По эту сторону Берлинской стены

Какое молчание – золото?

Полностью этот проект, состоящий из трех этапов строительства и оснащения этого объекта, был реализован к началу 1970-х годов. А само решение о строительстве было пролоббировано советским лидером Никитой Хрущевым и принято на совещании 3–5 августа 1961 года руководства компартий СССР и участвующих в Варшавском Договоре (ВД) соцстран Восточной Европы.

Хотя Москва на том совещании и добилась одобрения своего «берлинского» проекта, единогласия по этому вопросу в ходе дискуссии отнюдь не было. Не потому ли материалы этого совещания были опубликованы в СССР и восточноевропейских соцстранах – членах Варшавского Договора только в кратком изложении?

К примеру, так сделано даже в почти официальной «Истории международных отношений и внешней политики СССР: 1917–1987 годы» (том 2, М., «Международные отношения», 1987, стр. 441).

Так в чём же причина этой лаконичности?

Советская сторона, раздраженная политикой США, ФРГ и в целом НАТО в отношении ГДР и СССР, с учетом недавней (1 мая 1960 года) американской провокации в воздушном пространстве СССР, требовала надёжнее оградить восточную часть Берлина от западной. Тем более в связи с растущей нелегальной эмиграцией из ГДР на «демократический» Запад именно через Западный Берлин.

Руководство ГДР на упомянутом совещании поддержало эту инициативу с оговоркой: восточногерманские власти полагали, что стена может усилить «привлекательность» Запада для жителей Восточной Германии. Но советская позиция оставалась жёсткой.

Особые мнения

Янош Кадар, тогдашний глава Венгерской социалистической рабочей партии, высказал схожие опасения: с одной стороны, по его мнению, требуется усилить патрулирование границы ГДР с Западным Берлином. Но с другой – сооружение стены на этой границе способно стимулировать нелегальную эмиграцию через всю обширную границу ГДР с ФРГ.

Понятно, что венгерский лидер имел в виду и сухопутную, и морскую границы ГДР (в целом – почти 1500 км). Его опасения подтверждались в реальности уже тогда – собственно, именно это происходило ещё с середины 60-х годов прошлого века.

Примерно те же оценки высказал и глава компартии Румынии Георге Георгиу-Деж. Более того, целесообразнее, по его мнению, было бы добиться от ФРГ, США, Великобритании и Франции обязательства не нарушать границу Восточной Германии, в том числе с Восточным Берлином.

Напомним в связи с этим, что Западный Берлин с августа 1945 года до 1989 включительно состоял из американского, британского и французского секторов. Советская же делегация фактически отвергла позицию Будапешта и Бухареста, отметив, что добиваться от Запада упомянутых уступок – значит, попусту тратить время.


Но Георгиу-Деж (на фото он с Н. С. Хрущёвым) лишь косвенно согласился с таким аргументом. Он заявил, что при установлении дипотношений СССР с ФРГ, согласованном в ходе визита западногерманского канцлера Конрада Аденауэра в Москву в сентябре 1955 года, надо было добиться удаления из основного закона ФРГ положений о принадлежности ей Западного Берлина и бывшей Пруссии.

И полный одобрямс

В ответ румынскому политику было сказано, что Бонн никогда не откажется от таких притязаний и что главной задачей было налаживание диалога с ФРГ. А это позволило несколько ослабить напряжённость на границах ГДР с ФРГ.

Румынскую «строптивость» усиливало то, что Бухарест в 1958–1959 годах, напомним, добился вывода советских войск из Румынии. Причем румынскую политику в этом вопросе активно поддерживали не только социалистические Китай, Албания и Югославия, но и страны НАТО.


Делегации Болгарии во главе с Тодором Живковым, Польши (лидер – Владислав Гомулка – на фото с Хрущёвым) и Чехословакии (Антонин Новотный – его фото с Хрущёвым внизу) безоговорочно поддержали советскую позицию. Впрочем, Гомулка тоже высказался за давление на Бонн, чтобы реваншистские претензии были удалены из её основного закона.


На эту ремарку Варшавы советская сторона не прореагировала. Стоит ли удивляться последующим обвинениям в адрес кремлёвских старцев, что они никого не слышали и не слушали...

Экспресс Тирана – Пекин

В тот период участником Варшавского Договора всё ещё была и Албания. Но с конца 1950-х, напомним, советско-албанские отношения из-за «антисталинского» XX съезда КПСС становились всё более враждебными и к 1962-му были разорваны (Тирана переориентировалась на Пекин).

Албанские власти отказались участвовать в вышеупомянутом совещании, но направили этому форуму изложение своей позиции по данным вопросам. Её суть сводилась к тому, что сооружение Берлинской стены усилит не только нелегальную эмиграцию из ГДР.

Но это было только первое замечание. Из Тираны вполне обоснованно писали, что стена также дискредитирует восточногерманское государство, его отношения с СССР и Варшавский Договор. К тому же Албания считала стратегической ошибкой неучастие стран Варшавского Договора в решении вопросов установления дипотношений ФРГ с СССР.

По мнению албанских коммунистов, и не только их, странам – членам этого блока нужно было «при установлении этих отношений коллективно потребовать удаления реваншистских вожделений из западногерманского Основного закона». Но Москва «предпочла пренебречь безопасностью СССР и его союзников в Восточной Европе, оставив без внимания западногерманский реваншизм».

Что же касается самой стены, албанцы полагали, что последствия этого шага вскоре потребуют её создания вдоль всей границы ГДР с ФРГ.

Хотя албанская позиция и была оглашена на совещании, по настоянию советской стороны она не обсуждалась. Но позицию Тираны, как известно, всецело поддерживала КНР.

Глядя из Белграда

Небезынтересна в отношении Берлина позиция Югославии, не участвовавшей в Варшавском блоке.

По имеющимся данным, ещё при установлении дипотношений Югославии с ГДР 10 октября 1957 года югославская сторона предлагала нейтрализацию Берлина и перевод восточногерманской столицы из Восточного Берлина в Дрезден или Лейпциг.

В Белграде считали, что нет нужды раздражать ФРГ административной недоступностью для неё Берлина. Но Москва и Восточный Берлин отвергли такой вариант, посчитав его косвенным согласием с притязаниями Бонна на Западный Берлин.


Но югославские доводы против Берлинской стены, схожие с румынскими, венгерскими и польскими, Иосип Броз Тито (на фото) высказывал и Хрущеву, и руководству ГДР. Но и эти контраргументы тоже были отвергнуты Восточным Берлином и Москвой.

Может быть, и поэтому «югославский ревизионизм» был раскритикован в СССР – впервые с 1954 года – в Программе КПСС 1961 года...

Но беспрецедентно то, что «притяжение» восточногерманского населения, по крайней мере, психологическое, и к Западному Берлину, и к ФРГ, официальная Москва усилила фактически сама.

Усилила самим фактом подписания в Бонне межгосударственного советско-западногерманского соглашения «О развитии экономического, промышленного и технического сотрудничества» от 19 мая 1973 года. А именно: статья 8 этого документа объявляла, что «Настоящее Соглашение будет распространяться на Берлин (Западный)».

Тем самым, Москва де-факто признала претензии Бонна на Западный Берлин...

Иными словами, Берлинская стена состоялась.

Проект лишь усиливал «тяготение» жителей ГДР к Западу, и сбылись прогнозы ряда соцстран насчёт последствий бетонного отгораживания Берлина – столицы ГДР от Берлина Западного.

А впереди была перестройка и... падение Берлинской стены.