Бессмертные тоже плачут
«Укрась прощальное утро цветами обещания»
Япония, 2018
Режиссеры: Мари Окада
и Тосия Синохара
12+
В прокате с 19 апреля
«Позволь украсить утро прощания обещанными цветами» (именно так переводится с японского поэтичный заголовок ленты) адресована всем поклонникам романтичного аниме в духе Макото Синкая, высоко оценившего режиссерский дебют сценаристки Мари Окады. Но если в «Твоем имени» Синкай исследовал мир душ, разыскивающих свои половинки и обретающих вечную жизнь через воссоединение с ними, то «королева драмы» Окада заглянула в мир вечно юных дев, лишенных подобного шанса.
Высоко в горах, среди цветущих лугов и хрустальных водопадов, жил-поживал древний народ иольфов — ткачих, сплетавших из минут и дней вечное полотно жизни. Наставницы племени строго запрещали мастерицам общаться с людьми — печальная участь смертных обременяла сердца и дурно сказывалась на работе. Однажды замок атаковали прилетевшие на драконах воины. Захватчики пленили принцессу Лейлу и перебили ее слуг, уцелели считанные единицы, в их числе — самая младшая в роду, красавица Макия. Летучий ящер доставил предводительницу иольфов в королевский дворец, а ее воспитаннице не повезло. Огнедышащую тварь поразил внезапный недуг: рухнув в чаще, чудище испустило дух. Блуждая по дремучему лесу, жертва «авиакатастрофы» набрела на ветхую хижину и нашла в ней мертвую нищенку, прижимавшую к окоченевшей груди рыдающего младенца. Решившись нарушить запрет, девушка взяла на себя заботы о мальчике, которого назвала Ариэлем. Беглянка устроилась в харчевню официанткой и зажила незаметной жизнью близ замка, где томилась Лейла, выданная замуж за принца и родившая ему наследницу престола.
Бежали годы, малыш подрастал, не ведая, что за печаль точит сердце женщины, почитаемой им за маму. Однажды Макии пришлось открыть свою тайну. Ариэль отдалился от нее и вскоре обзавелся собственной семьей. Погоревав над людской неблагодарностью, Макия и Лейла оседлали дракона и скрылись в лазурной дали.
Фабула Мари Окады более условна и зыбка, чем у ее сэнсэя Синкая. Ее сказку можно уподобить тиглю алхимика, добывающему из символических элементов чистое золото — сентиментальную феминистскую притчу о смысле земного бытия. Однако символизм — слабейшая сторона ленты, речь идет всего лишь о противопоставлении двух сценариев нежеланного и обременительного материнства. Принцесса Лейла рождает наследницу и отстраняется от дальнейшей опеки. Простушка Макия превращает свою жизнь в гимн безответной любви. Особенно не повезло мужчинам, назначенным на роли неуклюжих, грубых и безликих статистов — вечных подростков, бездумно разрушающих чудные женские миры. Неувядающие красавицы, напротив, прекрасны во всех отношениях.
Однако в картине есть нечто, не позволяющее позубоскалить над регрессивным (в психоаналитическом смысле) откровением Окады. Мари подкупает скрупулезной работой с категорией времени, запечатленного ею в калейдоскопе изящных образов и рифм. То она распыляет мгновения в вальсе окутывающих избушку Макии снежинок, то отцветающее поле возвращает небу земной долг — ввысь взмывает танцующее облако поседевших одуванчиков. Подобных художественных находок тут не счесть, и темпоритмический рисунок ленты не уступает богатством обертонов образному ряду, навеянному сказками Хаяо Миядзаки. Кажется, будто колесишь по бесконечно убаюкивающему кругу... Виды из окошек манят раствориться в очаровательных пейзажах, а неудачный маршрут, зацикленный на молодухах, которые тоже плачут, вызывает лишь легкую досаду.