Сергей Ларенков: «Каждая фотография — как открытие»
Эти фотографии обладают удивительной силой — великие мгновения прошлого будто врываются в повседневность, сдвигая ее суету на дальний план. Мы идем рядом с теми, кто проживал войну, смотрим их глазами на любимые города и вдруг обретаем те чувства, что дали им сил пережить все испытания — и выстоять! Автор проекта «Связь времен» — почетный житель Фрунзенского района Сергей Викторович Ларенков.
Начало
Первая мысль о проекте «Связь времен» появилась у меня еще в конце 80-х годов, когда я был студентом. Мы с дедушкой, зашли в Петропавловскую крепость, и там была выставка – утраченные памятники архитектуры Ленинграда. Я увидел места, которые сильно изменились, но мне не хватало современных видов. Я даже написал об этом в книге отзывов.
Потом я много ходил по морям, а когда осел дома, лоцманом в родном порту, мне стало не хватать путешествий. И я стал путешествовать во времени. Я накупил в букинистах старинных открыток с Санкт-Петербургом и наложил их на виды города. И случайно у меня получился такой эффект — когда я в фотошопе стер границу, меня самого поразило! После в некоторых журналах за границей даже писали – «Метод Ларенкова». Льстит, но я не считаю, что я изобретатель, наверняка до меня это кто-то делал!
Блокада
А потом в 2009 году мне захотелось вспомнить о моих родных, которые пережили блокаду, рассказать детям, через что они прошли. Я сделал несколько фотографий на Невском проспекте. И самая первая из этих работ на меня самое большое впечатление и произвела — когда мама с дочкой тянут завернутое тело у Гостиного двора. На современной фотографии тоже шла мама с ребенком, только с цветным ранцем, веселые. И вот этот контраст меня очень сильно ударил, до слез. И я понял, что надо продолжить – это все-таки память. Если это меня поразило, то и детей должно чему-то научить, что-то им подсказать. Так возник этот проект.
У меня камера была простейшая, не зеркальная, и фотографии я делал очень примитивно. И вот они как бомба разорвались! Разлетелись, произвели впечатление, о них напечатали в новостях, я получил много отзывов. Я никогда не ожидал такой известности, не стремился к ней и никогда об этом не думал!
Тут ко мне обратились сотрудники Музея истории Санкт-Петербурга разместить несколько фотографий на выставке к 8 сентября, а остальные оформить как слайд-шоу. Мне пришла идея сделать, чтобы одна фотография проявлялась из другой. И таким образом возник фильм "Блокадный альбом. Я сам подбирал музыку, делал все на коленке. Мы видим на экране современный город, но вдруг фотография сереет, и мы оказываемся в прошлом. Буквально переносимся во времени. Этот ролик еще больший эффект произвел. Потом я делал еще фильмы, но этот – самый сильный.
В проекте о войне, о блокаде, хочется выделить Эрмитаж. Меня поразили эти стены — пустые глазницы рам, специально оставленные для того, чтобы, когда мы вернем эти картины, было видно, куда их повесить. Я читал воспоминания, что для краснофлотцев проводились экскурсии по пустому музею, им рассказывали, где какие были картины. Вот так поднимаешь пласт истории.
А в Казанском соборе, в подвале, были ясли для ребятишек. Начинаешь все это изучать – и такой пазл складывается! И картина с военным Ленинградом становится очень наглядной.
Ко мне стали обращаться друзья из Москвы, и я сделал там серию фотографий. Но это было не так интересно и загадочно, как в Ленинграде. В основном фотографии относятся к парадам 1941 и 1945 года, известно, где они сделаны, а те здания, что были разрушены, в основном не восстанавливались, и привязать было тяжело. Но серия по Москве получилась, и некоторые фотографии интересные.
Я год занимался ленинградскими фотографиями – искал, находил. Некоторые фотографии я так и не смог найти, а некоторые нашел случайно, проходя по городу — в голове фотография накладывалась на то, что я вижу. Иногда бывало, я не то что-то находил, похожее, и приходится переснимать. А некоторые я просто не смог переснять: фрагменты тел ленинградцев убитых – это тяжело, очень сильно ранит. Детям, наверное, видеть этого не стоит. Это все у меня отложилось в голове, и через год у меня было такое состояние, будто я там находился.
Германия
И я понял, что мне надо в Берлин. Я съездил в Красногорский архив кинофотодокументов, нашел снимки, заказал их в хорошем разрешении. Потом изучал воспоминания фотографов, где они что могли снять. Некоторые аннотации в музее помогли. Я поехал в Берлин и снял там 45-й год. И этот проект меня оживил.
Когда я первый раз снимал Рейхстаг, его можно было сфотографировать, спокойно зайти, потрогать, посмотреть, где отверстия от пуль и снарядов. А сейчас он обнесен оградой, там всего боятся, и туда не подойти. Но я успел кое-что.
Есть самая известная фотография взятия Берлина. Это фотография с флагом — постановочная, но эпохальная, она многое значит. Внизу видны обгоревшие трамваи, Бранденбургские ворота на дальнем плане. Я вычислил, где это, и поднялся на крышу. Смотрю – полицай за мной ходит, он заподозрил что-то. Я же не праздно смотрел во все стороны, а что-то вычислял. Это все-таки здание Парламента! Но мне не удалось добраться — там надо было по крыше вылезать на угол здания, и меня бы точно повязали. И тогда я просто с фотографией встал, сфотографировался рядом с этой тумбой.
Одна фотография меня поразила: идет бой, наша пушка, все в дыму, немецкие домики, красивая башенка видна. И название – начало наступления 1-ого украинского фронта, город Форст. Уже какие-то координаты есть, а в маленьком городе найти локацию гораздо легче. Оказалось, у них в Германии три города с таким названием, но в полосе наступления 1-ого Украинского есть только один. Стал я изучать этот город по фотографиям, и у какого-то риэлтерского агентства нашел этот дом — стоит, как на старой фотографии. Я оживился, вдохновился, мы взяли напрокат машину и поехали туда. Въезжаем, и я прямо упираюсь в это место. Я сделал фотографии, а потом мне бургомистр этого города написал, что видел их.
Вся страна воевала
А потом я решил, что надо показать, как вся страна воевала, от севера до юга. И стал ездить по городам-героям. В отпусках, в свободное время. Заодно и путешествовал, изучал — это ведь интересно! Был в Минске, Брестской крепости. По всей войне вначале идет много немецких фотографий — они ехали сюда как на экскурсию, фотографировались у каждого подбитого танка, и сейчас на аукционах внучки продают от своих дедушек, что осталось. К 43-ему году таких фотографий становится меньше, а в 45-м немецких фотографий почти нет, зато наших много!
В Сталинграде, наверное, самое сложное было снимать, потому что наиболее разрушенный город был. Там некоторые улицы прокладывали через старые кварталы, тех улиц уже не было. Но некоторые дома остались. В здании универмага, где был пленен Паулюс, сейчас находится отдел полиции. И надо же этому Паулюсу сфотографироваться на его фоне! Фотографирую, и ко мне тут же подходят – «А что это вы отдел полиции снимаете? А может быть вы Родину не любите?» Я говорю – «Нет, я люблю, вот мои фотографии». "Да, правда, так было? Вот же эти стены! Мы и не знали!»
В Севастополь мы приезжали с семьей, отдыхали, а я одновременно искал виды. Мемориал «35-я береговая батарея», мне запомнился до мурашек. Купол, проекция фотографий, свечи. И фото — последние защитники Севастополя, где уже немцы наверху, с автоматами, а наши там внизу, все раненные, перебитые. По очертанию берегов мы прошли туда, к мысу Херсонес, и удалось найти по высоте берега эту небольшую бухточку. Тяжелая фотография.
Интересный момент возник у меня в Керчи. Вечером приехали, а уже солнышко над горизонтом, не могу, разрывает – надо сделать фотографии. Город-герой Керчь, а я проеду мимо! И вышел на машине именно в ту точку, где сидят наши пулеметчики с медсестрой, она кого-то забинтовывает. И вижу – вот окопы, которые почти не видны, но я увидел – вот они! А потом оказалось, что медсестра на фотографии – известная женщина, Герой Советского Союза, десантница Екатерина Михайлова-Демина. Ее долго не могли найти, а она где-то работала простой медсестрой.
Еще там была фотография, где высаживается наш десант, и пленных немцев ведут по самому берегу. Я примерно представлял это место по мысам и пошел пешком. Шел сверху – ничего, а спустился вниз – как будто меня привели туда! Я оказался в 43-м году осенью, а не летом 12-ого. И я увидел этих немцев, вот они идут, и даже булыжники старые, их не размыло.
А там железяка какая-то валялась на старых фотографиях. И по этой железяке можно привязаться, где наши десантники высаживаются. Фото, конечно, постановочное, но это же не актеры! Это те, кто вчера высаживался, и остались живы!
Каждая фотография – как открытие. В Новороссийске высадка десанта была в двух местах. Малая Земля, где мы закрепились, была отвлекающим маневром, а в Южной Озерейке наши с танками и орудиями заняли плацдарм, потом пошли наверх и все погибли. Есть фотографии немецкие, где наша разбитая техника прямо на пляже лежит. И приходишь на пляж, тихий, солнечный, где купаются дети, и видишь танки, которые тут погибли. Прямо все вписывается, до метра можно привязаться — скалы. И много таких случаев узнаешь каждый раз — интересно, но тяжело, потому что все через себя переносишь.
В Риге меня очень впечатлило Рижское гетто. Вот вокзал, а с той стороны железной дороги – Московское предместье. И там это гетто было. Я скачал фотографии с колючей проволокой, пришел – а дома не изменились вообще! Их покрасили только, сняли надписи. Ходишь, и видно гетто. Получились очень сильные фотографии.
В Риге еще есть интересная фотография – вступление латышского национального корпуса в освобожденную от немцев Ригу. Их с цветами встречают, они в нашей форме, они – освободители. Но опять же — и в 41-м с цветами, и в 44- м с цветами.
В 14-м году у меня депрессия возникла, когда начались события с Украиной. До этого я в 12-м и 13-м приезжал в Киев, у меня там много друзей, все помогали искать места. А в 14-м году, в январе, делали третью выставку по блокадному Ленинграду, собрали блокадников, которые живут в Киеве. А уже жгли покрышки, рядом с Крещатиком это было. Я заходил на майдан, видел, как там разливают жидкости, фотографировал, и никто мне не мешал снимать, это все приветствовалось. Я снова собрал своих друзей, но они уже переругались. В дыму покрышек я проводил эту выставку, и больше у меня их там не было.
Возвращение в блокаду
Долгое время не мог сделать проект по Невскому пяточку, считал, что там ничего не смогу найти — сколько лет прошло, все перелопачено. Прошлой весной, в пандемию собрался. Нашел фотографий достаточно много, и все начали совпадать! Там берег закругляется, и можно ракурсы довольно точно вычислить. А первая фотография, к которой привязался – на правом берегу стояла высоковольтная вышка. Она и сейчас на том же месте стоит. На большинстве фотографий, где наши танки вкопаны, там сейчас по берегу дома построены, прямо на костях. Я прямо под домами находил эти ракурсы. Тоже ролик получился интересным, под песню «За себя и за того парня».
У меня был проект по финской войне, и книжка вышла в Финляндии — «Длинная тень войны», мы с Баиром Иринчеевым делали. Выборг, Хельсинки, Сортавала, Питкяранта. Везде, где прогремело все это, и туда, и обратно.
А в прошлом году мы с Баиром Иринчеевым сделали путеводитель по блокадному городу – выхватили маршрут по центру, как петлю, чтобы пройти и увидеть разрушенные здания. С Невского на Миллионную, потом на Литейный, до Суворовского и обратно на Невский. Несколько интересных адресов я в первый раз увидел, это он копался в архивах и нашел фотографии.
Тайны мастерства
Я беру распечатанную старую фотографию, хожу и делаю несколько кадров. Очень важно, чтобы высота совпала. Чуть ниже-выше сделаешь, и люди слишком маленькие или большие получаются, ближние и дальние планы не совпадают. Первые фотографии часто были неудачные, а потом я понял, что много факторов надо совмещать. Точка должна быть вымерена. Сейчас я снимаю широким кадром, чтобы старая фотография помещалась внутри. Но при любом раскладе искажение разных объективов всегда разное. И поэтому я их привожу к общему знаменателю, делаю на глаз общую матрицу, на которую она ложится.
Часто бывает – я заинтересованно снимаю, сравниваю с фотографией, и люди попадают в кадр, смотря то, что я снимаю. И они сразу становятся соучастниками, как будто видят это, хотя сами и не догадываются.
Интересная часть проекта была по 1-й мировой войне, я сделал ее к 100-летию ее начала. Основная тема тогда была – пленные австрийцы и немцы на улицах нашего города, ее я и постарался раскрыть. И одна фотография получилась курьезная немножко. Идут пленные немцы, кажется по 7-й Красноармейской. И наш охранник уставился вперед перед собой и смотрит, а в этот момент кошка пробегала, обшарпанная такая кошечка. И охранник на нее смотрит! Действительно, связь времен получилась!
Никогда из-за съемки не было ни одного серьезного конфликта, и в Европе тоже. Притом, что я нарушаю правила, выхожу на середину улиц. Самое страшное – снимать спиной к приближающемуся транспорту. Садовое кольцо в Москве, там семь рядов в одну сторону, семь рядов в другую. И наши доблестные воины едут по нему, а мне их надо сфотографировать. Как я выбирал момент, секунды – пробежать четыре ряда, щелк, щелк, особо не прицеливаясь, и обратно. Вот это страшно.
На Невском проспекте есть фотография – Вячеслав Пакулин, художник, рисует картину. Снято с середины Невского проспекта. Дом Энгельгарта он пишет и Дом Книги, а стоит посередине Невского между каналом Грибоедова и Гостинным. Нужно вычислить момент, когда нет приближающегося транспорта. Риск есть, но есть хитрости – снимать нужно в субботу рано утром, когда весь город спит!
Иные проекты
Очень интересный проект я сделал по старинным акварелям Санкт-Петербурга. Многие знают акварели Садовникова, он запечатлел строительство Исаакиевского собора. Это еще дофотографическая эпоха, я немножко дальше шагнул — попытался наложить старые акварели и графику на виды города. И тоже вдруг это стало собираться в одно целое. Но сложность в том, что все художники делают искажения больше, чем у самого плохого объектива. Им хочется что-то сбоку поставить — чтобы было! Они так видят. Приходится немножко лавировать между тем и тем. В Германии была эта выставка в нескольких городах. Они про войну не очень любят, сразу стеснительными становятся, а акварели с видами Петербурга с удовольствием смотрели.
Я начал рассказ с выставки «Утраченные святыни Ленинграда». И когда прошло 25 лет, для этой же выставки, только уже Санкт-Петербурга, я наложил снимки и сделал видеоролик, где снесенные храмы проявляются на тех местах, где были в городе. Причем некоторые я даже не предполагал, что они такие красивые, и очень жалко, что их уже там нет.
Иногда с интересными людьми сводит судьба. Борис Акунин попросил – я книжку пишу про мальчика-фотографа, которому подарили фотоаппарат во время революции, и он все фотографирует и вспоминает потом. Все хорошо, только у меня фотографий нет его. И я иллюстрировал его книгу «Аристономия». Из старинных фотографий я делал собирательные образы людей, что он описал. Была очень интересная работа, но тяжеловато, конечно — это немножко не то, чем я обычно занимаюсь.
Я хотел переснять фотографии Чернобыля, чтобы был очень живой город. Была идея в Порт-Артуре поискать что-то. Город Грозный – позавчера, вчера и сегодня — до войны, во время войны и что там сейчас стало. Мне было бы это интересно, и тем, кто там повоевал, и тем, кто только об этом слышал...
Хочется обновить на современном уровне те фотографии, что были сделаны по блокадному Ленинграду, потому что город изменился. То, что было в 2008 и 2009 году и сейчас – люди скажут, это уже не наш город. Они тогда может родились только. Хочется сделать интересные ролики с этими фотографиями. Да, жалко что не все можно снова объять, те же Европы – не до того сейчас. Но фотографии остались, хорошие, красивые.
В работах Сергея Ларенкова нет пафоса, столь модного в наши дни. Это строго документальные кадры, снятые не в одном, а сразу в двух временах. И они заставляют задуматься не только о прошлом, но и о нашей реальности, о важных вопросах, что она ставит перед нами. По словам автора, проект «Связь времен» создавался и создается, чтобы показать, что такое война, к которой стремится сейчас весь мир, и чтобы этого не допустить.
Записала Ольга Ясененко.