Люди Рыбинска. Герман Дерунов
Сегодня умер Герман Павлович Дерунов.
Повторяем материал о нем, который был опубликован в июле 2013 года к 70-летию почетного гражданина Рыбинска, знаменитого конструктора снегоходов.
В апреле, когда Герман Дерунов разменял восьмой десяток, для него, как водится, возвели юбилейный постамент. В официозной «бронзе» – признание величайших заслуг перед страной, городом и областью. Отец российского снегоходостроения, создатель единственной в России конструкторской школы по проектированию и разработке снегоходной техники. Почетный гражданин Рыбинска Герман Дерунов, сын почетного гражданина Рыбинска Павла Дерунова. Но к постаменту, судя по всему, «Мистер снегоход России» остался равнодушным. Никаких ресторанных банкетов. Просто дача и круг друзей.
Он выглядит прекрасно, как всегда спортивен. Рассказывает – заслушаешься, любимые снегоходы, удивительные люди… Но замечаю – порой замолчит, будто комок в горле. Он снова на распутье, как было в жизни не раз. И снова будет стоять на своем.
Все, кто мне дорог, знают, что их здесь ждут
Оставляю позади себя Рыбинск и мчусь по раздолбанной глебовской дороге в деревню, туда, где… Кирпичный особняк с пафосными колоннами? Защемило — боже мой, неужели это его дом? А он смеется – нет, наш — налево. Ни ворот, ни охраны, ни злобных псов? Проходной гараж с рабочей «начинкой», рядками картошка, капитальные теплицы с помидорами, ершик безупречного газона под старыми яблонями. И небольшой с виду двухэтажный дом, выстроенный в скандинавском стиле. Белые стены, решетчатые ставни на окнах. В том же стиле, что и дом — маленькая бывшая мастерская, после реинкарнации ставшая «банкетным залом». Окна на крыше, деревянный стол с лавками, «плазма» на полке, у входа — еще «теплая» удочка с котелком. На стене — его большой портрет кисти Николая Мухина — подарок на юбилей. И сертификат на новую «Тайгу». Здесь собирались гости в его семидесятый день рождения. Он принципиально не рассылал никаких официальных приглашений на юбилей: «Все, кто мне дорог, знают, что их здесь ждут».
Среди тех, кого ждут всегда, его друзья – одноклассники из школы №2 имени Крупской Рыбинска.
— Наш класс был уникальный. Подошло время – у всех юбилеи. Надежда Андреева, Людмила Козловская, ее отец – Герой Советского Союза Морев; Вера Багудина-Павлова, Вадим Тусов — ученый-биолог, работает в МГУ; Вадим Кувшинников — почетный академик, профессор, доктор наук, живет в Сергиевом Посаде. Алик Шарков, внешняя разведка, КГБ, его уже нет, а его брат Валера был референтом у Лигачева. Каждый год виделись, встречались, много говорили. Евгений Ловцкий – переводчик, родители его были врачи, отец погиб в Киеве. Сейчас он работает на Байконуре с американцами, на строительстве космодрома в Южной Корее. Толя Гришин – его отец был ректором нашего института. Наташа Смоленская вышла замуж за Анатолия Аникиева. Он окончил речное училище, много книг написал. Афганец. Генерал-лейтенант, замминистра МВД СССР. Мы часто собирались на «явочных квартирах» — или у них в Переславле, или здесь, в Коткине. Ждем их у нас на золотую свадьбу – 6 июля. Заодно отпразднуем и все юбилеи.
Посижу, подумаю – и за работу
«Явочная квартира» оказалась изнутри гораздо больше, чем снаружи. Три уровня – подвал и два этажа. Несколько спален, туалетных комнат – чувствуется, что здесь часто бывают гости, друзья, сын с семьей. И всем хватает места. Герман Павлович ведет меня по дому: «Вот здесь – небольшой холл, акварели Виноградова — школьный приятель, биолог, доктор наук в Борке. А эту написал отец Георгий, преемник отца Павла в Верхне-Никульском. Василий Трамзин — я занимался с книгой о нем и попросил сделать мне копию его картины. Изразцы, гравюра из Канады, из эмиграции первой волны. А это — Красная площадь, памятник Александру–освободителю, отпечатано на керамике».
Небольшая печь. Ступеньки из красного дерева. Выбеленная вагонка играет древесной текстурой. Комнаты кажутся просторными и в них совершенно незаметны шкафы и ниши в стенах. Крутая лестница в подвал, где все коммуникации, предбанник с камином, парилка, холодная кладовка, «постирочная»… Эту часть дома хозяин еще доводит до ума. И снова наверх. В маленькой кухне, продуманной до мелочей, есть все, что нужно хозяйке. И все сделано своими руками – от кухонной мебели до сварной печки.
– Но сейчас же все можно купить! Почему вы делаете это сами?
— Ну, потому что, во-первых, «купилка» должна быть, а во-вторых, я это умею и люблю. Сначала каждую досочку строгал вручную — рубанки, фуганки… А теперь – на станочке. Зимой в гараже вечерами точил вот эти балясины.
— Вы и на даче генеральный конструктор…
— Так ничего здесь сложного – посижу, подумаю – и за работу! — смеется Герман Павлович.
Катера и яхты
Жена Наталья Викторовна достает из недр кладовки студеный компот. Сушеные яблоки в тарелке, маленькие эклеры и — слово за слово. Здесь, на веранде, его рабочий кабинет. У продвинутого пользователя компьютера, на самом видном месте – старые подшивки любимых журналов – «Техника молодежи», «Знание-сила», «Наука и жизнь», в которые он нередко заглядывает.
— Иногда взгрустнется, дождь… Вытащишь старые журналы, и такое там найдешь совершенно случайно! Вот тут у меня – большая старая подшивка «Катера и яхты».
Катера и яхты – «подшивка» всей его жизни. Его первое КБ – судомодельный кружок в «Авиаторе». На моторостроительном заводе (тогда еще Почтовый-20) был главный металлург Георгий Дмитриевич Витков, он и пристрастил пацана к рыбалке и парусу.
— Он научил меня делать блесны, клеить катушки, спиннинги. И вместе с ним мы из обычной шлюпки сделали парусник – приделали киль, мачту, парус из обычной простыни. А однажды он нашел около ГЭС выброшенный разбитый швертбот, восстановил его и брал меня с собой в море. Я тогда пацаном был – 2-3 класс. Потом он эту яхту мне доверил, я на ней много ходил. А когда сдал вступительные экзамены в наш авиационный институт, мы отправились с другом в «малую кругосветку» — из Рыбинска до Дубны, по каналу имени Москвы мимо кремля в Южный порт, оттуда — по Оке в Волгу и обратно в Рыбинск.
Это его увлечение вырастет вместе с ним. Из небольшой любительской секции он создал хороший воднолыжный клуб. Организовал переоборудование обычных катеров в быстроходные, изготовление первых в России фигурных и слаломных лыж, трамплина. Пригласил в клуб профессионального тренера, мастера спорта Игоря Лихачева, с которым Рыбинск воспитал 11 мастеров спорта международного класса и многократных чемпионов мира, СССР и России. С легкой руки Германа Дерунова в Рыбинске был создан яхтклуб. Все начиналось с самодельных яхт — сами строили, сами оснащали.
— Когда отшумят праздники (в июле – золотая свадьба у нас с Наташей), пойду в море под парусом…
Рыбинск – пуп земли
Рыбинск. Этот город всегда был для него как пуп земли. Сын генерального директора крупнейшего авиационного предприятия, он с дипломом Уфимского авиационного института мог бы укатить в Москву, где с его-то эрудицией и работоспособностью мог быстро устроить блестящую столичную карьеру. Не укатил. И в мечтах не было. Почему?
— Да сам не знаю, почему. Это родина, здесь знаком каждый уголок. Наш дом на Димитрова, 3. Детство, пироги со снетком, судомодельный кружок — сколько ж тогда в Рыбинске было технических кружков для детей! Друзья, завод, где я нашел свою тему – снегоходы… Мне и сейчас в этом городе хорошо. Такая вот система ценностей.
— Вы однолюб по жизни? Лучшие друзья, жена, творчество, этот город… Старый пес, уже почти слепой.
— Однолюб? Да нет, наверно, все бывает. Просто какая-то последовательность, правила жизни: друзья есть друзья, семья есть семья…. Собака — так она ж живая.
Поступил бы также
— Ваш конфликт с отцом — о нем и сегодня говорят по-разному…
— Это тяжелый вопрос. От меня многие тогда отвернулись, называли Павликом Морозовым. А суть в чем? Появилась идея — сделать супер-машину, превосходящую намного то, что мы делаем, и уже не тяжелую рабочую лошадку, как «Буран», а для отдыха, для спорта.
Начали делать и сделали. По тем временам это была машина на мировом уровне. Название придумали – «Поиск». Но, видимо, отца кто-то убедил, что он может стать конкурентом «Бурану». Когда начали чинить препятствия, над «Поиском» продолжали работать в гараже. Очень хорошая машина получилась. Провели испытания — прекрасно! Отцу доложили. У Павла Федоровича – твердое решение: только «Буран» и никаких новых машин. Но ведь совсем другая ниша, никакой конкуренции с «Бураном». Почему этого отец не понял?…
Меня сняли с должности главного конструктора, перевели в замы, влепили выговор. Но это все ерунда. Был подписан приказ директора – уничтожить! И машину, и всю документацию. Я пытался биться, доказывать. На заводе – бесполезно. Поехал к Лощенкову, первому секретарю обкома КПСС: так и так, стране нужны новые машины, а мы можем делать лучше зарубежных. Он обещал поговорить с отцом. И снова бесполезно. Я в – министерство. По моему обращению собралась коллегия. Пошли отговорки — ладно, мол, запланируем, что в будущем будем делать подобные машины. Я — в ЦК. Написал письмо, добрался до секретаря ЦК Александра Яковлева. А потом в Рыбинске появились два корреспондента из Москвы. И передовица в «Известиях» о том, как поссорились Деруновы… После этой статьи было решение ЦК и Совмина, которым моторостроительный завод обязали освоить производство одногусеничной машины. Так появился «Икар», неплохая машинка, но это совсем не то, что мы делали тогда в гараже.
— Это сейчас можно было бы выделиться, создать частное предприятие. А тогда…
— Когда директором стал Аникин, меня вызывают в приемную к генеральному, а там Толоконников Валентин Михайлович, наш бывший главный технолог, который руководил подготовкой производства снегоходов, а потом ушел в Министерство. С ним — генеральный директор УМПО. Знаем, говорит, про твои мытарства. Чего ты дурака валяешь в Рыбинске, поехали в Уфу делать новую машину. И я уехал. Многое из того, что было в «Поиске», вложили в снегоход «Рысь».
— Вы говорите — тяжелая тема. А если б все повторилось сейчас – так же поступили бы?
— Так же. Не будешь добиваться – ничего не сделаешь стоящего.
— Так и Уфа была ненадолго.
— Как раз началась перестройка. Все хапали деньги, и производство ушло на второй план. Я убеждал директора – машина доведена, успешно прошла испытания, пора начинать серию. Он все обещал – потерпи, вот на следующий месяц. Я ждал. Он предлагает коттедж – бери и живи, успеем еще с твоей машиной. Я написал заявление — прошу уволить. И уехал в Рыбинск без трудовой.
Еще в Уфе мы подружились с Карлом Потцлбергером, тогда он был доверенным лицом президента Bombardier. Ему было 70 лет, когда он взялся за российский проект компании и выучил русский! Все шло к тому, чтобы в Уфе создать совместное предприятие, их спецы приезжали в Россию, наши ездили в Канаду, уже были подготовлены учредительные документы на подписание, должен был прилететь президент компании в Уфу на своем сверхзвуковом вояджере. А когда мы с Карлом пошли к генеральному, тот — в отказ. А знаете, почему? Он заявил, что завтра уезжает в Италию, его пригласили отдохнуть.
Вернулся в Рыбинск, в никуда. По предложению Карла стал техническим директором российского проекта, Ласточкин выручил – дал комнатушку под офис Bombardier. Так я работал три года, мотался по всем заводам, прорабатывал размещение заказов Bombardier в России, проводил разные согласования. Кстати, зарплату получал в Финляндии, самолет Москва-Хельсинки, пересадка до Рованниемме.
Но мало что удалось решить. Потому что наши дураки все хотят хапнуть в расчете на то, что капиталисты за так будут платить деньги. А они платят только за то, что сделано, и сделано качественно. А могли бы и до сборки дорасти. Какие заводы? По двигательной группе – Кострома, Тутаев, Нижний Новгород, Заволжье, целая технологическая цепочка. Наш мехзавод тогда еще не входил в состав «Сатурна» и тоже мог заиметь заказы, рассматривался вопрос создания на его базе центрального евросклада деталей снегоходов Bombardier, корпуса уже смотрели. Но все профукали…
Буду писать
По приглашению Юрия Ласточкина он вернулся на родной завод, в единственный в стране отдел главного конструктора по снегоходной тематике. Главный конструктор по снегоходам и главный менеджер по снегоходостроению взялся за создание снегохода нового поколения «Тайга-500Д», прототипом которого стал Ski-Doo Scandic. Уже планировалось его производство в сотрудничестве с канадской компанией Bombardier Inc. Дефолт 1998 года напугал заокеанских партнеров, и те не решились рисковать своими капиталами в России. Но рыбинский завод к концу 1999 года самостоятельно выдал первую серию новых машин, положив начало современному снегоходному производству.
Его трудовая книжка вместе с институтом уже «перевалила» за полвека. Сейчас он — помощник гендиректора по перспективному развитию на «Русской механике». Казалось бы, чего еще хотеть в 70 лет – есть признание, должность, зарплата, любимая тема. Но он снова на распутье. И… собирается уходить, хотя есть интересные задумки.
— Дело даже не в том, какую машину делают на заводе. Любую машину можно исправить, дефекты устранить. Этим просто надо заниматься, я работал над этим с конструкторами, технологами. Но сегодня у меня нет нормальных условий для серьезной работы. Мне не важно сохранить рабочее место и зарплату. Я хочу РАБОТАТЬ. Решение еще не принято, но если ничего не изменится, я уйду.
Как-то привык я к жизни несколько иной, нежели сейчас. К той, когда специалистов ценили. Когда новая тема дышала, работала: оперативки, обсуждения, мозговой штурм… Был Добрынин, главный конструктор. Михаил Архипович Ганжа, Витков – люди удивительного воспитания, образования, знаний. Георгий Дмитриевич Витков, главный металлург – суровый человек. Но однажды я работал в заводских архивах, искал НИРовские работы в теме повышения качества литься. И сделал открытие. Это что-то невероятное! Оказывается, каждый год 90 процентов объема всех научно-исследовательских работ шло на улучшение качества литься. Так вот, Витков добился снижения брака с 70 до 5 процентов!
Сегодня другие принципы – разделяй и властвуй. Оперативок нет, единоначалие. Никаких обсуждений, просто тупо выполняй то, что тебе сказали. Я собрал большую библиотеку по самым разным темам вокруг снегоходной техники — своего рода пособие для конструкторов, чтобы они знали основы. Но библиотека не востребована — основы никому не интересны.
— Если уйдете, чем будете заниматься?
— Буду работать. Писать.
Он стал соавтором книг «Дерунов» о своем отце, генеральном директоре «Рыбинских моторов», и «Машинная тяга саней», в которой представлена более чем столетняя увлекательная история зимнего моторизованного передвижения за счет машинной тяги саней во всем мире. Сегодня по предложению Юрия Ласточкина он работает над книгой о талантливых людях, с которыми ему довелось работать.
Как удается ему, разменявшему восьмой десяток, поддерживать физическую форму, редкую работоспособность? А он в ответ: «За всю жизнь был только дважды на курорте. Один раз по совету врачей сына повезли на море. В другой раз поздней осенью поехал в Сочи к друзьям. Меня хватило на пляже на полтора дня, а потом до конца отпуска строили другу катер».
Наша беседа была в самом разгаре, когда на минутку зашел Павел Дерунов, и дед Герман засветился улыбкой: внук! Паша не ходит с дедом на яхте, его увлечение — хоккей, который по твердому убеждению станет его профессией. А характер, похоже, дедов…
Форсайт