Крах однополярного, колониального по сути мироустройства и переход к многополярности вызывает бешеное сопротивление со стороны бывшего гегемона — так называемого коллективного Запада.

Одна из форм идущей гибридной войны, помимо открыто военной и информационной, — экономическое давление. Беспрецедентные санкции, циничное воровство российских активов — Вашингтон и его сателлиты идут на все для сохранения гегемонии.

Особого внимания заслуживают угрозы вторичных санкций в отношении банков, компаний и даже суверенных государств, продолжающих и даже развивающих торгово-экономические связи с Россией. Надо признать, что эти угрозы нанесли определенный ущерб российской внешней торговле, но со временем ситуация выправилась. Товарные потоки переориентированы на азиатское направление, пусть вынужденно, но достаточно эффективно реализуется пресловутый «поворот на Восток».

Экономическое давление Запада является своеобразной проверкой и для интеграционных связей России.

Основа основ любой экономической интеграции — установление режима беспошлинной, свободной торговли. Подобные соглашения в мягкой форме действуют в СНГ, более цементированы в Евразийском экономическом Союзе (ЕАЭС). ЕАЭС, в свою очередь, заключает соглашения о свободной торговле с третьими странами.

В этих документах при указании стороны-участника всегда после названия собственно интеграционного объединения (ЕАЭС) идет перечень его членов — суверенных государств. Проще говоря: «все вместе и каждый в отдельности». С учетом того, что удельный вес России и в экономике, и во внешней торговле ЕАЭС составляет свыше 80%, становится понятным, кто является главным бенефициаром и несет основные риски при установлении режима свободной торговли.

Внешнеэкономические приоритеты стран-партнеров не всегда совпадают с внешнеполитическими. Например, Вьетнам, заключивший с ЕАЭС (читай — с Россией) соглашение о свободной торговле еще в 2015 г., не вышел из него, несмотря на усиливающееся политическое тяготение к США. Сближение с Вашингтоном обусловлено историческими разногласиями с Пекином, которые очень сложно преодолеть.

С другой стороны, западные санкции оказали серьезное негативное влияние на российско-вьетнамскую торговлю: за два года товарооборот упал почти вдвое: с более $7 млрд до менее 4 млрд. Заявленная руководством обеих стран задача довести его в ближайшие годы до $20 млрд представляется пока недостижимой.

Вьетнамскую сторону можно понять — объем торговли с Россией на порядок уступает товарообороту с США, КНР, странами Юго-Восточной Азии и так далее. Идти на санкционные риски в этих условиях Ханой не станет. Но сам факт неприсоединения к санкциям и сохранения участия в соглашении о свободной торговле оставляет двери для развития отношений открытыми.

Еще более показательно подписанное между ЕАЭС и Ираном 25 декабря 2023 г. соглашение о создании полномасштабной зоны свободной торговли. Действовавшее с 2019-го временное соглашение затрагивало незначительные товарные группы, но позволило нарастить взаимный товарооборот с $2,4 млрд до $6,2 млрд в 2022 году.

Новое, уже постоянное, соглашение, скорее, напоминает полноценное членство Ирана в ЕАЭС — товарные изъятия (то есть товары, на которые не распространяется беспошлинный режим) составляют менее 5%.

Санкционный режим объективно влечет негативные последствия для российской внешней торговли, и, прежде всего, это касается расчетной системы. Отчасти вынужденный переход на расчеты в национальных валютах сам по себе — шаг в правильном направлении, дедолларизация необходима не только нам, но и всей мировой экономике. Однако изменения такого масштаба — фактически слом устоявшейся десятилетиями мировой финансовой системы, основанной сначала на золотом стандарте доллара, а потом на так называемом нефтедолларе, не могут проходить безболезненно.

Конкурирующие между собой за стратегическое первенство в уже скором будущем азиатские гиганты Китай и Индия также ведут переговоры с ЕАЭС (где 80 с лишним процентов экономики и внешней торговли приходится на Россию) о создании зон свободной торговли.

Такие же переговоры ведутся с другими странами, например, с Египтом. В случае Индии и особенно КНР товарных изъятий будет гораздо больше, чем с Ираном. Китайская экономика способна почти полностью поглотить российскую в течение краткого исторического времени. Поэтому определенные защитные меры, осторожность и взвешенность здесь необходимы.

Важен и позитивен сам факт аккуратного сближения сторон по вопросу создания зон свободной торговли, а также пробы их реализации, пусть даже пока на региональном уровне.

Экономического (не политического, в этой части российско-китайские отношения общепризнано находятся на пике) оптимизма добавляет востребованность юаня.

Это означает, что в торгово-экономических связях с КНР переход на расчеты в национальных валютах себя полностью оправдал.

Китай, находящийся в состоянии перманентного экономического и политического (на грани военного) противостояния с США, не менее России заинтересован в дедолларизации международных расчетов и становлении юаня в качестве мировой резервной валюты.

Совсем иное дело с Индией, куда более прозападной страной, чем Китай, к тому же до сих пор являющейся членом формально постколониального Британского Содружества наций. Маловероятно, что в обозримой перспективе с ней могут быть заключены какие-либо соглашения о создании зон свободной торговли.

Проблема заключается в сравнительно низкой для российской стороны эффективности расчетов в национальных валютах. Значительная часть валютной выручки российских экспортеров в рупиях остается лежать «неотоваренной» в индийских банках. Нам необходимо продумать расширение номенклатуры товаров и услуг (в первую очередь, в сфере туризма), прямых инвестиций в российскую экономику, чтобы достичь хотя бы примерного баланса и на этой базе вернуться к вопросу создания свободных экономических зон.

Вопрос взаимных расчетов вследствие неизбежной и уже идущей дедолларизации является одним из самых болезненных для США, острых и стратегически значимых для всех стран вне коллективного Запада. Внутри различных интеграционных объединений периодически ставится вопрос о создании некой наднациональной валюты для взаимных расчетов. Тем не менее пока этого не удалось сделать даже в Союзном государстве с братской Белоруссией.

Причина проста: белорусская сторона, имея свои основания, настаивала на том, чтобы эмиссию на равных правах осуществляли бы обе стороны. Москва, также не без оснований, опасалась, что наличие двух равноправных центров может привести к бесконтрольной, произвольной эмиссии с тяжелыми инфляционными последствиями. Единственным возможным решением было создание общего Центробанка, но и тут неизбежно возникнет вопрос о его управлении, голосах и так далее.

Если этот вопрос не удалось уладить с Белоруссией в досанкционные времена, то еще сложнее будет решать его на многосторонней основе в условиях жестких антироссийских санкций. Сейчас большинство наших банков лишены доступа к международным платежным системам и финансовым рынкам — все они так или иначе находятся под контролем США.

В случае создания любой наднациональной валюты с участием России денежные системы стран-участниц автоматически попадают под санкционный пресс. У нас это хорошо понимают и не ставят вопрос форсированного объединения валютно-финансовых инструментов, тем более — создания наднациональной валюты в любом ее виде.

Другое дело — наднациональная платежная, расчетная система и создание системы валютных бирж в каждой из заинтересованных стран. Представляется, что это здравое, реалистичное предложение, которое не так давно обсуждалось на очередной встрече глав правительств ЕАЭС и СНГ.

Проблемы в платежном секторе привели к тому, что обсуждается вопрос об использовании в международных расчетах криптовалют. Насколько это предложение разумно, возможно ли сохранить антиотмывочное и антитеррористическое сопровождение сделок в криптовалютах, снимет ли такая форма расчетов санкционные риски и, наконец, какую часть громадного российского внешнеторгового оборота они смогут «закрыть» — на все эти вопросы предстоит ответить специалистам.

Очевидно только, что сами разговоры об использовании криптовалют для международных расчетов являются симптомом проблем с платежами.

России многое удалось в противостоянии жесточайшим, небывалым санкциям. Очевидно, что сложности в международных расчетах стали определенным тормозом для внешнеторговой деятельности. С другой стороны, эти сложности показывают, насколько опасно ходить на коротком долларовом поводке. И что альтернатива дедолларизации, уходу от колониального мироустройства попросту отсутствует.