Стилист Алексей Сухарев рассказал, для чего создавался «Модный приговор»
Стилист Алексей Сухарев в новом выпуске «Не с той ноги» с Дмитрием Игнатовым рассказал, как он относится к Александру Рогову, для чего создавалась программа «Модный приговор», почему дизайнерам так сложно придумывать новые фасоны и зачем смотреть Недели моды. Главное из интервью — в материале RTVI.
<strong>Стилист Алексей Сухарев в новом выпуске «Не с той ноги» с Дмитрием Игнатовым рассказал, как он относится к Александру Рогову, для чего создавалась программа «Модный приговор», почему дизайнерам так сложно придумывать новые фасоны и зачем смотреть Недели моды. Главное из интервью — в материале RTVI.</strong> <h2>О невозможности придумать новое в мире моды</h2> Однажды Александр Васильев сказал мне такую фразу: «Человек не меняется уже довольно-таки давно — вторая голова не вырастает. Поэтому, в общем-то, всё уже придумано».
И чем занимаются дизайнеры сейчас? Они, конечно же, обращаются к архивам, к тому, что уже было десятилетия назад, переосмысляют. И конечно же, поп-культура — это тоже важный источник вдохновения.
По сути, всё, что мы видим сегодня на подиуме, уже было на самом-то деле, просто это взгляд дизайнера через призму его фантазий на былое. <h2>О прошедших Неделях моды</h2> [Самый неординарный показ этого сезона] прошел в Париже — это Джон Гальяно с домом Margiela. Нашумевший показ, где люди были в костюмах бездомных под мостом, с невероятным стеклянным макияжем на лице. Этот показ — сильное заявление, потому что он всерьез отличается от того, что происходит [обычно на подиуме].
На первый взгляд кажется, что это совершенно не «носибельно», что это какое-то театральное представление. Собственно говоря, чем и прославился Гальяно в своем бренде и в доме Dior, — он часто обращался к историзму, вдохновлялся эстетикой прошлого и подавал ее в очень театрализованной манере. И это привлекло внимание, и это всем сильно понравилось.
Другое дело, что, когда ты уже этот комплект на вещи пытаешься разнести, человеку, который не внутри индустрии, довольно сложно будет понять, как это вообще можно носить. Потому что [в этих моделях] гипертрофированные талии, расширенные бедра. <h2>О коммерции в моде</h2> Довольно давно уже происходит этот процесс, когда мода полностью становится коммерциализированной.
Были же дизайнеры великолепные независимые, авангард так называемый: Йоджи Ямамото, Comme des Garçons, все бельгийские ребята чудесные... Они как раз делали моду протестную, не для всех. Во времена, когда богатые женщины носили пиджаки Versace с золотыми пуговицами и огромные золотые серьги, они создавали другое: они давали какую-то деконструкцию. Это такой своего рода протест был. Но и он сейчас тоже коммерциализирован полностью.
И еще, кстати, из показов, чтобы мы не только на Джоне Гальяно и Margiela здесь остановились: очень красивый был кутюрный показ Simone Rocha x Jean Paul Gaultier. Это было тоже очень, очень красиво. Ну и Schiaparelli — всегда красиво, вряд ли «носибельно», конечно, но вдохновляюще, это что-то интересное. <h2>О бодипозитиве на показах</h2> На самом деле, с одной стороны, я понимаю, что весь этот бодипозитив — это такое заигрывание с аудиторией, и на самом деле не особо ты видишь бодипозитивные показы, правда? Периодически есть какие-то проблески, но, как мне кажется, люди все равно хотят видеть конвенциональную красоту. Она по-прежнему продает гораздо лучше, чем красота альтернативная. И с какой бы стороны к этому ни подступались (а к этому подступались уже со всех сторон, уже пробовали все что угодно), в итоге мы возвращаемся к тому, что модель — это по-прежнему кто-то, кто похож на «великолепную пятерку» [Кристи Тарлингтон, Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста, Татьяна Патитц, Синди Кроуфорд]. <h2><strong>О причинах логомании</strong></h2> Для кого-то футболка с большой надписью Gucci или что-нибудь еще — это такой маркер успеха: «Я там видела у блогерши в Дубае, вот у нее такая майка, она супер, и у нее еще марафоны свои — я тоже хочу быть как она!»
Я ко всему отношусь очень с пониманием, скажем так. Ну вот кто-то считает, что красиво вот так; кто-то считает, что красиво другое. Всё зависит от уровня насмотренности, наверное, и какой-то глубины знаний в данном вопросе.
Потому что для кого-то верхом стиля будет футболка с гигантской надписью звонкого бренда, для другого — какая-то более концептуальная одежда.
<h2>Об опыте «Модного приговора»</h2> На самом деле «Модный приговор» — это своего рода «фабрика звезд» для стилистов. Та же Марианна Елисеева — мы же с ней, в общем, выходцы из одного сезона этой «фабрики звезд». Это вообще проект великолепный, я его обожаю до сих пор. Может быть, потому, что я там провел очень много времени, и это для меня место, где я очень многому научился, где происходило мое становление.
Работал я там довольно долго, и как раз, по-моему, в 2019 году я принял решение, что пора покинуть [проект], чтобы освободить себе место и энергию, чтобы делать что-то еще. Как раз после этого родился «Модный подкаст».
Когда ты управляешь большим количеством творческих людей, параллельно несешь ответственность за результат, — это довольно сильно выматывает, забирает очень много энергии и времени. А телевидение — это непрерывный процесс, и если там кто-то барахлит, то всё начинает сыпаться. Чтобы избежать процесса уставшей стагнации в себе, я просто понял, что надо вовремя уйти, — это тоже, знаешь, большое умение. <h2>Об актуальности «Модного приговора»</h2> «Модный приговор» — это программа про женщин, это женское ток-шоу в первую очередь, в котором есть «бантик» в виде преображения. Если весь этот час, который идет программа, разговаривать только про то, как соединять юбку с водолазкой, я думаю, что вряд ли бы эта программа так долго прожила. Потому что главный действующий персонаж в этой истории — это героиня и ее история. И поэтому, как мне кажется, шоу так популярно. <h2>Главные фэшн-редакторы России</h2>
Алена Станиславовна Долецкая, безусловно, с Vogue. Когда появился "Vogue Россия", у него было свое лицо, свой характер. Он сильно отличался от Vogue других стран. Время еще было такое, когда прилетали фотографы, снимали здесь, вылетали на съемки в другие страны, мировые модели снимались для российского Vogue. Ну то есть контекст времени важен, но так или иначе в фэшн-журналистике она [Алена Долецкая], конечно же, номер один.
Эвелина Хромченко с журналом L’Officiel тоже безусловный, невероятнейший вклад в глянцевую историю нашей страны внесла. И Юрате Гураускайте — это главный редактор журнала InStyle, который сейчас переориентировался и стал журналом U, но тем не менее до сих пор существует. <h2>Почему Рогов стал ведущим «Модного приговора»</h2> Ну а кто еще? Это точно его история, абсолютно. Я думаю, что он из тех стилистов, кто говорит с человеком на понятном языке. Он очень хорошо соединяет вот этот мир — очень непонятный для зрительницы мир моды — с реальностью. И он говорит человеческим языком, очень понятным. И он классный проводник, у него получается доносить информацию, и я думаю, что в этом смысле это абсолютно точно его место. <h2>О моде в России</h2> Я езжу по стране лет, наверное, пять с разными мастер-классами, паблик-токами и всеми историями. Люди в принципе стали, мне кажется, более грамотными в вопросе визуала и оформления себя благодаря тому, что появились социальные сети, всё это доступно.
Понятно, что плохо одетые люди по-прежнему существуют во всех городах не только России, но и мира, — здесь вопрос в заинтересованности человека. Но опять же благодаря глобализации, наверное, и тому, что одежда стала доступна в абсолютно разных сегментах, прилично одеться — это больше не символ роскоши. Благодаря этому всё становится только лучше и лучше.
Благодаря проектам таким как «Модный приговор», как другие мейковеры, информация доходит даже до тех людей, которые и не сильно этим интересовались.
Ну вот раньше как? Девушка хочет быть модной. Что она делает? Она идет в киоск, покупает себе модный журнал, например, и оттуда получает эту информацию. А тут ты можешь включить телевизор, увидеть, как стилисты преобразили женщин разного возраста, разных форм, разных пропорций. Благодаря этому стало понятно, что мода — это не только удел звонких и молодых, что в любом возрасте можно при желании выглядеть классно.