Красивые подлецы: белая гвардия в советском кино
В 2015 г. исследователь Ю. В. Кондаков насчитал в истории отечественного кино 481 игровой фильм о гражданской войне в России. Все они были сняты с 1920-х (в том числе 101 немой фильм, часть из которых утрачена) до 2000-х. Львиная доля этих картин создана, конечно, в советское время, когда кинематограф регулярно обращался к братоубийственным конфликтам 1917 — 1922 гг. Но отношение к белым, противникам априори положительных героев-коммунистов, в истории кинематографа СССР было неоднородным.
Белогвардейцы в советском кино изображаются в самых разных ипостасях — это и простые солдаты, и генералы, казаки, военспецы, бандиты… Вначале все они, будучи врагами советского человека, недавно одержавшего над «буржуазией» верх, не могли изображаться иначе как крайне негативно. Отрицательный образ прочно вошел в советское кино уже в 1930-е годы.
И так было много лет, до тех пор, пока на экране не появился культовый фильм «Чапаев» (1934), снятый братьями Васильевыми. Режиссеры говорили: «Гражданская война много раз служила поводом для создания неглубоких, примитивных агиток, полуприключенческих фильмов, всегда вызывавших досаду и неудовлетворенность зрителя». Васильевым захотелось показать, что гражданская война была сложнее, а белые были людьми, а не карикатурными врагами. В их фильме белый, полковник Бороздин, — это умный, достойный противник, рациональный, образованный и всесторонне (в том числе музыкально) развитый. А знаменитая «психическая атака» офицеров-белогвардейцев в фильме «Чапаев» стала поворотным моментом, первым изображением белых и их «безумства храбрых», которое могло (и вызывало) восхищение. Этот образ запомнился миллионам советских людей: офицеры в щегольской черной форме, все с георгиевскими крестами, со знаменем с изображенной мертвой головой. Взяв штыки, каппелевцы под звуки барабанов идут в штыковую, в полный рост, шагом, не страшась верной гибели.
Журналист О. А. Бузина писал об этой психической атаке: «Помните того, с дымящейся сигарой во рту? Чем он был хуже японских самураев — этот русский шикарный самоубийца, прущий прямо на пулемет, лишь бы не жить в стране победившего социализма?» Как оказалось, ничем, и не только для нас сегодняшних. Даже некоторые командиры Красной армии, увидев эту сцену «Чапаева», не скрывали своей симпатии к показанным белым. Так, начальник инженерной службы 8-го стрелкового полка Губернаторов говорил: «Душа радуется, когда смотришь, как офицеры идут в атаку!» Похоже высказался и С. М. Буденный: «Как идут, черти! Как идут!» Такую реакцию предвидели и цензоры, так что за эту сцену психической атаки Васильевым пришлось побороться. И, конечно, в других сценах изобразить белых менее демократичными и дружелюбными, чем красные, жестокими, склонными к делению людей на сословия, отстраненным от трудового народа. Тем не менее, у фильма нашлись критики, не желавшие видеть белых даже в осторожно положительном ключе. Неожиданным защитником картины стал… Сталин. Вождю картина понравилась, он считал, что правильно показаны комиссары, а боевые достоинства белых лишь подчеркивают силу победителей, коммунистов.
«Чапаев», однако, стал ярким, но редким примером такого рода в сталинское время. Кстати, затем реальные офицеры Красной армии даже с одобрением отнеслись к возвращению в униформу такого «белогвардейского» старого элемента, как погоны, возвращению званий (капитан, полковник, лейтенант) и некоторых порядков императорской армии. Ненависть к белым не была всеобъемлющей.
Дальнейший поворот в отношении к белогвардейцам на экране произошел во время хрущевской «оттепели». И тут неожиданный эффект произвела пропаганда. Дело в том, что, как констатирует тот же Ю. Кондаков, к тому времени «в художественных произведениях и в игровом кино был создан растиражированный штамп, рисовавший белого офицера как рафинированного аристократа, защищающего кастовые и имущественные интересы, оторванного от народа». Конечно, реальные белогвардейцы, выходцы из самых разных сословий, сильно отличались от этого образа. Но реальное положение дел не так важно.
Советские зрители верили, что белые выглядели так, как показывается в кино, и так (храбро) защищали свои классовые привилегии. И хотя предполагалось сообщить зрителю о белых негативные впечатления, оказалось, что образ «рафинированного аристократа» может быть более привлекателен, нежели образ красноармейца, выходца из простого народа. Так что аристократизм белых сыграл с кинематографом злую шутку.
Возьмем для примера фильм «Служили два товарища» (1968, реж. Е. Карелов), историю двух красноармейцев и одного белого поручика в последние дни существования белого Крыма в 1920 г. Один из красных, положительный персонаж Карякин (в исполнении Ролана Быкова) глуповат, истеричен, не образован и любит помечтать. К тому же и выглядит герой как оборванец, а его революционный запал опаляет не столько врагов, сколько его же товарища. На фоне сдержанного, но страстного белогвардейского поручика Брусенцова (сыгранного Высоцким) Карякин выглядит бледновато. Конечно, Брусенцов в этом фильме — подлец. Будучи раздавленным поражением в Гражданской войне и близящимся финалом этой исторической драмы, он без всякой нужды, из чувства озлобленности стреляет исподтишка в одного из героев-красноармейцев и тяжело его ранит. Но вместе с тем герой Высоцкого еще и храбр, умен и силен, а также любит свою родину и в конце концов не может ее покинуть и кончает самоубийством. В результате Брусенцов вызывает сочувствие зрителя, а в некоторых отношениях (манеры, ум) явно превосходит красных и заслуживает еще и уважение.
В 1960-е гг. белых все чаще стали изображать похожими на Брусенцова — пусть и морально сомнительными личностями, но хорошо одетыми, красивыми и образованными. Зритель видит, что часть правды — на белой стороне. Иногда белогвардейцы даже получались романтизированными патриотами (ну куда это годится!?, — вопрошали, должно быть, обессиленные «оттепелью» цензоры). Яркий пример — картина Э. Кеосаяна «Новые приключения неуловимых» (1968): там шикарный поручик Перов играет на гитаре и поет песню «Русское поле» так, что все девушки ахали, а мужчины хотели так же. Песня быстро стала очень популярной. Зритель увидел, что белые тоже пели о любви к родине, да еще и делали это в обрамлении красивой жизни — танцы, элегантные мужчины и женщины, шампанское, блеск бокалов, бильярд, погоны и роскошные дамские платья, — такое зрелище может и затмить военные эпизоды. Да и вдохновляет оно куда больше, чем вид неотесанных красноармейцев, после победы которых, как понимали некоторые зрители, всей этой красивой жизни в России не то чтобы стало больше.
Этот тренд был лишь несколько поколеблен в эпоху «застоя», когда белых старались показывать меньше и «заставляли» их на экране проделывать побольше гадостей. Но и тогда подобные сцены с замечательными песнями белых встречались на экране («На ясный огонь», 1975; «Дни Турбиных», 1976), и они были не случайностью, а воспроизводили часть уже сложившегося стереотипа белогвардейца. Снимали и сцены, в которых белые били и обругивали женщин низких сословий, но это могло забыться, а песни пели в домах с друзьями. Режиссеры продолжали наделять некоторых белых и положительными качествами, как, например, умного подполковника Тумановича в картине «Рассказ о простой вещи» (1975).
Советское кино, изображая белогвардейцев, так и не создало однозначно негативного образа врагов пролетариата, грабителя и подонка, эгоистично губившего жизни честных трудящихся ради своих классовых интересов. Выбранный для этого пропагандой стереотип о белом как аристократе лишь усложнил задачу «очернения» белых. В результате кинематограф даже послужил реабилитации белого движения в общественном сознании. Кино показывало — и «там» были патриоты, и там были хорошие люди. Недовольство некоторыми недостатками жизни при советской власти лишь подпитывало интерес и симпатии к белогвардейцам как к исторической альтернативе коммунистам.
Последовавшее в 1990-е гг. сильной увлечение общества белогвардейщиной разрослось на благодатной почве. Легко продолжилась и пошла дальше еще советская «киношная» тенденция — белых стали изображать однозначно положительными героями (часто тоже в ущерб исторической правде). Как и должно быть, сегодня симпатии режиссеров полностью на их совести, а зритель может видеть картины с самым разным отношением к обеим сторонам страшной гражданской войны.