Дмитрий Павлов: Каждый день ощущаю присутствие Бога в моей жизни!
– Дмитрий, Вы давно занимаетесь благотворительностью. Что сподвигло Вас помогать восстанавливать храмы Русской Православной Церкви?
– Желание у меня было очень давно, практически с юности. И когда появились первые средства, я это желание стал воплощать в жизнь, а именно восстанавливать старые храмы, древние порушенные монастыри для того, чтобы люди приходили к православной вере, имели истинный путь спасения своей души.
Изначальной основой всего является глубокая вера Христова, которой всегда отличался наш народ, и отход от которой привел в прошлом столетии к страшным потрясениям. В Советском Союзе многие люди или стеснялись ходить в церковь, или боялись, потому что были гонения не только на священство, но и на всех верующих. Слава Господу, сейчас все это уже в прошлом: вера приветствуется, а большинство население страны считает себя православными. И чем больше людей будет ходить в храм, особенно дети, тем наше общество будет скорее преобразовываться, перестаиваться в правильное русло, и у людей будет просыпаться душа, а вместе с ней и совесть. А совесть помогает видеть человеку свои ошибки и стараться не замечать чужие.
– Вы отметили про важность приобщать к вере и детей. В своей семье Вы прививаете эти традиции?
– Безусловно. У меня шестеро детей и все они не только крещенные, но и регулярно ходят в церковь на исповедь и причастие. Я стараюсь следить за их жизнью, причем не только за мирской: кто когда покушал, кто во что одет, но в первую очередь за духовной: как часто они ходят в церковь, исповедуются, причащаются, чтобы они чистили свою душу, чтобы смотрели как их душа растет и развивается в стремлении к Богу.
Есть любимое святое место – это Вознесенская Давыдова пустынь. Мои двое сыновей подарили мне по внучке. У них свои семьи, и они живут в разных местах. Дочка у меня сейчас учится за рубежом, у них там только один русский православный храм, и его неудобно посещать, так как территориально он далеко от того места, где она учится. Поэтому, когда она приезжает в Москву, мы стараемся все вместе нашей большой семьей посещать богослужения и заниматься духовными делами.
– А Давидова пустынь стала Вашим первым меценатским проектом?
– Да, Вознесенская Давидова пустынь из монастырей была самая первая. В 30-е годы обитель по решению коммунистов была закрыта, настоятель и братия репрессированы. В одночасье были загублены четыреста лет славной истории древнего монастыря, преданы забвению подвиги его подвижников. В советское время монастырский комплекс использовался совсем в иных целях, нежели ему было предназначено: на территории располагались сельскохозяйственный техникум и столовая.
Понятно, что службы там давно не велись. С приходом отца игумена Германа (Хапугина) там возродилась духовная жизнь, состоялась за много лет первая Божественная Литургия – сначала в предбаннике перед храмом, а когда уже отремонтировали Знаменский храм, начали служить в полноценном алтаре. Были вновь обретены святые мощи Небесного покровителя нашей обители, преподобного отца нашего Давида, игумена Вознесенского, Серпуховского чудотворца.
– Но все это вы делали не один?
– Конечно, не один, а с друзьями, так что мы все делали вскладчину, поскольку возрождение монастыря и его древних храмов весьма затратное мероприятие. Но по Божьей воле, дело сделали очень хорошее и очень большое.
К сожалению, враг рода человеческого не дремлет – 26 июля 2005 года был найден убитым в своей келье отец Герман, который окормлял нас много лет, помогал в духовной брани. Погребен игумен был на монастырском кладбище Давидовой пустыни.
Но Господь не оставил нас сиротами. Нашим духовным наставником уже несколько десятилетий является митрополит Иосиф (Балабанов), которые в 90-е годы служил в Серпуховском Высоцком мужском монастыре и делал все возможное для того, чтобы РПЦ были возвращены все ее монастыри и храмы. Именно он и благословил нас заняться восстановлением поруганных храмов Даниловой церкви.
Надо отметить, что по его инициативе было возобновлено почитание чудотворной иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша». Перед этим образом православные христиане молятся об исцелении самого страшного недуга многих наших соотечественников – от алкоголизма и наркомании.
За неуемную энергию и трудолюбие священноначалие неоднократно благословляло нашего батюшку возглавить самые дальние епархии нашей страны. Так, когда владыку перевели в Еврейскую автономную область – возглавить новообразованную Биробиджанскую епархию, мы помогли ему построить огромный кафедральный собор. Помню, когда в первый раз приехали туда, там стоял один-единственный деревянный храм в честь Святителя Николая Чудотворца. Везде были щели, через которые можно было видеть улицу. Зимой на службе стояли в шапке, хотя нельзя с покрытой головой стоять в храме, до того было холодно.
Со временем мы построили большой собор с церковной школой и большим епархиальным зданием.
За такую бурную деятельность его перевели для храмостроительства и возрождения православной веры в Курганскую митрополию, где мы тоже старались помогать и храмам, и людям. Потому что, когда ты восстанавливаешь храм, местные люди приходят каждый со своей немощью, со своими проблемами к владыке. И он просил нас о помощи, в чем мы не могли отказать.
В прошлом году решением Священного Синода владыка Иосиф назначен Преосвященным Улан-Удэнским и Бурятским, то есть главой Бурятской митрополии. В тех прибайкальских краях вместе с православными живут люди и других вероисповеданий. И владыка рассказывает, что люди утром идут в церковь, а вечером могут пошаманить. Буряты народ своеобразный, а владыку всегда командируют в трудные места для утверждения веры православной, а так как мы с ним много лет дружим, мы за ним следуем и стараемся помогать в тех местах, где он служит Господу.
– Сразу видно, что вас связывает настоящая дружба, не просто отношения между настоятелем и прихожанином.
– Да, верно, это настоящая дружба. Владыка настолько глубоко вошел в мое сердце и мою семью, что во всех важных событиях, начиная от крещения детей и заканчивая отпеванием покойных, принимает активное участие.
– Вы себя считаете воцерковленным человеком?
– Да я считаю себя воцерковленным. Каждый день обращаюсь к Богу и постоянно чувствую Его присутствие в моей жизни, помощь в делах.
– А как вы пришли к Богу?
– Я с детства был крещен. Бабушка была сильно верующей, водила меня в церковь, часто причащала. Тогда мне было только 10 лет, и я еще не понимал величайший смысл этого Таинства. После смерти бабушки я долго не ходил в церковь, учился, спортом занимался. Осознал тягу к Богу только годам к 20-ти. Еще был Советский союз, немного, но часть храмов в Москве была открыта. Поначалу стеснялся подходить к священнику, потому что опыта не было общения с духовенством. Для нас это вообще были люди из другого мира.
– Вы так много проектов делали для Церкви. А с Патриархом встречались, имели общение?
– Да, еще патриарх Алексий II меня награждал церковной наградой за восстановление храма Димитрия Солунского на Благуше. Возвращаясь к теме моего осознанного прихода к Богу, я могу вспомнить как еще молодым учился в техникуме и по маршруту на автобусе все время проезжал мимо этого храма у метро Семеновская. Тогда еще задавался вопросом – почему он такой высокий красивый стоит столько лет разрушенным? Не укладывалось у меня в голове, мне ведь тогда было еще 16 лет. Потом я понял, что государство у нас было богоборческое, шла реальная борьба с храмами, со священниками.
А когда у меня появились средства, мне очень захотелось возродить этот храм. Мои друзья уже занимались благотворительностью в других местах. Великомученик Димитрий Солунский – древнехристианский святой, – мой небесный покровитель, который на Небе за меня молится, и которому я молюсь. Димитрий Солунский также является святым патроном воинов, так как сам был доблестным воином. Поэтому он изображен на знаменах и его именем названо много храмов воинских частей, полков.
Так вот на месте храма Димитрия Солунского на Благуше в советское время располагался завод с характерным названием САКИ, где изготавливали пластмассовые ручки, а до этого там построили завод по утилизации церковной утвари. Все, что большевики забирали с церквей: оклады серебряные, чащи для причащения, они свозили туда, выковыривали оттуда камушки, переплавляли драгметалл и отправляли за границу. Представляете, именно в этом место сводили все иконы, все чаши, все, что дорого православному человеку, то есть занимались таким кощунством, что уже страшнее придумать нельзя. И когда патриарх Алексий II приехал, то отметил, что очень рад возрождению храма.
Со святейшим патриархом Кириллом я виделся только один раз за все время. Это было во время его посещения храма на престольный праздник. Он тоже очень тепло почитает великомученика Димитрия Солунского. Мы вместе трапезовали, но с ним общение у меня было меньше, чем с патриархом Алексием II, который меня не единожды награждал за помощь при строительстве в Биробиджанской, Курганской и других епархиях. На премии «Человек года» Алексий II лично мне вручил награду в Храме Христа Спасителя. Он был очень теплым человеком, умным, с вдумчивыми глубокими глазами. Я даже больше скажу – это был святой человек.
– А какая самая знаковая для Вас награда от Русской Православной Церкви?
– Знаете, есть похвальная грамота, которая для меня очень ценна – она из Лондона. Когда наша церковь еще не была объединена с Русской Православной Церковью за рубежом, меня попросили поучаствовать в строительстве православного храма в британской столице. И мы построили церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы с приделом в честь Святых Царственных Мучеников по всем православным канонам: с нашими луковками, крестами – сразу видно, что это русский православный храм, по примеру того, которые стоят в наших городах и селах. Тогда еще мой духовник сказал: «Какой же ты прозорливый, что помогал заграничной Русской Православной Церкви! Ты видимо промыслом Божиим знал, что наши две церкви скоро объединяться!» Конечно, ничего этого я не ведал, просто помогал из-за личных отношений с отцом Вадимом, которого, к слову сказать, патриарх недавно благословил построить храм в Монако. Благословение есть, и он уже начал над этим трудиться. Конечно, там много русских и верующих людей и сам он человек коммуникабельный.
Кроме того, мы участвовали в создании мужского монастыря в честь Нерукотворного образа Христа Спасителя, который расположен в селе Клыково Калужской области – недалеко от одного из самых знаменитых в России монастырей – Свято-Введенской Оптины Пустыни. В 1924 году, после разорения святой обители, часть братии поселилась в селе Клыково, где молились в местном храме в честь Спаса Нерукотворного, построенного в начале XIX века. Однако в 1937 году этот храм был закрыт. За годы советской власти местный колхоз сначала использовал здание храма как зернохранилище, а потом приспособил под мастерскую по ремонту техники. Когда весной 1991 года храм был возвращен Церкви, то к тому времени он находилось в весьма плачевном состоянии: от его внутреннего убранства не осталось практически ничего, разрушен был даже пол.
Мы не только восстановили уникальный храм, но и на его основе по благословению священноначалия был создан мужской монастырь. В его со временем также появились церковь в честь священномученика Кукши Киево-Печерского, храм в честь Архангела Михаила, домовый храм в честь Новомучеников и Исповедников Российских и даже колокольня. За труды в деле восстановления святой обители и постройке новых храмов мы также были удостоены дважды высоких наград РПЦ, которые вручил наместник этого монастыря отец Михаил (Семенов).
– Возвращаясь к Давыдовой пустыни. Не является ли она особым памятником, охраняемым, например, ЮНЕСКО, как Святая гора в Греции?
– Она очень старая, но памятником ЮНЕСКО она не является. Однако и региональные власти ни копейки не выделяют ни раньше, ни сейчас. Либо на благотворителей рассчитано, либо на туристов и паломников. Кстати, немалая доля нашего участия есть и в помощи Афонскому монастырю. Мы помогали и Пантелеймонову монастырю, который является по сути единственной «русской» обителью на Афоне. Кроме того, построили очень красивый скит святого Модеста, который принадлежит греческому монастырю Симонопетра.
Сейчас государство начало помогать, потому что у него появились деньги. Благое дело, что власти обратили внимание на необходимость подымать духовный уровень людей в России.
– В стране до сих пор много храмов довольно в плачевном состоянии, полуразрушенном, но при этом строят новые. На ваш взгляд, может для начала нужно восстанавливать древние обители?
– На мой взгляд, конечно, лучше восстанавливать старые храмы, чем строить новые. Однако старый храм восстановить дороже и сложнее, чем построить с нуля новый. Но старое место намоленное, много сот лет там молились люди, там царит благодать Божия. Конечно, в новом освещенном храме тоже будет Святой Дух, но его будут намаливать наши дети, наши внуки, а там намаливали наши праотцы. Наши предки строили очень хорошо, и доказательства тому – храмы тех веков стояли, стоят и еще нас перестоят. Тому пример – храм Святой Троицы в селе Хотеичи Московской области, построенный в начале XIX века. Помню, как мальцом с пацанами лазил на колокольню в тогда еще разрушенной обители. Я там единственный благотворитель, потому что практически все жители деревень, что в округе, остались без работы – колхоз ликвидировали, маленькие артели тоже позакрывали. Убежден, что с восстановлением церкви возродиться и старинное село.
Если возрождение России и будет, то единственный способ – это возрождение духовное. Если не будет духовного возрождения, не будет никакого другого. Об этом нам свидетельствует и вся история нашего Отечества. Поэтому мы обречены на то, чтобы оно было, если хотим, чтобы у нас была и великая держава, и великий народ.
Беседовал Владислав Северный