Не хочет признаваться — в больницу
Заключенный Иванкин пропал 5 сентября из ИК-9 в Чувашии. 6-го он внезапно оказался в Нижнем Новгороде, а дальше следы теряются. Можайск, Рыбинск, Рязань, Зеленоград… Вроде бы был там, но то ли убыл, то ли ФСИН говорит неправду. Прошло три недели, а местонахождение Иванкина до сих пор неизвестно, его держат в тайне. Есть информация, что он в больнице при владимирской ИК-3, и если это так, то это плохая новость.
Иванкин Максим Сергеевич, 1994 г.р., приговорен к 13 годам лишения свободы по пензенскому делу «Сети»*. Да, той самой. Признанной террористическим сообществом и запрещенной в РФ. Не будем сейчас вдаваться в подробности, но есть основания считать, что дело сфабриковано, а признательные показания получены под давлением. Официально считается, что пытки на предварительном следствии не доказаны. На самом деле они не расследованы, это все-таки разные вещи.
Может быть, поэтому дело «Сети» решили добить другим делом, рязанским — об убийстве Артема Дорофеева и Кати Левченко. Иванкин проходит там свидетелем, о его причастности к убийству известно из монолога Алексея Полтавца, напечатанного «Медузой» (признана «иностранным агентом»). Но улик и доказательств нет. Были бы — Иванкин перешел бы в статус подозреваемого, а то и обвиняемого.
Признательных показаний тоже нет, но получить их очень хочет СК. По словам адвоката, Иванкина уже заставляли признаться, угрожая физической расправой, которая «будет выглядеть, как суицид». А он, напомню, свидетель. И в присутствии адвоката говорить не отказывался.
В августе его допросили, наконец, с адвокатом, но результаты, видимо, не устроили. Начальник колонии сказал родственникам прямым текстом: «Не волнуйтесь, насилия не будет». И в целом свое слово сдержал. Это и могло стать причиной вывоза Иванкина из колонии. Максим говорил родным: «Я боюсь, что меня вывезут и будут допрашивать там, где никто не сможет найти».
Жене Максима Ане следователь тоже намекнул, что у мужа могут возникнуть проблемы. Давили и на нее. Сначала обыск, потом некие люди пытались взломать дверь в квартире. Уже не говоря о наружном наблюдении. И естественно, когда Иванкин пропал, она испугалась:
«В ночь с пятого на шестое сентября он позвонил мне из Нижнего. Это была неожиданность, он там никак не мог оказаться. Разговор был такой:
«Привет, я в Нижнем. Куда везут, не знаю, скорее всего, в Централ».
И все, исчез. А Централ — это Владимир. И начались розыски.
Максим Иванкин. Фото: Евгений Малышев
Точно известно, что несколько дней Иванкин находился в СИЗО-1 Нижнего Новгорода, где его пытался посетить адвокат. Ему сообщили, что Иванкин убыл в Рязань. Самый простой способ установить местонахождение зэка — электронный сервис ФСИН-письмо. Отправляешь письмо, и, если приходит уведомление, что его доставили адресату, значит, заключенный там, по этому адресу. Так Аня и поступила, стала рассылать письма по возможному пути следования из Чувашии в Рязань и ближайшие регионы. Из Рязани пришел ответ, что Иванкин у них не числится. А дальше началось что-то странное:
«Приходили ответы из Ярославля, Зеленограда, Саратова, Можайска и Рыбинска: администрация сообщает вам, что письмо доставлено в учреждение и вручено адресату. При этом ответы из Можайска и Рыбинска пришли в один день с интервалом в час. А я понимаю, что человек физически не может находиться одновременно в разных городах. Я туда позвонила, мне сказали, что его там нет и не было. В итоге во всех СИЗО, откуда были присланы ответы о вручении писем, сообщают, что он у них не содержится и никогда не содержался».
Единственная колония, где не опровергли, что Иванкин у них, — владимирская. СИЗО-1 Владимира пишет, что он отбыл в больницу № 1 при ИК-3. Туда поехал адвокат, прождал два часа и вынужден был уйти, не добившись информации. Но ему тоже не сказали, что, мол, извините, такого нет.
Последняя информация, которую представили жене в администрации колонии, звучит так: да, он действительно там, но карточки учета нет, так что формально вроде как и не там. Где именно, в каком состоянии — непонятно. И все на словах, письменных подтверждений нет. Учитывая предысторию, так и ждешь, что они скажут: ой, мы ошиблись. Ну и, разумеется, ее к нему не пускают.
Итак, получается, что Владимир. Владимирская область — популярное место. И не только из-за песни Круга про ветер северный. Там сидит сейчас Навальный, там сидел известный активист Константин Котов, к которому тоже было приковано общественное внимание. Там умер заключенный Гор Овакимян, на теле которого обнаружены следы пыток. Фильм «Садисты в погонах», снятый владимирскими телевизионщиками, рассказывает о том, как зэков там накачивают психитропными препаратами, чтобы заставить признаться, избивают, пытают током.
Вот что рассказал мне Котов, который сидел в ИК-2:
— Почему Иванкина везли во Владимир, можно предположить. Да, действительно, Централ и колонии используют для давления. Причем давят не только сотрудники, но и силы местного актива, заключенные, сотрудничающие с администрацией. Активисты избивают осужденных, это я видел сам. Цели разные, в том числе — получить признание в том, что человек совершил или не совершал, не важно. Так происходит в колонии, а в больнице, насколько я знаю, все еще хуже. Считается, что самое страшное отделение — психиатрическое. Со мной в отряде был человек, который вернулся оттуда, он производил тяжелое впечатление. Человек-зомби.
— Костя, люди прочитают эту статью и скажут: ну правильно, так с ним и надо, с этим Иванкиным, он же убийца.
— Убийца он или нет, должен установить суд, пока судебного решения нет — не убийца. Надо провести нормальное следствие, собрать доказательства, а не действовать так, как действуют они, — исчезновение заключенного, давление на него. Но все понимают, что мы в России, надежды на справедливое следствие и справедливый суд у нас нет, поэтому вопросы всегда останутся. А пока — ну очень много вопросов, я бы не делал выводы и не расклеивал ярлыки.
А вот цитата из расследования «Новой» о смерти Овакимяна в той самой больнице:
«…били пряжкой от армейского ремня прямо в область паха. У него есть повреждения на половых органах, возможно, это как раз оттого, что били ремнем… Гор рассказывал, что ему пустое ведро на голову надевали, снизу колоночку в ведро засовывали и музыку включали, сирену включали, чтобы оглушительный эффект был, еще газовым баллончиком брызгали под это ведро, чтобы дышать трудно было… Еще его подвешивали к решетке. Руки назад за поясницу затягивали и как на дыбе подвешивали. По 10–12 часов он так висел».
Не исключено, что прямо сейчас, пока вы читаете, все это происходит с Иванкиным.
КОММЕНТАРИЙ
— Пытки, к сожалению, нельзя исключить. Но даже если это не так, законность ситуации вызывает сомнения. Чтобы вывезти заключенного из колонии, где он отбывает, необходимы причины, нельзя просто взять и забрать человека. Например, принимают решение о переводе в другую ИК. Мы ничего об этом не знаем. Или вызывают на следственные действия. Но в этом случае следователь обычно звонит мне и договаривается на удобное время, поскольку мое присутствие обязательно. Не звонил.
Да и какие следственные действия с ним можно производить во Владимире? Это не Рязань, не Москва, не Пенза. Владимир в деле не фигурирует. С большой вероятностью могло быть так. Ехали, например, в Москву, а по дороге сказали: «Что-то ты, дружище, плохо выглядишь. Не заболел ли? Давай мы тебя положим в больницу». И пожалуйста — он во Владимире. Ни для кого не секрет, что там происходит и зачем туда возят зэков.
Естественно, мы послали запрос. А еще я отправил заявление в Европейский суд с просьбой применить 39-е правило. Оно позволяет требовать от властей сообщения о местонахождении человека, прекратить его перемещения, обеспечить доступ адвоката. Это правило применяют обычно при экстрадиции человека, которого в стране назначения ждет смертная казнь или пытки. У нас в этом смысле ситуация очень похожая. Правило отличается от жалобы в ЕСПЧ тем, что это быстрое реагирование. А Максима надо спасать, и спасать быстро.
Ян Шенкман, обозреватель