Наша «Баллада о солдате»

Снять за пять дней полноценное часовое кино — задача не из легких. Изначально картина «История деда Азамбая», премьера которой прошла в конце апреля в Чувашском театре юного зрителя имени М. Сеспеля, задумывалась как эпопея. С развернутыми массовыми сценами, броскими внешними эффектами и зарисовками из жизни республики в годы Великой Отечественной войны. Однако вместо этого получился очень личный, трогательный и на редкость доверительный рассказ об отце, который ждет сына с фронта.

Режиссер Марат Никитин не «машет шашкой», а пытается сконцентрироваться на внутреннем мире человека, «высветляя» самые потаенные уголки души. И в этой камерности, лаконичности высказывания — особая болезненность, горчинка, «неизбитость» прочтения патриотической темы. Нас настолько затягивает маленький деревенский «раек» с его колоритными обитателями в воплощении актеров ТЮЗа Ирины Архиповой, Николая Дмитриева, Александра Васильева, Светланы Савельевой, а также Леонида Владимирова и многих других, что даже кадры кинохроники с вражескими самолетами и окопами, изредка вкрапленные в действие, кажутся лишними. Они разрывают тонкие нити взаимоотношений персонажей и нарушают интимность повествования, где и без того уже с первых секунд ощущается леденящее душу присутствие войны. Когда дед Азамбай торопливо устремляется за околицу и пристально вглядывается вдаль, сразу вспоминается закадровый голос из киноленты Григория Чухрая «Баллада о солдате»: «Это дорога в город. И те, кто уезжают из нашего села, и те, кто возвращаются потом в родные места, уходят и приходят по этой дороге… Она никого не ждет. Тот, кого она ждала, ее сын Алеша, не вернулся с войны». Только в нашем случае — не мать, а отец, который до последнего не теряет веры.

Исполнителю главной роли Василию Павлову ситуация знакома. Девять месяцев ожидания сына из Чечни превратились для него в пытку. «На дворе смутные 1990-е, — с комом в горле рассказывает актер. — Нет ни сотовых телефонов, ни средств, письма идут неделями. Что делать, куда бежать, у кого просить помощи? В конце концов, не выдержали. Продали фортепиано, самую дорогую вещь в доме, и на вырученные деньги жена поехала на Северный Кавказ». Да и писатель Михаил Юхма, чья повесть «Нежатый сноп незасеянного поля» из книги «Время моих сыновей» легла в основу сценария картины, тоже столкнулся с войной лицом к лицу. Его папа героически погиб при освобождении Польши, оставив жену и пятерых детей.

Лирический центр фильма — девушка Сильпи. Несмотря на молодость и относительно небольшой сценический опыт, Альбине Агеевой удалось уловить и «впустить в себя» состояние той, чей жених уже никогда не вернется. В ее сдержанной речи, нарочитой обесцвеченности интонации, смиренно опущенных глазах, предельной краткости жеста и скупости движений читаются терпение, твердость и несгибаемость миллионов жен, матерей, дочерей. Так что образ звучит как некое обобщение, гимн всем женщинам нашей родины, которые по сей день стойко несут на своих плечах тяжкое бремя бессонных ночей, долгожданных весточек с передовой и немеркнущих надежд. Но в то же время это и собирательный портрет чувашки, которую испокон веков отличали скромность, покладистость, кроткий нрав. Потому даже на выигрышных крупных планах, где, казалось бы, можно покрасоваться в разных ракурсах, почувствовать себя королевой кадра, актриса не выставляет переживания героини на обозрение.

На экране вообще очень выпукло показаны традиции и обычаи народа, тяготение к корням и почитание истоков, что придает картине особую ценность и весомость. Оказывается, споткнуться в собственной избе — недобрый знак. «К долгой болезни или смерти», — констатирует Азамбай. А еще он то и дело обращается к березе, ласково называя ее именем сына, и это тоже неспроста. Кроме того, что поклонение природе встречается во многих республиках Поволжья, согласно древним чувашским поверьям у каждого человека есть дерево-двойник, с которым принято разговаривать, делиться наболевшим, просить прощения.

Любуясь естественной красотой натурных съемок, нельзя в очередной раз не восхититься талантом московского оператора Михаила Блинцова, который со скрупулезностью миниатюриста разбирает общее на частности и с ювелирностью мозаиста складывает детали в единое целое. И если для воспитанницы Чебоксарского художественного училища Анастасии Сильвестровой, осваивающей профессию театрального художника, «История деда Азамбая» стала первым шагом в мир киноиндустрии, то Михаил сотрудничает с Маратом давно и плодотворно. Вместе они выпустили фильмы «Хорло» и «Соучастник», «Такая странная любовь» и «Никита», снятый, кстати, в том же доме, что и новая картина.

МИХАИЛ БЛИНЦОВ,
оператор фильма «История деда Азамбая»:

«Марат Никитин упорно продолжает снимать настоящее кино в Чувашии. Именно что кино — со всей его магией, когда нюансы решают, материал сам диктует стилистику, все вовлечены в процесс и могут выдохнуть лишь после дубля. А если потребуется, без вопросов залезут на березы, чтобы те «зашумели»… Для меня одним из любимейших эпизодов фильма стал свадебный хоровод, когда зазвучала народная песня, и современные люди словно в одночасье превратились в жителей послевоенной деревни».