое хмельное после произнесения здравницы или принесения клятвы. Наливать в таких случаях следует до краёв, чтобы не осталось места для дурного начала. Символ «дома — полной чаши», «полного здоровья хозяина» и т.д.
Современный тост на застолье — это магическое благопожелание языческого и ранне-христианского периода. В «Изборнике» Святослава 1076 года написано:
«Чашу принося к устам, помяни звавшаго на веселие».
До самых петровских времён русские пили строго регламентированные «здравницы» с пожеланиями удачи, военной победы, здоровья. Обязательно до дна, поскольку недопитое символизировало «оставленное недоброжелательство», злой помысел.
Пьяное воинство.
Русские летописи содержат три ярких эпизода, когда сообщалось о разгроме в междоусобицах и ордынскими татарами порядком выпившего русского войска. Самый громкий случай датирован 1377 годом:
«...и пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными»;
«Поистине — за Пьяною пьяные!»;
«...утеху себе устроили, словно они дома у себя были».
Многие историки склонны думать, это такая традиция была — возить в военные походы много алкоголя. «Вечно пьяные русские», ага. Ошибаются и наговаривают. Все «пьяные поражения» настигали русских только в одном случае, когда в поход уходила не просто дружина (профессиональное воинское сословие), а многочисленное ополчение из разных княжеств. Собирались не в каком-то специально оговоренном месте, а на марше, в «полу-позиции».
Начинал работать древний священный обычай «клятвы». Это было почти религиозное действо, воспринималось массовым сознанием обязательным атрибутом «отеческих традиций». Клялись в верности князья, бояре, простые общинники и дружинники. Друг другу, многократно, под здравницы и пожелания успехов.
Гулянье могло длиться до трёх дней, войско шагу не ступало, пока все древние ритуалы не будут исполнены. Вот и попадали в невменяемом состоянии под острые мечи более трезвых противников. Издержки традиций, ничего не поделаешь…
Иногда в «воинском пьянстве» были повинны церковнослужители, у которых всегда были большие запасы виноградных вин. В 1150 году во время очередной войны за Киев между Юрием Долгоруким и его племянником Изяславом Мстиславичем войско последнего известили: на епископском подворье мощной крепости Белгород уже который день шумит «хмельной пир».
Лихим наскоком город заняли, потому что сидевший там сын Долгорукого Борис «пьяше с дружиною своею и с попы белогородьскыми» просто не заметил появления противника.
Братчина.
Попы столкнулись с этой большой проблемой, как только ступили в славянские земли Киевской Руси, где главенствовала стойкая традиция языческих обрядовых трапез, которую сметливые славяне мгновенно влили в предложенное им христианство. Епископы и архиереи исписали километры пергаментов, осуждая «братчину Никольщину», «братчину Петровщину», регулярные «урожайные братчины» сельской местности и посадских людей.
Но потом махнули рукой, согласившись возглавить процесс, придать ему некий христианский порядок. «Братчины» объединяли и связывали особыми «братскими» отношениями крестьянские общины, прихожан одного храма, жителей одной улицы, купеческие и ремесленные товарищества, воинские дружины. Этнографические исследования говорят: даже были «братчины» скотоводческие, земледельческие, пчеловодческие, рыболовные и охотничьи.
Напиток был неизменен долгие века — хмельной мёд. Позже и довольно редко использовалось пиво. Никогда — вино или водка. Пили «братчины» редко, по великим праздникам. Сначала символизм сохранялся исключительно языческий, с XIV века перекочевал на святых-покровителей православия, дожил благополучно до начала ХХ века. Но «братчины» до краёв наливались и в экстренных случаях, эпизодах ЧС:
«...по обетам, данным предками в бедственные для них времена: мора людей, падежа скота, необыкновенного нашествия медведей, волков или других хищных зверей, ужасных пожаров, гибельных ураганов, совершенного побития хлебов». (Этнографический архив графа Мордвинова)
Ещё в XIX веке организация «братчин» подчинялась древней традиции. Главенствовал распорядитель, «пировой староста», собиравший с «братства» в складчину муку, солод, хмель, мед, ягоды и т.д. Сам же и варил меды, пиво или брагу, порой на несколько сотен душ. Такой староста признавался властями официальным лицом, ответственным за количество произведённого продукта, его качество, дней празднования, обеспечения судебных полномочий на время «братского пира».
Псковская судная грамота XIV века гласит, что «пировой староста» может даже аннулировать заключённые «во хмелю» сделки, если одна из сторон после пирушки хотела её расторгнуть. Попасть на особо массовые крестьянские или посадские «братчины» считали большой честью бояре, помещики, «княжьи и служилые люди», богатые купцы, воеводы. Это до самых поздних времён Ивана Грозного не считалось умалением дворянской чести и достоинства. Приглашениями очень дорожили.
Первые корчмы.
На Руси общественные питейные заведения появились очень поздно, восточные славяне безнадёжно отстали в этом вопросе от южных и западных. Несмотря на наличие «купеческих домов» для путешествующих торговцев, хмельное там за деньги не подносили. Удачные сделки, праздники и скорбные события отмечали по старинке. Заранее получив разрешение от тысяцких, гуляли на дворах «лучших людей» города, уличных старост.
«Корчма» (постоялый двор и трактир с продажей алкогольных напитков) уже с XI века стала общественной обыденностью чехов, словаков, болгар, поляков и даже литовцев. Чуть позже — венгров. Но церковные летописи Руси молчат об этом «доме пагубном» в наших широтах крайне долго, начав гундеть и осуждать явление только в XIV веке. А первое точное светское упоминание московского «корчемного двора» относится к жалованной грамоте 1359 года.
В корчме было всё просто и функционально. Огороженное тыном пространство вмещало: общую избу для еды и распивания хмельного, комнаты для отдыха путников, вместительный сарай для возов, сеновалы, кухни, конюшни и обязательная баня. Владелец заведения именовался корчмарь или корчмит, если хозяйкой была женщина — корчмарка. Наиболее бережное отношение к корчмам сохранилось в Польше и Прибалтике, они дожили до середины XIX века.
Корчмы обычно принадлежали влиятельным и состоятельным людям, «корчмари» выступали частыми благотворителями на постройке храмов, дорог, городских крепостных стен, закупали для нужд горожан провиант в голодные годы, порох и оружие для арсеналов. Несмотря на постоянные реверансы в сторону Церкви, все нравоучительные сборники русского Средневековья занятие «корчмарей» считают предосудительным, наравне с «блудниками, или резоимцами, или грабителями».
Но вскоре строгое греческое православие с крупным счётом проигрывает «народному христианству» Руси, языческие обычаи и ритуалы постепенно вводятся в рамки церковного календаря посредством «местных святых», берутся под надзор духовных властей. Глубоко вздохнув, из «наставлений и нравоучений» исчезают резкие выпады против употребления вина, пива и медов.
Есть большое подозрение у историков, что православная Церковь долгое время контролировала вообще весь рынок виноградных вин (как в 90-ые ХХ века — спирта и табака), едва получив из рук ордынских Великих Ханов «тарханные грамоты», став неподконтрольной светским таможенным правилам.
Слишком уж много появляется в землях Руси (после нашествия Батыя) византийских винных амфор-«корчаг». Они найдены археологами более чем в 60-ти древнерусских городах. Ну это для причастия завозилось… конечно же.
«Вкушение вина»
всегда на Руси подчинялось определённым писаным и неписаным законам. Даже в первом русском «Типиконе» (иерусалимском Уставе жизни православной церкви начала XVI века) вино не такой уж мерзкий продукт. Разрешено в монашеском и мирском рационе более рыбы и растительного масла. Даже по субботам и воскресеньям можно, пусть даже и Великий Пост на дворе.
«Вкушение вина» должно быть умеренное: в уставных книгах разрешено — по единой чаше, однажды в день — за трапезой после церковной службы. Но встречаются и весьма пьющие монастыри, там могут опрокинуть аж три за сутки! Вино включено в чин празднования почти всех христианских праздников. В отличии от Византии… таких дней на Руси становится куда больше, где «на трапезе утешение братии великое» (наличие вина за столом).
Отечественные церковные поучения всегда упирают на умеренность пития. В сборнике «Пчела» застолье точно измерено:
«Когда сядешь на пиру, то первую чашу воспиешь в жажду, вторую — в сладость, третью — во здравие, четвертую — в веселие, пятую — в пьянство, шестую — в бесовство, а последнюю в горькую смерть».
Церковь перестала выступать против народных праздничных обычаев, лишь требовала устранить наиболее грубые языческие ритуалы. Архиепископ Нифонт угрожал новгородцам: «Горе пьющим Рожанице!», а митрополит Кирилл (1247-1281) запрещал:
«...в божественныя праздники позоры некаки бесовския творити, с свистанием и с кличем и воплем, созывающе некы скаредные пьяници, и бьющеся дреколеем до самыя смерти, и взимающе от убиваемых порты».
Но со временем «питие на Руси» все более упорядочивалось. Церковные иерархи запрещали местным священникам «пить с народом» даже по большим праздникам, а князья и высшая аристократия пошла на слом древних традиций «братства» с простолюдинами.
Жалованные грамоты московских великих князей Василия II (1425-1462) и Ивана III (1462-1505) уже строго запрещали княжеским слугам являться на братчины в церковные сёла. В XVI веке этот запрет становится обычной нормой для великокняжеских наместников, закрепляется в особых уставных грамотах.
С одной стороны, это ограничивало произвол высокородных или облечённых властью выпивох, повадившихся незваными являться на народные гуляния и «братчины». Но с другой стороны, власть целенаправленно запрещает свободный оборот и производство крестьянами любого спиртного. Не потому что народец пил напропалую, а потому что «корчемные дворы» стали устойчивым источником дохода для великокняжеской семьи и наиболее приближённых бояр.
Сначала ввели систему «наместных разрешений» готовить к праздникам определенное количество пива или мёда. Позже, как власть становилась более централизованной, началось откровенное сосредоточение «питейного дела» в руках Великих московских князей.
-
Как Иисус Христос промахнулся мимо исторических событий своей эпохи…
В комментариях под статьями на христианскую тематику наблюдается борьба трёх точек зрения, коль речь заходит об Иисусе. Часть Читателей строго следует канону, будучи уверенными — это такой бог во плоти, на некоторое время отпочковавшийся от триединого существа и отправившийся на пешеходную прогулку по грешной земле.
Более погружённые в историю люди, но не избавившиеся от гностического мышления, полагают: Иисус был проповедником, который постарался перевоспитать иудеев, но масонами Синедриона был выявлен, оговорён и приговорён. После Голгофы оставил на вольном выпасе Святой Дух, который надиктовал его ученикам и последователям нетленную литературу, из которой потом человеки вычитали немало свежих социально-освободительных идей.
И радует, что большинство подписчиков и Читателей канала придерживаются третьей точки зрения. Никакого Иисуса Христа (как и его апостолов) не существовало в том виде, как изложено в Евангелиях. Это набор ближневосточных легенд, окончательно оформленных талантливым литератором Саулом из Тарса (апостол Павел).
Он тщательно избавил все предания от реальной личности Христа, сфабриковал совершенно новую историю, следуя канве множества религиозных и мистических басен эпохи упадка античного язычества. Когда уставшим людям в строгом классовом рабовладельческом обществе понадобилась новая религия. Зачем — вообще не суть… Захотели так, остро требовалось утешение в тёмном царстве социальной несправедливости и безнадёги античного рационализма.
Основы трёх мнений.
Итак, накоротке освежим материал. Первое мнение формировалась на протяжении почти двух тысяч лет последовательной умственной работы множества богословов, прочно утвердив догмат Троицы (когда бог един, но троичен). Эта загадочная анатомия реализуется через понятие «трёх ипостасей».
Для хитро устроенного религиозного сознания никаких противоречий: три самостоятельных лица «бог-отец, бог-сын и бог-дух святой» воплотились в «богочеловека Иисуса», чтобы принести новое, сотворённое на небесах учение — христианство.
Второе мнение активно пропагандировалось и великолепно очерчено демагогией либеральных историков и творческих людей XIX века. Они немало сделали, чтобы убедить публику: Иисус Христос… не совсем бог, а реальная историческая личность. Настолько великая, что возвысилась над целыми тысячелетиями посредством небывалого интеллекта, выдающихся нравственных характеристик. Именно моральная чистота и покорила его последователей, создавших вокруг лучезарного образа новую религию некой «божественной глубины».
Итак, XXI век на дворе. Если бы три века назад клерикалы послушали, что лопочут современные патриархи и папы римские об учении «отцов Церкви», их руки непроизвольно вцепились бы в дрова подле камина или печки. Настолько далеко ушли демагоги и софисты в «толкованиях» Писания, желая успеть за ростом общего уровня образованности паствы. Как непроизвольно формируют именно третью точку зрения, подпитывая умственную активность материалистов, которые устали от откровенной лжи, прикрываемой самыми наглыми и беспардонными манипуляциями.
Кратко постараемся пробежаться по ключевым моментам «истории Христа». Где он не бог, не историческая личность, а обычный миф, придуманный весьма сообразительными людьми, которые сначала были искренними философами. Но вчистую проиграли свои светлые фантазии эффективным менеджерам и прагматичным циникам.
Исторические факты.
Они же… противоречия евангелистов. Даже в «районный суд» уже ходил, еле отбился. Будем считать данный материал продолжением, поскольку фигура Иисуса Христа продолжает удивлять… нелепостью (простите, уважаемые «религиозные чувства»). Поражает небрежностью евангелистов, допустивших при создании Мифа — тьму фактологических ошибок и противоречий, приписавших Христу кучу пороков, которые он на словах всячески порицал. Итак, маршрут рассуждений сегодня будет прост: факты и небылицы с точки зрения истории.
Чтобы не говорили, исторических сообщений о существовании реальной личности, напоминавшей «генератора чудес» назаретянина Иисуса, — не обнаружено. Все «свидетельства» очень поздние по времени, откровенно сфабрикованные. Но любой миф должен обладать тенью правдоподобности, поэтому «богочеловеку» (который был сыном самого себя) потребовались исторические «подпорки». Реальные персонажи, которые жили в назначенную эпоху.
Самый вкусненький из них — прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Действительно существовал, его подлинная история написана современниками. Мало того, деяния тоже попали на перо историкам. Римский всадник (привилегированная знать Рима), получил назначение в Иерусалим, стал шестым по счёту прокуратором Иудеи, сменив своего предшественника Валерия Грата.
Путь Пилата.
Точно известно, на свой пост заступил в одиннадцатом году правления Тиберия (25-й год нашей эры). Именно Понтий Пилат через семь лет безжалостно и кроваво подавил религиозный бунт, вспыхнувший в Галилее. А в 34 году (то есть, через год, когда якобы был распят Иисус) вспыхнуло новое, ещё более масштабное восстание, уже охватившее Иерусалим и почти всю Иудею. Оно описано в мельчайших подробностях.
Наш прокуратор… тот ещё ловкач. Чтобы построить новый акведук, Понтий Пилат прибрал к рукам казну Иерусалимского храма. Получил за этот проступок сразу два тяжких обвинения: в злоупотреблении властью и святотатстве. Это усугубила жалоба жителей Самарии, которые уже впали в нищету, терзаемые поборами алчных чиновников, действующих от имени Понтия Пилата.
Материалы всех дел попали на рассмотрение правителя Сирии — Люцию Вителию, непосредственному начальнику прокуратора Иудеи. Это первая серьёзная промашка евангелистов, постоянно называвших Понтия титулом «правителя». Он был обычный чиновник среднего звена, стиснутый кучей ограничений римского законодательства, вынужденный считаться с парой местных.
Ординарный консул 34-го года Люций Вителий жалобу рассмотрел, отправил в Иерусалим ревизора по имени Марулл для расследования шалостей прокуратора. Понтий Пилат был вынужден предстать перед судом этого чиновника, имевшего почти неограниченные полномочия от Люция Вителия. Результаты следствия прямо указывали на большие промахи и коррупцию «палача Иисуса», пришлось отправляться в Рим. На суд императора Тиберия.
Тут много версий о заговоре бродит, но будем строго следовать фактам. Пилат живым своего императора не застал, ответ уже держал перед следующим — Калигулой. Проказы прокуратора были столь очевидны, что лишился должности, уступив пост ревизору Маруллу.
Как видим, жизнеописание и биография Понтия Пилата прекрасно известны. Никакого «громкого исторического процесса» над Иисусом Христом нет в помине. Даже намёков. Акведуки, военные подробности, увещевания, договоры, коррупция и казни во всех красках сохранились. Но несчастного проповедника, который даже не сумел при жизни сколотить секту, — не найдём. Назаретянин был неинтересен римским чиновникам и историкам? Нет, дело куда смешнее…
Несчастный царёк.
Второй исторический «костыль», выданный одним невежественным евангелистом своему патрону, — приснопамятный царь Ирод. Апостол Лука, по всей видимости, пропустил сеанс получения богодухновенных лекций от Святого Духа, позже придумав кучу лишнего.
Во-первых, царя Ирода пропустили три других евангелиста. Хотя, по версии Луки, Иисуса прокуратор Понтий Пилат отправил именно к этому иудейскому царю на суд. А тот, будучи в сатирическом расположении духа, нарядил несчастного проповедника в одежды умалишенного… и вернул обратно римлянину. С толстым намёком: не шли мне больше сумасшедших.
Матфей, Марк и Иоанн этого не ведают, а подчёркивают именно роль Пилата во всей судебной истории. Мол, прокуратор даже допросил Иисуса, поставил его в один ряд с разбойником и убийцей Вараввой. Потом махнул рукой и отправил на судилище Синедриона, священнослужителям Храма. Умыл руки там… сами марайтесь и распинайте под свою ответственность. Кому верить? Три против одного.
Но Библия тиражирует откровенную ложь Луки, прогулку Христа от Пилата к Ироду и обратно… Это ещё не всё, есть юмор позабористее. Незадачливый невежда Лука прокалывается с описанием Ирода во дворце, окружённом стражей… в Иерусалиме. Вот уж диво дивное. На самом деле Ирод Великий, царь Иудейский… которому приписывают избиение двадцати тысяч младенцев мужского пола в Вифлееме — умер за четыре года до рождения Христа.
После смерти оставил трёх сыновей. Архелай, получив согласие Рима, стал «царём Иудеи» с областями Самарией и Идумеей. Филип был назначен тетрархом Батании, Трахонитиды и Голанитиды. Ирод Антипа — тетрархом Галилеи и Пиреи. Первый процарствовал всего девять лет, очень много воровал. Был отставлен от должности императором Августом, отправлен в изгнание, где тихо умер.
Тетрарх Филипп смирно процарствовал 37 лет, почил бездетным в своей столице Кесарии Филипповой (древний город у подножия горы Хермон в Израиле, сегодня — Банияс). Ирод Антипа правил до самой смерти Тиберия, был низложен Калигулой, закончил свою жизнь в изгнании.
Собираем исторические факты в кучу, получаем: во время сомнительного суда над Иисусом в Иерусалиме не было никакого Ирода. Трон… пустовал целых 27 лет. А резиденция Ирода Антипы находилась городе Тверии на западном берегу Тивериадского озера Галилеи (северо-восток Израиля). Ни к какому Ироду отсылать Иисуса прокуратор не мог физически, тем более — юридически.
Загадочные первосвященники…
Теперь встряхнем двух евангельских персонажей, приснопамятных злодеев Анну и Каиафу, вокруг которых в христианстве много чего любопытного вращается (того же антисемитизма). С исторической точки зрения — самые лёгкие личности, которые просто физически не могли принимать участия в выдуманном суде над Христом.
Первый был первосвященником, но… умер задолго до того судного события. Второй вообще никогда на свете не существовал, это придумали Отцы Церкви, впихнув лживое сообщение в трактат историка Иосифа Флавия. Вывод грустный: евангелисты никогда не были в Иерусалиме, не знали историю Иерусалимского храма. Мало того, не сумели промеж себя элементарно договориться, чтобы выдумки хоть как-то подогнать под историческую правду.
Матфей сообщает: арестованного Христа ведут прямиком к Каиафе, от него — к Пилату. Евангелист Марк утверждает: Иисус был задержан стражей Синедриона, отправлен на суд некоего первосвященника. Тот послушал дерзкие речи, назначил Назаретянина еретиком и богохульником, приговорил к смерти, отдал в руки к Пилату. Марк тоже обходится без имён в этом эпизоде.
Опять умничает всеведущий Лука. Называя Анну и Каиафу — первосвященниками. Как у евреев могли существовать в одно время два религиозных лидера Храма — великая загадка. По версии Иоанна, Христа солдаты отвели к… Анне. Тут соблюдено видимое правдоподобие, этот персонаж не первосвященник, всего лишь тесть главаря Синедриона Каиафы.
Он приказывает связать Иисуса покрепче, отсылает к настоящему первосвященнику. Тот ведёт себя крайне странно, Назаретянина не осуждает, не допрашивает, не пытает… Просто, словно мячик, отфутболивает Понтию Пилата. Круговорот мессий в природе…
Римский прокуратор (по Иоанну) вовсе не занят символической гигиеной, рук не умывает (этот эпизод только у Матфея) — а по всей строгости закона судит и приговаривает к смерти:
«...на судилище, на месте, называемом Лифостротон (Каменный помост), а по-еврейски Гаввафа».
Распутываем показания евангелистов, поскольку имена первосвященников Храма сохранились в исторических трудах. Анания, который превратился в Анну из-за неточных переводов, — стал первосвященником через год после низложения сына Ирода Великого Архелая, это 7 год нашей эры. Сменил Иисуса, сына Сиаха. С седьмого по восемнадцатый год через сан первосвященника прошли три персонажа:
- Исмаил, сын Фабии,
- Елеазар, сын покойного Анании,
- Симон, сын Камита.
В 19-м году должность первосвященника занимает Иосиф из рода Иуды, задерживается аж на 18 лет, до самой своей смерти в 36-м году. То есть, именно Иосиф должен участвовать в судилище над Иисусом. Может быть, немного промахнулись евангелисты?
Не похоже, поскольку после Иосифа священнический сан перешел к Ионафану из рода Анании. Можно больше сказать: евреи с ног уже сбились, две тысячи лет пытаясь отыскать Каиафу среди иерусалимских первосвященников той эпохи, которая закончилась в 79-м году. Последним был Фанаиас, сын Самуила. Он и стал свидетелем падения Иерусалима, разрушения Храма.
Мессии Иудеи.
Тут сложнее, кого именно из них начали причислять к собирательному (или реальному) персонажу по имени Иисус Христос. Во времена императоров Августа и Тиберия много бродило по землям Палестины всякой странной публики. Будоражили патриотически настроенных евреев, подбивали на бунты и восстания, проповедовали избавление от римского «вавилонского пленения» и т.д.
Был мессия по имени Февда на четвёртом году правления императора Клавдия (через 11 лет после мифической смерти Христа), поднял народ на восстание, которое пришлось подавлять Куснию Фадию. До него знаменит был другой мессия, легендарный Галилеянин. Он, словно наш Иисус, принял «помазание на царство», получил эпитет «Христос». Но звали его… Иуда. А поднятое им вооружённое восстание едва не освободило Иудею от римлян, настолько широким было.
Есть стойкое подозрение, что современное «учение» вышло из недр секты Иуды «Христа» Галилеянина, которая резко выступала против официального иудаизма, ненавидела язычников греко-романского толка. Именно они были известны во времена императора Нерона, кстати. Мало того, вылавливались по всей империи, настолько широко распространили собственное подрывное учение. Но исторический Иисус Галилеянин проиграл выдуманному Иисусу Назаретянину. Почему?
Это вопрос, на который ответ не получим. Мало исторических источников, а огромный массив фактической информации пропал за два тысячелетия в войнах и пожарах. Но можно подвигать версии и гипотезы, очень правдоподобные.
Итак, начиная со второго века античный мир столкнулся с большой проблемой. Палестина бурлила многими легендами о Мессиях, секты Галилеянина и многих других «Спасителей» были разбросаны по всей Римской Империи. Как из этого извлечь выгоду? Напрашивалось новое религиозное учение, это факт: язычество умирало стремительно, достаточно почитать сатиру Лукиана из Самосаты. Как народ насмехался над Юпитером и прочими богами… Храмы были пусты, об этом писали почти все наместники восточных провинций.
Одна проблема… секта христиан в таких идеальных условиях «божественного вакуума» могла возникнуть и распространиться повсюду, но для этого категорически не требовался реальный Иисус Христос. Как историческая личность был очень вреден.
Почему? А как можно верить (обращать других) в то, что не зафиксировал ни один грамотный человек великой Римской империи? Не оставил потомкам потрясающих воображение невероятных «чудес», ни строчки о всяких воскрешениях-исцелениях, вознесениях, землетрясениях, остановок небесных светил, затмений… Ни один историк, ни один писатель той эпохи.
А ведь их труды остались: Тацит (54-140 гг.), Светоний (65-135 гг.), Квинтилиан (времена императора Клавдия), Плиний Старший и Плиний Младший (период императора Тиберия), Эпиктет (времена Нерона и Доминициана), Помпоний Мела (середина I века)… Какие имена! Иисуса Назаретянина с его «чудесами» они не знают. Но хорошо осведомлены об Иуде Галилеянине и Февде.
Молчит Сенека. Родившись во 2-м году нашей эры, половину жизни провёл подле императоров, умер только в 66-ом. Полный ведь современник «богочеловека» Иисуса. Мало того, находился неотлучно в Риме с 51 по 64 год, когда шла многолетняя борьба между якобы Симоном «Камнем» и Симоном «Волхвом». Ни одно из приписываемых им чудес… не заметил.
Выводы.
Итак, вся мифология о Христе (под любым углом зрения) — полный вымысел, который очень долго отскребался, шлифовался, переваривался, обрастал небывальщиной и нелепицами. Император Тит устал от вечно мятежных евреев, одним ударом рассёк уже развеянный предыдущими цезарями народ Иудеи на две ветви, когда решил разрушить Храм. Первая, ортодоксальная, упрямая и стойкая, продолжала передавать Тору из поколения в поколение, осталась в вере пращуров.
Но были другие. Более мобильные, приспособляемые, гибкие и предприимчивые. Они согласились с правилами игры завоевателей. Но, поражённые бациллами самых разных ересей о Мессии, смогли поменять полюса религиозности Рима, сами стали победителями. Долгая и трудная работа на протяжении веков. Удача в лице гения администрирования, императора Константина, который сообразил, насколько новая религия эффективна для прочности его трона.
Таковы исторические факты. Но работа проделана топорно, неуклюже. Всеми уважаемые евангелисты — полное невежество, даже не удосужились друг друга почитать. Евангелие от Марка датируют концом I века. Последним стало «от Иоанна», это 80-е годы II века. Вполне достаточно, чтобы как-то найти «золотую середину». Особенно когда над ухом курлыкает стихами голубь Святого духа, тоже (кстати) отец Иисуса.
Можно припомнить дырявую память небесной птицы, когда она полностью не в курсе родословной Христа. Сделала из евангелистов посмешище в глазах тех, кто читал Ветхий Завет. Как христиане отправили в забвение «плотника Иосифа, мужа Марии», запретив даже думать о нём под страхом анафемы.
Сам Иисус тот ещё грешник, как только до смертоубийства не докатился. Богохульствовал, бродяжничал, пьянствовал, поощрял воровство апостолов, жил на содержании у женщин, проклинал неизвестно за что города и деревни, откровенно врал, отрекался от матери и близких…
Как быть с гордыней, когда отказался входить ножками в Иерусалим? Царь я, или не царь, в конце концов? Подите и приведите «осляти», что привязан у дверей крайней хижины деревушки справа. Даже тут никаких совпадений у евангелистов: Лука, Марк и Иоанн говорят об ослёнке, Матфей — об ослице с ослёнком. Пошли и отобрали несчастное животное у бедняка, рожи бандитские.
Ладно бы вернули скотинку… Так нет. Святые отцы церкви отправили осла после распятия Христа… путешествовать по свету, в точности повторять «чудеса» Иисуса. Так и шатался бедолага, переходя моря по воде, посетив Кипр, Родос, Крит, Мальту Сицилию. Окончил свои чудесатые дни в огромном почёте, в городе Вероне. Не верите? Кости хранятся в алтаре церкви Ортской богоматери, рекомендую.
А какие великолепные речи по практическому выживанию христианам оставлены? «Взгляните на птиц небесных. Они не сеют, не жнут, ни собирают в житницы»… ступайте и паразитируйте короче, дорогие. Или полная бессмыслица из опуса «Придут дни, когда пожелаете видеть хотя один из дней сына человеческого и не увидите…» (Лука гл. 17, ст. 22). Не поленитесь, прочитайте. Ум за разум завернётся. Эту галиматью якобы говорил сам Бог…
Ладушки. Говорить об этом «богочеловеке» можно бесконечно. Как всерьёз, так и для оттачивания саркастичности собственного разума. Как рекомендуют многие Читатели — читайте больше и чаще Лео Таксиля. Или маркиза де Сада. Освобождайте мысли, не верьте в откровенную ложь и нелепые суеверия. Всем доброго здоровья!