Как это было: 26 февраля, 2014, Симферополь... Главы из будущей книги
Свидетельства очевидцев очень важны для истории. Вероятно, со временем появится много воспоминаний о событиях в Крыму конца 2013 и первой половины 2014 года. И каждая такая статья или книга будет мелким паззлом большой целостной картины, которая расскажет о сущности того времени. Крым.Реалии публикуют две главы из будущей книги крымского журналиста Николая Семены, в которых он рассказывает о событиях февраля и марта 2014 года в Симферополе.
Глава 1. На митинге и за кулисами
День 26 февраля 2014 года был пасмурным, солнце не проглядывало, но облака были высоко, и ни снег, ни дождь не предвиделись.
Возле здания парламента Крыма люди собирались почти с утра. Митинг даже внешне не был обычным протестным собранием. Длинным «коридором» от входа в здание и до прилегающего парка выстроились два ряда милиционеров. К зданию подходили общественники, участники крымскотатарских и украинских организаций, участники движения в поддержку майдана, которые надеялись на дальнейшие реформы в стране, на победу Революции Достоинства. Но со стороны Сквера Республики – так еще «донецкие» назвали пространство, образовавшееся после сноса гостиницы и ресторана «Астория» в 2012 году, где позже построили фонтан с вращающимся шаром, посадили цветы и заставили скамейками, – стали подтягиваться активисты «Русского единства». Перед входом в здание образовалось два противостоящих фронта, разделенные коридором милиционеров.
Обе стороны пестрели флагами, разномастными плакатами, длинными транспарантами. Справа – цвели российские триколоры. Слева – желто-голубые украинские, синие с тамгой крымскотатарские флаги, среди них на длинной удочке виднелось красно-черное знамя.
Участники не помещались в дворике Верховной Рады, он был заполнен от колонн до колонн, и от двери до спуска в парк, люди стояли почти вплоть до фонтанов, которые были по обе стороны от здания.
Возле двери в парламент стоял столик с микрофонами. К ним то подходили, то уходили куда-то по делам лидер пророссийских участников Сергей Аксенов и глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров. Там же периодически кучковались журналисты, они то кидались в толпу, чтобы фотографировать моменты всплесков напряжения, то брали интервью у организаторов, то что-то обсуждали.
Обе противостоящие стороны были особенно непримиримыми. Не удивительно – речь шла о том, состоится ли сессия, которую намерен был провести спикер Рады Владимир Константинов и его соратники, на которой они планировали принять решение о проведении референдума о статусе Крыма.
На кон политические картежники поставили судьбу двух миллионов крымчан. Поэтому между правым и левым флангами митинга через плечи милиционеров, едва удерживавших «коридор», то и дело неслись угрозы, вызывающие лозунги, грубые выкрики. Во время таких всплесков неприязни участники пытались прорваться сквозь шеренгу милиционеров и, если это удавалось, посредине «коридора» завязывались массовые потасовки, и тогда и Аксенов, и Чубаров брали в руки микрофон и пытались успокоить митингующих. Несколько раз, когда обе стороны митинга смешивались между собой, Чубаров и Аксенов, а один раз даже Валентина Самар вместе с Эмине Авамилевой призывали участников восстановить «коридор». Они смело врезались в толпу, пытаясь словом и женской силой развести стороны на исходные позиции. Как ни удивительно, но женщинам это удавалось лучше, чем депутатам.
Обходя митинг по кругу, я изучал обстановку, видел знакомых активистов и журналистов, подходил, чтобы обменяться мнениями. В противоположной стороне от входа, то есть от парка, стоял с группой крымских татар Ахтем Чийгоз. Мы поздоровались, обменялись несколькими словами, и я пошел дальше. Никакого «руководства митингом» с его стороны не было, к микрофону он не подходил, общался с коллегами только там, где я его и видел. Он был спокоен, не метушился, не командовал, даже не жестикулировал.
Подойдя к правой стороне, где собрались пророссийские участники митинга, я заметил некий особый строй в их рядах. В отдалении, возле тогдашнего, позже снесенного, кукольного театра, стоял ряд автобусов, на которых их привезли из городов и районов, в том числе из Севастополя. То, что их организованно возят по Крыму по митингам и пикетам, мы знали и раньше. Например, несколько дней назад в том же сквере я видел много мужчин одинакового возраста и примерно одинаково одетых, которые просто сидели на скамейках напротив фонтана, казалось отдыхали. Вдруг один из них встал и скомандовал: «второй взвод, поднимаемся, все за мной». Они встали и, нестройной колонной, чтобы не раскрывать военной выправки, пошли за командиром в сторону кукольного театра.
Сегодня этот факт уже ни для кого не секрет: российские военные без опознавательных знаков, а то и переодетые в гражданское, которые были загодя завезены в Крым кораблями Черноморского флота и расквартированы по здравницам, часто использовались для разных целей, в том числе и для гибридной борьбы с публичными мероприятиями проукраинских организаций. Они же потом будут принимать участие в блокировании воинских частей и предприятий, редакций, аэропортов и других объектов. Об этом уже упоминали авторы многих книг, как например, Татьяна Журидова в книге «Вторжение в Крым 2014», Мирослав Мамчак в книге «2014. Анексія Крыму. Анатомія гібридної війни» и другие. Позже, когда подобным образом проводились митинги в Славянске, мне довелось прочитать специальную инструкцию, в которой была расписана методика проведения подобных управляемых митингов – их охрана, выявление несогласных, борьба с протестными настроениями, «тушение» оппонентов. Но в феврале мы еще только постигали эту «науку».
Насколько я знаю, украинские и крымскотатарские активисты подходили к организации митингов совсем по-другому: для них главное состояло в том, чтобы донести свои мысли, мнения, оценки до участников собрания, у них, как правило, никогда не было специальной охраны, тем более не было специальных групп для выявления несогласных, тем более групп для борьбы с ними. Это говорило о наличии у них убежденности в своей правоте, вера в силу правдивого слова.
А в тот день мы еще не знали, что среди участников митинга, кроме уже сформированной «самообороны Крыма», есть и переодетые казаки и российские военные, которые играют роль «массы местных крымчан». Более того, что их роли строго распределены: там есть люди, которые играют роли «местных», часть из них служат провокаторами, которые умеют вызывать обострение страстей и беспорядок, а часть военных служат охраной митинга, готовы применить силу, а также следят за оппонентами, патриотами Украины, не дают им возможности высказать свое мнение, засвистывают, могут толкнуть и спровоцировать потасовку, избить.
Четкую картину «их работы» мы могли наблюдать несколькими днями позже, когда уже после захвата заданий, участники крымского Евромайдана пытались в сквере напротив Верховной Рады, провести митинг протеста. Толпа таких «псевдокрымчан», переодетых в гражданскую одежду, окружила участников митинга, силой оттеснила их из площади к деревьям под забором собора Александра Невского и зажала на полянке возле танка. Маленькой кучкой они стояли окруженные улюлюкающей толпой, на них сыпались оскорбления и угрозы, их обзывали фашистами и бандеровцами.
Это говорило о том, что с российской стороны сами митинги уже были частью гибридной войны. И тот политолог, который разработал эту методику и написал эти методички, был не политологом в обычном смысле этого слова, а также частью гибридной войны России, некой боевой единицей, действующей еще до вооруженных действий, но расчищающих для них поле битвы.
Но вернемся к 26 февраля. Пророссийские участники митинга стояли не просто толпой, как их противники, а организованными колоннами по четыре человека в шеренге. Во-вторых, среди них в разных местах стояли люди в красных куртках, выделявших их из общей массы, как стало известно позже, это были «десятники» или «бригадиры», руководившие каждый своим «отрядом».
Еще одной особенностью митинга было присутствие множества корреспондентов из России. С чего бы это? Сколько митингов и собраний уже было – и никого, а тут сразу так много? Это были корреспонденты не только телеканалов, но и газет, журналов. Ко мне обратилась незнакомка, представившаяся корреспонденткой «Известий», видимо зная, что в 90-е годы я работал в этой газете, еще когда ею руководил Игорь Голембиовский, и тогда это была вполне прогрессивная газета, а не нынешнее пропагандистское издание. Я вкратце рассказал ей, в чем проблема с сегодняшним митингом, но она слушала меня как-то вполуха, недоверчиво улыбаясь. Видимо, мои пояснения не устроили ее, она ожидала пророссийской риторики. Ну что ж, ее у меня для нее не было.
Позже я понял: наплыв журналистов российских СМИ тем и объяснялся, что их предупредили: в Крыму будет что-то происходить. В будущем это было знаком: если много журналистов из России, значит там что-то готовится.
Видимо, о присутствии российских войск в Крыму уже знал и Аксенов. Он наверняка догадывался и о дальнейшем развитии событий. Об этом можно судить по тому, что вел он себя не слишком активно, просто не позволял многим разгорячиться, тушил конфликты, но выступать и доказывать свою правоту не спешил, говорил «о мире и согласии». Конечно, он знал, что здание уже находится под охраной российских военных, и что ход митинга, который состоял как бы из его активистов, «обеспечивается» ими же.
Пока сохранялось два варианта развития событий. Первый – если удастся собрать кворум, провести сессию, назначить референдум, значит можно будет отложить демонстрацию силы. А если кворума не будет, если сессия сорвется, тогда примутся за дело военные.
Для журналистов объявили, что депутаты, наконец-то, собрались, будут начинать сессию, и большинство корреспондентов устремились с площади на второй этаж. Но в зале никаких признаков начала сессии не было – там сидели или расслабленно бродили между рядами всего несколько депутатов. Ни о каком кворуме говорить не приходилось. Посидев немного в ряду для прессы, мы услышали из окон, выходивших на площадь, необычный шум на улице, поэтому выскочили из зала и побежали на третий этаж, где был выход на балкон, с которого видна площадь с митингом.
На площади стоял сплошной гул голосов, в воздухе трепетали флаги, транспаранты лежали растоптанные на земле, особенное скопление было возле боковой двери здания со стороны медучилища. Как оказалось, участники митинга сорвали дверь с петель и заскочили в здание. Мы побежали на первый этаж, в то крыло, где был гардероб, и увидели знакомый коридор. Раньше он был пустым, но сейчас был забит мебелью. Остальное пространство было заполнено бойцами спецназа в полном снаряжении, в касках, бронежилетах, с оружием и со щитами. Они сдерживали натиск митингующих из проломленной двери, но те, вскоре увидев полный коридор бойцов, и поняв, что войти им не дадут, отхлынули от двери и ушли на площадь.
Тут объявили, что сессия отменяется и сегодня проводиться не будет. Спустя какое-то время журналисты снова собрались на балконе. Телеоператоры снимали происходящее сверху и эти кадры вошли потом во многие фильмы. Среди разномастной толпы практически в шахматном порядке выделяются красные куртки «десятников». Страсти постепенно утихли, люди стали расходиться.
Я связался с редакцией «Дня» и продиктовал заметку в номер о митинге и несостоявшейся сессии. Площадь постепенно опустела. Когда мы вышли из здания уже стемнело. На площади валялись обрывки плакатов, флагов, сломанные древка, еще какие-то вещи. С улицы Жуковского уезжали дежурившие экипажи милиции и «скорые». Ажиотажа возле них, пострадавших, а тем более погибших, мы не видели.
Мы думали, что так вот сравнительно мирно все и закончилось. Раз сессию отменили, значит дело Майдана победило. Но не тут-то было.
Когда мы уходили, все окна в здании еще светились. Работа продолжалась. В том числе и такая, о которой не все крымчане догадывались. Конечно, об уже состоявшейся переброске войск в Крым знал и Владимир Константинов. К тому времени он уже плотно взаимодействовал и с Олегом Белавенцевым, и с Георгием Мурадовым, находившимися в Крыму и на месте руководившими спецоперацией по захвату власти. Свидетельствует об этом Леонид Грач в своих интервью журналистам, где он рассказывает, как и Белавенцев и Мурадов предлагали и ему возглавить Совет министров Крыма, однако победила другая команда. Говорят, что решительно против Грача протестовал Константинов, который не мог сравниться с ним ни по политическому весу, ни по авторитету, ни по компетентности.
И, скорее всего, именно на совещании в эту ночь после митинга ими и было принято решение о захвате зданий, вывешивании флагов и силовому проведению сессии, принуждении депутатов к назначению референдума. А рассказы Владимира Константинова о том, что он только утром узнал о захвате зданий, это блеф для конспирации. Он в те дни уже «ночевал у друзей», как он рассказывает, то есть, говоря по существу, перешел на нелегальное положение, его уже охранял российский спецназ, и сам он хорошо знал, что за чем последует.
Митинг показал, что провести сессию в нормальном порядке и назначить сессию им не удастся из-за полного несогласия, сопротивления и депутатов, и простых крымчан. Гибридный вариант не удался. Поэтому они приняли решение вводить в действие план по силовому захвату власти. Завтра на властной арене Крыма появится Гиркин и его спецназовцы.
Продолжение следует
Николай Семена, крымский журналист, обозреватель Крым.Реалии
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции