Алексей ЯНКОВСКИЙ: «Театр не имеет никакого смысла»
Собеседником нашего корреспондента стал известный режиссер из Санкт-Петербурга Алексей Янковский. Частый гость нашего города, на этот раз Алексей приехал на фестиваль «CHELоВЕК ТЕАТРА» со своим спектаклем «Машина едет к морю», который режиссер поставил в театре «Особняк».
Для справки: Алексей Янковский закончил Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства (класс профессора А.А. Музиля). Стажировался в московском центре им. В. Мейерхольда. Работал в Театре «Сатиры» на Васильевском острове. В настоящее время возглавляет театральную мастерскую «АСБ», ставит спектакли в театрах городов России и за рубежом. Особая творческая связь сложилась у А.Янковского с Челябинским камерным театром. Здесь режиссер поставил уже четыре спектакля – «Достоевский Честертон: парадоксы преступления…», «Чайка», «Отцы и сыновья», «Москва-Петушки».«Мой дом виртуален»
– Меня часто спрашивают, московский я режиссер или все-таки питерский, – говорит А. Янковский. – Сейчас я не могу ответить однозначно. Раньше я страстно мечтал жить в городе Ленинграде. Но сегодня и города с таким названием нет, и мне все труднее определить, где мой дом. Скорее всего, дом этот виртуален и находится там, где театр. Так, священнослужителю можно совершать службу в любом храме. И для этой службы, кстати, совсем неважно, сколько человек присутствует в зале, кто пришел, кто ушел…А театр тоже называют храмом искусств.
К тому же я крайне мало работал в государственных театрах. Самый большой период – с 1996 по 2000 год в театре «Сатиры». А так в основном – «Особняк», «Волхонка» в Екатеринбурге, театр «Модернъ». Все это – негосударственные театры, и я причисляю себя тоже к представителям театра негосударственного.
Кстати, нашу мастерскую «АСБ» (это расшифровывается, кстати, как «Активная сторона бесконечности») иногда я в шутку называю «мастерской реабилитации актеров больших и малых государственных театров». И я считаю, что реабилитация – это очень точное слово. Потому что многие театры сегодня – это производства. Здесь актеру иногда приходится делать то, что он делать не хочет. Между тем очень важно, чтобы актерам хотя бы иногда позволяли играть то, что хочется.
«Понимаем друг друга без слов»
– На самом деле, на постановки в другие театры меня приглашают не часто. Так что могу сказать,что сегодня театр, с которым меня связывает долговременное творческое сотрудничество – это именно камерный театр.
Мне повезло – в свой первый приезд я застал пополнение труппы сразу после выпуска из института – пришли актеры, которые сегодня в театре являются ведущими.И для меня это было особо ценным, так как я считаю,что занимаюсь в основном педагогикой. Мы сразу договорились, что постановка по пьесе Клима (драматург и режиссер Владимир Клименко – АВ) «Достоевский – Честертон: Парадоксы преступления, или Одинокие всадники Апокалипсиса» будет во многом учебным. Много времени тогда мы посвящали тренингам. Сейчас такое повторить просто невозможно.
Затем была «Чайка» по Чехову, а потом – «Отцы и сыновья», постановка пьесы Брайана Фрила, написанной по мотивам романа И.С. Тургенева «Отцы и дети». И снова полное взаимопонимание с труппой – если и возникали какие-то разногласия, то только со старшим поколением (из чего я заключил, что пока все же ближе к детям, а не к отцам).
Вообще, в своих постановках я во многом полагаюсь на актеров. Потому что считаю, что именно актер является самым интересным в театре. Насколько глубоко актер идет в постижении своей роли – зависит только от него..И если он спрашивает «я что-то не понимаю», то я всегда говорю, что это – вопрос к нему самому.
Возвращаясь к замечательным актерам камерного, я должен сказать, что со времени нашего знакомства они изменились в лучшую сторону. Посмотрев недавнюю премьеру по Пелевину «Generation P», я просто искренне порадовался успехами и тех, кого я знаю давно, и тех, кто пришел в спектакль совершенно недавно – воспитанников курса В. Мещаниновой.
О Виктории Николаевне хочется говорить особо .Иногда мне кажется, что мы понимаем друг друга без слов. И это при том, что мы абсолютно различны как личности и как режиссеры. Конечно, такой контакт дорогого стоит, и потому мне всегда радостно приезжать в этот город и контактировать с ней. Еще Виктория Николаевна – замечательный педагог. Она видит потенциал будущих актеров и набирает курс именно с расчетом на то, что выпускников курса возьмет в труппу театра. Такое бывает нечасто, и такая ситуация – мечта любого режиссера. Многие известные в нашей стране театры начинались именно с учителя и его учеников.
«Послание к человеку»
– Почему жанр нового спектакля «Москва – Петушки» определен как «послание человеку».Наверное, это произошло интуитивно.Так бывает – иногда ответ на вопрос, который ты задаешь себе, приходит не сразу, а лет через пять. В моем случае – это один из вопросов о сути театра. Потому что театральное искусство и есть послание человеку. Мы берем текст и транслируем его в зал, зрителю. Поэма Ерофеева «Москва – Петушки» есть текст, повествующий о пути человека. Пути, который человек проходит до конца и достигает определенного просветления, так как путь его последователен и наполнен интенсивной жизнью духа. Он один во тьме, когда становится видно, что попутчики исчезли. А на твои ответы ни у кого нет вопросов.
Что происходит во время такой трансляции – тоже вопрос особый. Я все время говорю, что театр – явление бессмысленное. И зритель в зале, когда смотрит спектакль, ощущает это достаточно отчетливо. Если представление захватило его, разве он думает о смысле? Нет, он переживает определенные эмоции, которые вызваны прежде всего игрой актеров, их стремлением передать чувства персонажей…
Говорят, что Чехов определил театр так «искусство делать невидимое видимым». И в этом правда, потому что слова текста не передают того, что происходит в спектакле. Истину вообще нельзя рассказать словами, в ней можно пребывать. И вот ощущение зрителя – это именно постижение истины. Театр как бы демонстрирует человеку звездное небо, которое обычно сокрыто от зрения дневным светом. Но в замкнутом, герметичном пространстве театра мы видим другой свет и стремимся к нему.
Фото О. Каргаполова, а также из архива Камерного театра