«Все, что отнято вражьей силой, саблею вернем»
Национальная самоидентичность Польши построена на мечте о реванше у России
У русского писателя Михаила Булгакова есть рассказ «Пан Пилсудский», в котором описаны жильцы киевского дома, ожидающие в 1920 году прихода «цивилизованных освободителей» — поляков. Каково же было их разочарование, когда «освободители» первым делом определяют им на квартиру кобылу Юзефа Пилсудского. Ее «поселяют» в комнаты, устланные дорогими коврами. При этом предупредительно выселив хозяев квартиры в подвал.
Словом, ждали высокоцивилизованного отношения, а получили конский навоз.
Точно тоже произошло в отношениях России и Украины с Польшей после исчезновения Варшавского договора. Долгое время, начиная с 1991 года, либеральные российские издания и украинские «патриотические» СМИ рассказывали нам, русским и украинцам, о «блестящих» политических и экономических достижениях постсоветской Варшавы. Наши «реформаторы» неоднократно приводили «цивилизованных» поляков в пример.
Но если раньше речь шла об «использовании польского опыта политических и экономических реформ», то сегодня дошло до того, что нас стали учить тому, «как формировать национальную идею». Ряд польских политологов во главе с профессором Люблинского католического университета Анджеем Гилеем заявили, что «в идеологическом отношении Россия трещит по швам». Якобы у русских «нет объединительной национальной идеи», у них «кризис идентичности, основанной на советском прошлом», что «уже через 30 лет может привести к распаду» Российской Федерации. На этом основании предлагают отказаться от «советского наследия» и прежде всего — от памяти о победе в Великой Отечественной войне.
Интересно, где бы была сама Польша в годы Второй мировой войны, если бы не эта победа?
И это рассказывают нам те, у кого собственная «идентичность», согласно их Конституции, основана на «продолжении традиций Первой и Второй Республик». Под Первой Речью Посполитой (так по-польски звучит слово «республика») подразумевается существовавшее в 1569—1795 годах польско-литовское королевство. А под Второй — страна, существовавшая в период с 1918 по 1939 года.
Таким образом, страна, которая пытается учить других «опыту демократических реформ», взяла и официально объявила себя продолжательницей традиций двух диктатур — олигархической и единоличной. Вся власть в Первой Речи Посполитой принадлежала узкой группе олигархов, а во Второй Республике — диктатору Юзефу Пилсудскому, который подавлял всякую оппозицию.
Конечно, современной Польше кажется «порочной» идентичность, основанная на победе в Великой Отечественной войне. Ведь сами поляки сегодня идентифицируют себя с государством, которое само себя распродало. Поскольку с момента возникновения Первой Речи Посполитой правящая элита бесцеремонно и публично торговала налево и направо интересами собственной страны. Сначала открыто продавали королевскую корону. Дошло до того, что одновременно брали за нее деньги у нескольких иностранных монархических династий. Потом уже не брезговали распродавать целые куски собственной территории.
В результате еще в XVII веке, задолго до раздела Речи Посполитой, продали Москве земли современной Левобережной Украины и Киев, а Берлину — Восточную Пруссию.
Наконец, в XVIII веке дораспродали собственную страну. А затем, чтобы скрыть этот позор, назвали происходящее «разделом несчастной Польши соседними государствами агрессорами».
Под «агрессорами» почему-то подразумевали в основном Российскую империю. Хотя она забрала себе лишь исторические земли восточных славян. Исконно польские территории достались Пруссии и Австрии.
Тем более в тени осталось участие «в разделе» Речи Посполитой турок (те забрали себе Молдавию) и шведов (им досталась Лифляндия), а также британцев, которые были одними из самых активных лоббистов идеи ликвидации польского государства в XVIII веке, рассчитывая получить ряд торговых льгот и право экстерриториальности для своих компаний в Поморье.
Распродали свою страну, обвинили в этом «агрессивных русских», а затем идею мести русским «за исторические обиды» объявили своей «исторической миссией», «национальной идеей», «основой самоидентичности».
Требуют «компенсацию» в форме территориальных уступок.
Открытый призыв к внешнеполитической экспансии содержится в тексте «главного символа государственного и национального единства поляков». Гимн Польши является сегодня единственным в Европе, в котором высказаны открытые территориальные претензии к другим государствам.
«Марш Домбровского» (или «Песня польских легионов в Италии»), написанный в 1797 году, открыто призывает к возрождению Речи Посполитой в границах 1772 года. Причем сделать это предлагается с помощью военной агрессии: «Все, что отнято вражьей силой, саблею вернем».
Вот перечень земель, которые принадлежали Речи Посполитой в 1772 году и на которые сегодня официально (исходя из текста гимна и преамбулы Конституции) претендует Варшава: Литва, Белоруссия, большая часть Латвии (Курземе, Земгалия, Селия и Латгалия), Правобережная Украина, некоторые районы современной Словакии, а также Псковской и Смоленской областей Российской Федерации.
Сегодня, вдохновленная идеей территориальной экспансии, Варшава сама себя решила убедить, что соседняя Россия «идеологически трещит по швам» и вот-вот распадется, а значит, наконец, осуществиться польская мечта о «территориальной компенсации за прошлые обиды».
Забывают только об одном — об историческом опыте.
Иван Солоневич, русский публицист XX века: «И если русское общественное сознание всегда считало ошибкой разделы Польши (идея раздела существовала и в старой Москве, но старая Москва хотела только возврата русских земель и не хотела раздела Польши), то даже и русская общественная мысль как-то не отметила одного обстоятельства: начиная от Болеслава Смелого, захватившего Киев в начале тринадцатого века, кончая таким же захватом того же Киева Иосифом Пилсудским в начале двадцатого, — через Смоленск, Псков, Полоцк и Москву Польша семьсот лет подряд разбивала себе голову о Россию. И, разбивши окончательно, плакалась всему миру на русский империализм».
Юрий Городненко