Документы комиссии партийного контроля ВКП(б)
Отрывок:
Вмешательство партийного контроля в судебный процесс было настолько беспрецедентным, что даже обрело в глазах партийной верхушки определенную политическую опасность. В отчете ЦКК ХIII съезду партии (1924 г.) говорилось:
«Шестьдесят К[онтрольных]К[омиссий] (из 96) систематически рассматривали дела коммунистов до решения суда. Некоторые КК брали на себя ответственность за прекращение дел коммунистов в суде. В результате такой работы КК, последние загружались уголовными делами, не говоря уже о том, что у беспартийных могло получиться представление о безнаказанности коммунистов»222.
Однако ситуация не исправилась, и год спустя (1925 г.) в отчете ЦКК ХIV съезду партии также отмечалась необходимость регламентации привлечения коммунистов к наказанию за уголовные преступления:
1) каждый коммунист за совершенное преступление подлежит привлечению судебной ответственности, аресту, наказанию на общих со всеми гражданами основаниях;
2) парторганизации должны отказаться от опеки над действиями судебных карательных органов по делам членов партии, а прокуратура от практикуемых ею иногда испрашиваний предварительных указаний парторганов по вопросу привлечения к ответственности коммунистов;
3) как общее правило, дела коммунистов, в случае привлечения их к судебной ответственности, КК ставит после приговора суда и только в исключительных случаях при ясности материалов КК может, не дожидаясь судебного приговора, вынести решение о партвзыскании вплоть до исключения из партии»223.
Десять лет спустя, в 1934 г., уже член КПК Е.М. Ярославский напомнил, что «коммунист отвечает перед судебными и административными органами советов наравне со всеми другими гражданами»224. «Мы должны самым суровым образом различать дела, которые необходимо разбирать в партийном порядке и дела, которые должны быть разбираемы в государственном порядке, — говорил Ярославский на III Пленуме КПК, — не за чем иметь такое положение, когда партколлегии подменяли собой партийным судом наш советский суд»225.
Но эти пожелания не реализовывались: партийный контроль продолжал подменять судебно-следственные органы. Более того, если в 1925 г. от Контрольной комиссии требовалось только в особых случаях исключать коммунистов из партии до решения суда, то в более поздний период досудебное исключение коммунистов из ВКП(б) стало общим правилом, отклонение от которого становилось объектом порицания.
В ноябре 1945 г. уполномоченный КПК по Куйбышевской области П.П. Елисеев сообщал КПК о «возмутительных фактах» в работе бюро Куйбышевского обкома ВКП(б)(гриф «секретно»):
«Проверкой установлено, что в области укоренилась неправильная практика рассмотрения дел коммунистов, привлекаемых к судебной ответственности. Райкомы партии большинство дел на коммунистов, привлекаемых к судебной ответственности, рассматривают после решения судебных органов и почти по всем этим делам выносят партийные решения в зависимости от решения суда<.. >Следует сказать, что, если вышестоящие судебные органы отменяют решение народного или областного суда, то и обком ВКП(б) зачастую также пересматривает свое решение»226.
М.Ф. Шкирятов дал окончательное и вполне прозрачное разъяснение этого вопроса на совещании с секретарями партколлегий при обкомах, крайкомах и ЦК союзных республик 19 июня 1950 г.:
«Дело коммуниста нужно разбирать независимо от судебного дела <...> По-моему мы не должны себя связывать в этом вопросе. Поступило дело, не нужно дожидаться, когда кончится дело в суде. Нельзя также и ждать решения суда и затем уже исключать <...> Ведь зачастую судебные органы не совсем правильно решают. Мы не можем равняться на это»227.
Такой порядок предварительного разбора уголовно наказуемых деяний привел к тому, что, во-первых, виновность обвиняемого было предопределена в глазах судьи еще до суда, во-вторых, КПК могла произвольно «фильтровать» дела, подлежащие передаче в судебно-следственные органы.
По сути ЦКК и затем КПК превратились в закрытый «сословный суд» для «своих»228. III Пленум КПК констатировал, что «партийным взысканием нередко подменяется ответственность члена партии перед советским законом за совершенный им проступок»229. Об этом в своем выступлении говорил председатель КПК Н.И. Ежов: «Если член партии нарушил советский закон, скажем, просто проворовался, его не всегда отдают под суд, а начинают рассуждать: "Член партии, - давай обсудим его проступок в партийном порядке". Обсудили, вынесли партвзыскание и этим ограничились. Таким образом, получается, что член партии фактически не отвечает за нарушение советского закона<...> Мы знаем сотни случаев, когда жулик и проходимец отделывался партийным взысканием за совершенное им уголовное преступление, за которое любой беспартийный был бы сурово осужден в судебном порядке»230.
Примерно 40 % всех рассмотренных КПК вопросов касаются различных злоупотреблений и растрат. Это наиболее распространенная категория проступков. Если посмотреть предметно, то почти все такие случаи закапчивались выговорами.
Постановлением Бюро КПК от 26 июня 1948 г. один из заместителей председателя Совета Министров Азербайджанской ССР получил строгий выговор с занесением в учетную карточку за строительство личного особняка за счет государственных средств и продажу по повышенным ценам фруктов с личного участка в государственную торговую сеть231. В своей записке Шкирятов в Секретариат ЦК ВКП(б) прямо писал о «нецелесообразности рассмотрения этого дела еще и в судебном порядке»232.
При наложении санкции на растратчиков КПК часто включала в резолютивную часть постановления обязательство по внесению в доход государства определенной суммы: «Обязать П<...> внести в течение года в госбюджет 15 тыс. руб. в возмещение незаконно израсходованных им государственных средств»233; «Обязать Н<.. .> внести до января 1951 г. в доход государства незаконно полученные деньги в сумме 13.328 рублей»234; «Обязать Г<...> к 1 .V. 1950 г. в возмещение израсходованных премиальных средств, внести в доход государства 5 тыс. рублей»235. Этим «инцидент» считался исчерпанным.
Согласно отчету КПК с 1947 г. по 1952 г. Бюро приняло 1131 утвержденных ЦК ВКП(б) решений. Из решенных вопросов относятся к злоупотреблению должностных лиц — 366; о нарушениях государственной дисциплины в расходовании денежных и материальных средств — 50; приписки в отчетности о выполнении государственных планов — 6; нарушения советской законности — 22.
Последний пункт («нарушение советской законности») в отчете совершенно неосновательно указан отдельно, потому что и первые три по сути являются тем же нарушением советской законности. Они представляют собой уголовно наказуемые деяния. Здесь можно говорить о статье 109 УК РСФСР «Злоупотребление властью или служебным положением» (лишение свободы на срок не ниже шести месяцев). Нарушениях государственной дисциплины в расходовании денежных и материальных средств может быть и растратой (статья 116 УК РСФСР), и бесхозяйственностью (статья 128 УК РСФСР) и даже расхищением государственного или общественного имущества (статья 129 УК РСФСР). Приписки в отчетности — это служебный подлог, если речь идет об извлечении выгоды (статья 120 УК РСФСР), а если без таковой, то это «халатное отношение к служебным обязанностям» (статья 112 УК РСФСР). Тем не менее только в 28 случаях из 438, потенциально содержащих состав уголовных преступлений, материалы были переданы следственным органам236. Вероятной причиной такого явления было нежелание афишировать количество, прежде всего, должностных и экономических преступлений, совершаемых членами партии. С другой стороны собранные досье надежно оседали в архивах КПК.
Об этой лояльности к экономическим злоупотреблениям писал в своих воспоминаниях Павел Судоплатов: «ЦК не всегда принимает меры по фактам взяточничества, "разложения" и т.п. по докладам Комиссии партийного контроля и органов безопасности. Сталин и Маленков предпочитали не наказывать преданных высокопоставленных чиновников. Если же они причислялись к соперникам, то этот компромат сразу же использовался для их увольнения или репрессий»237.