Главный «тролль» русской литературы: чем Даниил Хармс шокировал окружающих
Даниил Хармс — это миф, причем сочиняющийся с самого рождения и самим собой. Многое в жизни литератора — всего лишь фантазия. Но и реальных тайн тоже немало.
Загадка о рождении
«Я сам родился из икры. Тут даже чуть не вышло печальное недоразумение. Зашел поздравить дядя, это было как раз после нереста, и мама лежала еще больная. Вот он и видит: люлька полная икры. А дядя любил поесть. Он намазал меня на бутерброд и уже налил рюмку водки. К счастью, вовремя успели остановить его, потом меня долго собирали» — писал о себе Хармс.
В другом месте он сообщит новые подробности своего появления на свет, например: «Однако все папины расчеты рухнули, потому что я оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока. Папа так разбушевался, что акушерка, принявшая меня, растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез. Присутствующий при этом один наш знакомый, студент Военно-Медицинской Академии, заявил, что запихать меня обратно не удастся. Однако несмотря на слова студента, меня все же запихали, но, правда, как потом выяснилось, запихать-то запихали, да второпях не туда.»
Загадка имени
У Хармса, а точнее Ювачёва, не очень типичное для его времени имя — Даниил. И у этого имени есть история, причем возвышенная. Отец Хармса, Иван Павлович, увлекся в молодости идеями народовольцев и вошёл в террористическую группу, готовящую убийство царя. Но заговор был раскрыт, а террористы схвачены и приговорены сначала к смертной казни, а после — к пятнадцатилетней каторге.
Первые четыре года отец Хармса провел в одиночной камере в Шлиссельбургской крепости, и именно здесь жизнь его изменилась навсегда. Заключенным выдавалась Библия… В этой камере Иван Ювачёв поверил в Бога и воцерковился, а когда его срок закончился, он стал писать книги о православии. Своего второго сына Иван Павлович назвал Даниилом, в честь библейского пророка.
Загадка псевдонима
Псевдонимы Хармса исчисляются десятками, и их точно не менее тридцати: Даниэлъ Хаармсъ, Даниил Иванович Дуконъ-Хармс, Д. Баш, Гармониус, Чармс, Карл Иванович Шустерлинг, Шардам, Дандан, Даниил Протопласт, Ххоермс, Даниил Заточник, DCH и т.д. Но самый известный, конечно, — Даниил Хармс.
Значение этой фамилии загадочно. Если подходить к ней с французской стороны, то она — производная от слова «charm», что значит «обаяние», «шарм». Известно, что первая жена Хармса называла его так. Но с английской стороны эта фамилия выглядит противоположно: английское слово «harm» переводится как «вред», «ущерб», «страдание». Кажется, и об этом значении знал Даниил Иванович, потому что 23 декабря 1936 года записал в дневнике: «Вчера папа сказал мне, что, пока я буду Хармс, меня будут преследовать нужды». Свой псевдоним писатель обожал и даже подписал в паспорте карандашом к своей фамилии «Хармс», нарушив этим все правила.
Загадка рода деятельности
Хармс и писатель, и поэт, и детский, и взрослый, к тому же, он обладал абсолютным слухом и преуспел в музыке, а кроме того рисовал… Как же называть Хармса и как помещать его в энциклопедии? Вот что предлагает одна из них: «Персонаж авторства самого себя, писатель-суперфантаст, человек-абсурд, мастер рифмованной бессмыслицы, гений бреда, апофеоз неадеквата, образец контркультурного героя, и прочая, прочая, прочая». А вот что сами ОБЭРИУты писали о Хармсе: «Даниил Хармс – поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях. В момент действия предмет принимает новые конкретные очертания, полные действительного смысла. Действие, перелицованное на новый лад, хранит в себе “классический” отпечаток и в то же время представляет широкий размах обэриутского мироощущения».
Загадка отношения к детям
Долгое время Хармс был известен только как детский писатель. Все его детские книги — удачные, и известно, что дети обожали этого человека, который мог во время выступления достать изо рта цветные шарики и как ни в чем не бывало продолжить разговор. Или вынуть из кармана маленькую пушку и выстрелить из нее.
Но сам Хармс детей не любил, и наследников у него не было. Вот воспоминания его жены из книги «Мой муж Даниил Хармс»: «Не мог терпеть детей. Просто не выносил их. Для него они были — тьфу, дрянь какая-то. Его нелюбовь к детям доходила до ненависти. И эта ненависть получала выход в том, что он делал для детей. Но вот парадокс: ненавидя их, он имел у них сумасшедший успех. Они прямо-таки умирали от хохота, когда он выступал перед ними. Почему же он шел на эти выступления? Почему на них соглашался? Он знал, что он притягивает к себе детей, вообще людей вокруг, что они будут вести себя так, как он захочет. Он это всегда чувствовал. И вот такая необъяснимая штука, — при всей ненависти к детям, он, как считают многие, прекрасно писал для детей, это действительно парадокс».
Загадка характера
Свидетельства Хармса и о Хармсе похожи на модернистскую мозаику, из которой читатель старается сложить образ. Вот всего несколько ее частиц. Хармсу были омерзительны: «пенки, баранина,… дети, солдаты, газета, баня». Последняя – поскольку унизительно обнажает телесные уродства. А занимали Хармса: «Озарение, вдохновение, просветление, сверхсознание. Числа, особенно не связанные порядком последовательности. Знаки. Буквы. Шрифты и почерки… Всё логически бессмысленное и нелепое. Всё вызывающее смех и юмор. Глупость… Чудо… Хороший тон. Человеческие лица». Хармс любил Пушкина и Гоголя, Моцарта и Баха. Писал письма и записочки напрямую к Богу…
Или вот случай из армии. Хармса попросили сложить строевую песню, и он радостно это сделал:
Чуть на двор
Мы пришли 7 марта
Встали встали встали в строй
Мы к винтовке прикрепили
Штык и Наша рота лучше всех.
Вот что это? В наше время сказали бы, что писатель просто «троллит» армейское руководство.
Загадка смерти
Говорят, Хармс обладал даром предвидения. Он предсказал блокаду Ленинграда и то, что город будет разрушен бомбами, и благодаря этому предсказанию многие его друзья успели выехать. Сам же Хармс умер 2 февраля 1942 г. в блокадном Ленинграде в психиатрической больнице в Крестах. Он симулировал шизофрению, чтобы избежать расстрела после ареста.