О разбойниках
В храмах наших Великим постом ставят Распятия. Часто возле распятого Господа изображены Его Мать и любимый ученик. Но никогда мы не изображаем на таких распятиях, а следовательно, и не видим еще двух участников Голгофского кошмара. Это – разбойники.
На страницах Библии они предстают пред нашим взором в последние часы своей земной жизни. Истории их мы не знаем. Знаем только, что их дороги разошлись, а значит, при общности внешнего поведения сердца их (на глубине) жили разными мыслями и чувствами.
Конец человеческой жизни неизбежно связан со всей прожитой жизнью, и именно поэтому одни люди в последний момент способны на измену и предательство, а другие – на смерть за Истину. Тот разбойник, которого мы называем «благоразумным», чрезвычайно важен. Мы не можем ни разу причаститься, чтобы не помянуть его и Иуду. «Ни лобзание Тебе дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». В этом спасшемся для вечности человеке было признание своих грехов и признание тяжелого наказания законным. И отсюда, от признания вины и смирения со смертной участью, родилась в нем (была дарована ему) великая вера в Небесного Царя, Который в это самое время совсем на царя не был похож.
Люди видели Христа воскрешающим мертвых; видели Его умножающим пищу, очищающим прокаженных. Исцеление всяких болезней иногда происходило вдали от любопытных глаз, а иногда при собрании народа. Люди видели, что Иисус из Назарета сильнее любой болезни, сильнее любого демона, и даже смерть не может ослушаться голоса Его. Вряд ли благоразумный разбойник видел все это. Ему дано было познать в Иисусе Мессию в тот момент, когда даже ученики Иисуса оставили. Сын Божий был унижен, изувечен битьем и распят, как злодей. Но в это-то самое время распятый рядом с Господом разбойник узнал в Нем Мессию. По этой причине его вера, быть может, больше всех.
Он не случайно вошел в число насельников Рая, но действительно спасся верою в таких условиях, в которых убегали и сдавались самые крепкие. Узнав Господа, разбойник попросил всего лишь вспомнить о нем в Царствии Божием. Не спасти, не даровать блаженство, но только вспомнить, "помянуть". В ответ он услышал, что будет в этот же день с Господом в Раю. Говорят, у мирских начальников надо просить много, потому что получишь лишь малую часть из просимого. А у Господа можно просить мало, потому что получишь всегда больше. Так разбойник попросил вспомнить его и не более, но в ответ получил обещание Царства, в которое вскоре вошла душа его.
Но чтобы мы не обольщали себя мыслью о том, что всякое страдание открывает двери Царства, второй разбойник говорит нам: "Не все распятые оказываются в Раю. Я тоже был распят. Я тоже был рядом с Иисусом. Но я не в Раю, потому что для спасения мало одних страданий. Нужна вера, услаждающая душу посреди самой боли. И этой веры у меня не было, равно, как не было и покаяния".
Пик страданий Господних был между шестым и девятым часом, то есть между полуднем и тремя часами дня. Именно "о девятом часе" возопи Иисус гласом велиим: "Или, Или, Лима савахвани". В этом крике собрались все крики и вопли сыновей и дочерей Адамовых. Вся глубина покинутости и богооставленности была взята на Себя Иисусом Христом. В ответ на Его крик под Крестом люди посвистывали и прищелкивали языками, но Вселенная готова была треснуть напополам, подобно разорвавшейся завесе Храма.
В это страшное время солнце начало меркнуть и камни трескаться. Природа бунтовала против насилия людей над воплотившимся Творцом. Воспоминание об этом вошло в службу постового девятого часа. Там, от лица разбойника, видящего совершающееся страшное таинство природного бунта, в кондаке говорится, что видел он Начальника жизни, на кресте висящего, и говорил: если бы не был Он Богом воплотившимся, то солнце бы не скрыло лучей, и земля бы не тряслась. Но, терпящий все, помяни меня, Господи, во Царствии Твоем. Потом, в другом кондаке, говорится о Кресте, как о "мериле праведном". Одному из разбойников крестное страдание не принесло облегчения, но низвело его в ад «тяготою хуления».
То есть он от страдания крестного перешел к страданию адскому. Господи помилуй! Другому же разбойнику крестная мука стала познанием богословия и облегчением прегрешений.
Это очень важные молитвенные тексты. Они говорят нам о том, что страдание само по себе не искупительно, если страдает грешник. Страдание грешника есть неумолимость и следствие отчужденности от жизни Божией. Только страдание "Единого Безгрешного» искупает человека, терпящего свою собственную боль и молящегося: «помяни меня, Господи, во Царствии Твоем".
Мы же часто готовы самочинно выписать себе пропуск в вечное блаженство только на том основании, что, якобы, страдали много. Хотя, что значит в этом вопросе "много" или "мало"? И кто, кроме Бога, может сравнительно взвесить страдания человеческие?
Повторяя одними лишь устами перед Причастием и на третьем антифоне слова разбойника "помяни мя, Господи, во Царствии Твоем", мы можем в то же время быть весьма далеки от того, чтобы реально сочислить себя злодеям и явным преступникам воли Божией. "Да, конечно я сделал то-то и то-то. Но согласитесь, что все-таки…", - говорим мы наедине или в реальных диалогах. И это внутреннее нежелание признать в себе подлинного разбойника (то есть преступника Божественных законов) делает бесплодными и лицемерными наши взывания "Помяни мя". Христос реально вошел в общение с грешниками и когда крестился среди них на Иордане, и когда распятием исполнил написанное: "И со беззаконными вменися" Вот и нам бы отказаться от внутреннего фарисейства, дескать, «я еще ничего, а другие вон чего…» Разбойник он и есть разбойник. Для того, чтобы помянул меня Господь во Царствии Своем и, паче чаяния, это самое Царствие даровал, нужно и мне без самооправданий признать в себе подлинного злодея. Тогда и Крест, посреди храма стоящий, будет врачевством души моей, и крест, который я на плечах через всю жизнь нести должен, будет не просто законным наказанием, но познанием богословия и облегчением прегрешений.